Биржевой дьявол - Майкл Ридпат

Он хотел что-то возразить, но, увидев выражение моего лица, промолчал. Откинулся на спинку стула и сейчас смотрел мне прямо в глаза. Я выдержал его взгляд.

— Почему?

— Я думал об этом еще до поездки. А после того, что случилось… Я больше не хочу здесь работать.

— Ник, ты расстроен, это вполне естественно, отдохни несколько дней…

— Дело не только в Изабель. — Я вздохнул. — Я вам не гожусь, я не могу работать так, как вам надо.

— А как нам надо? Ты о чем? — нахмурился Рикарду.

Я помолчал, собираясь с мыслями. Любое неосторожное слово Рикарду сумеет обернуть против меня. Кроме того, против его дара убеждения трудно устоять.

— Мы уже говорили с тобой об этом, когда летели из Бразилии. С тех пор мне пришлось столкнуться и с другими странными вещами.

— Ты видел битву за Брейди, которую мы вели против Bloomfield Weiss? Ну да, конечно, ты ее видел! Ты же сыграл чуть ли не первую скрипку!

— Да, видел.

— И что? Ты недоволен?

— Напротив, мне очень понравилось.

Рикарду смерил меня выразительным взглядом с головы до ног.

— Ты знаешь, сколько можешь заработать за этот год, если у тебя все будет идти, как прежде?

— Понятия не имею.

— А ты прикинь.

— Ну что ж… Девять месяцев работы — это порядка двадцати тысяч фунтов. Плюс бонус…

— Какой же?

Черт бы его побрал. Я попался на простейшую удочку. В чем, в чем, а в уме Рикарду не откажешь. Проступил в Dekker, чтобы заработать деньги. Сколько — оставалось открытым вопросом. Сейчас я мог это узнать.

— Не знаю. Тысяч десять?

— Я бы очень удивился, если бы твой бонус за год составил меньше ста тысяч.

Боже мой, Боже! Я изо всех сил старался, чтобы Рикарду не заметил ни охватившего меня возбуждения, ни жадного блеска в глазах. Рот расплывался в глупой, недоверчивой улыбке. Мне потребовалось усилие воли, чтобы стереть ее с лица.

— Вот как, — потрясенный услышанным, я вдруг охрип.

— И конечно же, мы собираемся делать для тебя инвестиции в наш трастовый фонд. Через три года у тебя будет по меньшей мере полмиллиона. Через пять — миллион. Ну что, ты все еще намерен уволиться?

Он не врал. Он не пытался водить меня за нос. С миллионом фунтов я смогу бросить все и заниматься чем только захочу до конца своих дней. А если уйду сегодня, то не смогу даже бойлер отремонтировать.

Но я потерял бы себя. Я стал бы другим человеком, богатым, да, — но не тем, каким всегда хотел быть. И которого могла бы полюбить Изабель.

— Да, намерен. Извини.

Рикарду вспыхнул.

— Для обдумывания возьми неделю отпуска.

— Нет. Я хочу уволиться сегодня.

— Если ты не со мной, то ты против меня. Я ведь тебе это уже говорил, не так ли?

Я выставил ладони вперед.

— Эй, я не собираюсь с тобой враждовать, а тем более с фирмой! Просто я влез не в свое дело, вот и все.

— Не так все просто, Ник. Я, лично я, доверился тебе. А ты подвел меня. И я этого не забуду.

Его глаза потемнели, зрачки сузились. Они, казалось, прощупывали меня насквозь. Мне стало не по себе. Захотелось виновато склонить голову и отчеканить: «Виноват, был не прав, исправлюсь». Но я поборол это искушение и промолчал.

— Ладно. Во всяком случае, у тебя нет нужды уходить прямо сейчас. Ты же не к конкурентам от нас уходишь. Или? — Он снова впился в меня взглядом.

Я покачал головой. Нет уж. Дважды одну и ту же ошибку я совершать не намерен.

— Ну как знаешь. Наведи порядок на столе и к вечеру можешь быть свободен. Обсудишь с Эдуарду свой Р45[7] и ссуду.

С этими словами он поднялся и зашагал прочь.

Чувствовал я себя отвратно — так, словно это я нелояльный и бесчестный человек, законченный негодяй и трус, и все это в одном лице. Как он мог так поступить со мной? Как мог вот так взять и растоптать?

Еще несколько минут назад он излучал обаяние и доброжелательность. И вдруг… Наверное, проблема все-таки была в его абсолютной преданности делу. Все, что могло угрожать его детищу, его работе, угрожало ему лично — даже если речь шла о заявлении на увольнение какой-то пешки вроде меня.

Вспомнились слова: «Если ты не со мной, ты против меня». М-да… Шаг влево, шаг вправо…

Я знал, что принял правильное решение. В Бразилии все мои раздумья насчет отмывания денег, обмана Войтека, увольнения Дейва — все отошло на второй план. Но теперь все встало на свои места. Изабель тоже одобрила мое решение уйти с работы. Кроме того, в прессе вот-вот появится история, состряпанная Луисом, так что смываться надо прямо сейчас. Вся моя затея с Dekker наглядно подтверждала поговорку «не в свои сани не садись».

Я занялся сборами.

Внезапно я почувствовал за спиной чье-то присутствие. Эдуарду. Взбешенный до предела.

— Говорят, ты увольняешься.

— Увольняюсь.

— Тогда убирайся сейчас же.

— Но Рикарду сказал, что у меня есть время до вечера, — запротестовал я.

— А я говорю, что ты уберешься сейчас, — отрезал Росс-младший. — Охранники будут здесь через пару минут.

Я пожал плечами. Меня вполне это устраивало. Все свои вещи я уже собрал в картонную коробку.

Эдуарду сверлил меня грозным взглядом.

— Когда уберешься, советую забыть и Dekker, и все, что ты здесь видел. Но я о тебе не забуду. Я буду присматривать за тобой. И если увижу, что ты собираешься сделать что-то, пусть даже самую малость, которая может повредить нам, то предприму меры.

Он говорил очень негромко, почти шепотом. У меня по спине побежали мурашки.

— Ты меня понял?

В горле у меня пересохло. Эдуарду не бросается пустыми обещаниями. Но я не хотел, чтобы он заметил мой страх.

— Моя жизнь — это мое личное дело, — с вызовом заявил я.

— С этого момента — не совсем, — Росс-младший недобро оскалился. — Теперь это и мое дело.

Я стал надевать пиджак, пытаясь попасть дрожащими руками в рукава. Они правы, относясь ко мне с такой настороженностью. Ему еще предстоит убедиться в своей правоте, когда появятся статьи в бразильских газетах.

Вошли двое охранников. Меня обыскали, вывернули все карманы. Ничего не нашли. Эдуарду был явно разочарован этим фактом.

Шум в трейдерском зале замер, наступила мертвая тишина. Джейми смотрел на меня во все глаза, беззвучно шевеля губами. Он не знал, что я решил увольняться.

Я оглянулся в поисках Рикарду. Он мазнул по мне отсутствующим взглядом.

Все смотрели в нашу сторону. От такого внимания у меня зачесались лопатки. Ничего, Дейва забыли быстро, меня забудут еще быстрее. Охранники повели меня к лифту мимо замерших людей, как сквозь строй.

Спустившись на сорок этажей, я оказался в реальном мире.

22

У меня словно крылья выросли, когда я укатил на велосипеде, оставив за спиной ненавистную башню. Все, больше никаких братьев Росс, никаких грязных денег, никаких убийств. Я удрал!

Пока я ехал домой, я почувствовал, что зверски проголодался. Едва ввалившись в квартиру, я бросился к холодильнику. Пусто. Впрочем, пол-литра молока в нем все-таки было, так что я приготовил себе хлопья с молоком. В дверце стояли две банки пива. Вообще-то днем я не пью, но на сей раз взял одну банку. Довольно быстро выяснилось, что пиво и хлопья с молоком — сочетание не из лучших.

Какое счастье, что я расстался с этой конторой! Какой я идиот, что вообще туда пошел. Сколько еще придется расхлебывать! Идти на поклон на факультет русистики к Расселу Черчу, каяться и просить любую работу. Я вздрогнул, подумав о куче заявлений, интервью, объяснений по поводу отсутствия у меня формального образования. Если, конечно, удастся продвинуться настолько далеко, чтобы возникла необходимость в таких объяснениях. А отец вообще решит, что я просто рехнулся.

И деньги. Зарплату я получил лишь однажды, и это меня здорово выручает. Однако ипотека оставалась невыплаченной. Неделя-другая, и этот чертов Норрис снова на меня насядет. Пять тысяч я еще должен Рикарду. Три из них до сих пор лежат в моем банке. Они позволят как-то просуществовать ближайшие несколько месяцев. Когда-нибудь я верну этот долг. Может быть, верну.

Наверху раздались тяжелые удары молотка, вслед за которыми послышался звук отлетающей штукатурки. Я вспомнил, что старушка сверху предупреждала меня, что у нее будет какой-то ремонт. Днем меня никогда не бывало, поэтому раньше я ничего и не замечал.

Я доел хлопья и направился в спальню, по дороге перешагнув через сумку с формой для регби, которую так и не выстирал с прошлого сезона. Эйфория быстро улетучивалась, по мере того как приходило понимание того, что никаких финансовых поступлений мне в ближайшее время не светит. Я плюхнулся ничком на постель, в голове бушевал водоворот мыслей.

Где же Изабель?! Выдержка, спасавшая меня все эти дни, изменила мне, сменившись тягучим, неутихающим отчаянием. Тяжелее всего была неопределенность. Чаще всего мне удавалось убедить себя, что она жива. Но сейчас мне казалось, что я никогда больше ее не увижу. И оставались вопросы, проклятые вопросы. Если ее убили, почему до сих пор не нашли тело? Если она жива, почему Зико не звонит, чтобы дать простой ответ на простой вопрос? Зачем ему убивать, если ему в руки идет целое состояние? Зачем таскать ее за собой живой, когда по твоему следу идет полиция? Мне нужна правда, какой бы она ни была. И все же… По крайней мере, пока у меня была надежда.