Западня - Александр Лыхвар

У возившихся возле ворот солдат дела были не лучше. У одного из них стрела торчала из бедра, принося страшную боль при каждом шаге. У второго две стрелы сидели в правой руке, в плече и предплечье. Используя здоровую руку и зубы он их старался вытащить, ведя при этом отчаянную борьбу с бившими о сознание волнами боли. Одну из стрел ему удалось достать, правда ее наконечник остался глубоко в руке, вторую он решил не трогать вообще. Теперь его левая рука висела как плеть вдоль туловища, по пальцам тоненькими струйками стекала кровь, которую тут же смывал дождь. Он в отчаянии пытался справиться с тяжеленным пулеметом одной рукой, но из этого ничего не выходило.

Все это бросилось в глаза Керону, в коротких паузах между очередями, пока он взглядом искал очередную жертву.

– Давайте быстрее, – кричал сержант, стараясь перекричать работающие рядом пулеметы, – делайте что-то с этими воротами, а то нас тут всех перестреляют.

Наконец ребята возле ворот вспомнили о существовании гранат. Инданар, сидя в вездеходе, истошно вопил во всю глотку что-то воинственное. Водитель, которому платили только за ро, что он ездил, а не воевал, как мог успокаивал старика, но его удары еще больше заводили бесстрастного служителя культа. Старик все отчаянее демонстрировал свою радость близкого освобождения.

Крохотную площадь перед городскими воротами захлестнула волна неудержимой ненависти, так иногда явственно проявляющаяся в человеческих поступках и принципиально свойственная лишь человеку. Если бы у противоборствующих сторон не осталось никакого оружия, то они бы наверняка рвали бы друг друга зубами.

Наконец возившимся возле ворот солдатам удачи надоели попытки сдвинуть засов и они достали гранаты. Сложив их кучкой на исполинский ригель, они активизировали одну и метнулись прочь. Катор за шиворот тащил прочь раненого в руку собрата, хотя и у него из бедра правой ноги торчало оперение стрелы, увлекая за спасительный выступ стены. Как только они скрылись за стеной, прогремел взрыв, отраженное от высокой стены эхо понеслось куда-то в городские кварталы. Все кто находились под прикрытием вездехода разом посмотрели в ту сторону. Перебитое пополам бревно валялось в нескольких метрах от ворот, неподалеку валялись вырванные скобы, на которых он только что крепился, но тяжеленные ворота, способные сутки удерживать работу массивного тарана устояли, лишь правая створка слегка приоткрылась. Медленно оседала белая пыль.

– Все в машину! – Высунувшись из-за укрытия скомандовал сержант и получил еще одну стрелу в ногу. – Сволочи! – Закричал он и стал беспорядочно стрелять в разные стороны.

Пулемет замолк только тогда, когда кончились патроны, затем он заполз в салон и захлопнул люк. В его остекление тут же ударилось несколько стрел, оставив глубокие царапины в толстом стекле.

Увидев, что положение вещей несколько изменилось не в его пользу, Индинар сник. Его истерическое, ничем не сдерживаемое предвкушение победы как-то сразу улетучилось и без перехода, мгновенно, он погрузился в глубокую, безисходную печаль. Под его левым глазом наливался концентрированным фиолетовым тоном огромный синяк – работа рассердившегося на его поведение водителя.

Перед прикрытыми еще воротами, вездеход немного сбросив скорость и с легким толчком уперся своим рылом в массивную створку. Натужно взревел двигатель и она с неохотой распахнувшись выпустила ревущего, изрыгающего дым зверя из негостеприимного города.

– Это мы, не стрелять, – сообщил сержант в свою радиостанцию, хотя сверкающую хромом и свежей эмалью машину, можно было принять за местную вещь, только после сильного, затяжного перепоя.

Картина, которая предстала перед взглядом только что покинувших торжество гостей, всех в транспортере, кроме Индинара, несколько успокоила. За городскими воротами было все более-менее спокойно, если не считать растянувшихся на метров двести редкую цепь солдат взвода и группы прикрытия, которые стоя по щиколотку в воде изредка стреляли по верхушке городской стены. Защитники Варгуста ожесточенно отстреливались, но их стрелы не пролетали и половины расстояния до солдат Уилка. В ста метрах за их спинами, заботливо прикрытый плотным пологом дождя, грубо очерченной глыбой металла возвышался челнок.

Погрузка заняла около десяти минут. Из города больше никто не показывался. Створка ворот была по прежнему распахнута, но в их проеме никто больше так и не показался.

Один из пилотов стоял возле десантного люка и смотрел, как в его машину вносят на сапогах, оружии и обмундировании непомерное количество грязи, непрерывно ругался, предвкушая капитальную уборку. Везти через три галактики столько грязи ему не хотелось, но делать было нечего.

Смирившийся с неизвестностью плена Индинар понуро стоял в проходе между рядами кресел.

– Взлет. – Приказал капитан, с трудом взвешивая на руке свой чемодан.

Пилот бегом отправился в кабину. Сержант схватил за грудки представителя культа и легко оторвал сухонькое тело от пола. Ноги старика повисли в воздухе. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, полными ненависти взглядами. Схватку характеров выиграл сержант. Тут в сознании сержанта вспыхнуло смутное представление о симметрии и он не дожидаясь логического подтверждения, тут же воплотил его в реальность, заехав в лицо служителю культа слева. Тот вылетел через еще распахнутый люк и приводнился в глубокой луже. Люк захлопнулся и челнок тяжело поднялся вверх, слегка раскачиваясь в воздухе и выдувая из луж влагу, дробя ее на неисчислимое количество мельчайших капель, которые не хотели даже падать на поверхность, а замысловато струились в воздушных потоках.

Вскоре грозная боевая машина превратилась в маленькую, черную точку, которая бесследно пропала среди плотной облачности.

Древний старец, всю жизнь проведший на украшенном золотом троне, сидел в мутной луже. Вода доходила ему до пояса. Под правым глазом у него наливался кровью точно такой же синяк, что и под левым. Он сидел и блаженно улыбался. Почему именно, наверное он бы затруднился ответить, но на душе у него было легко и спокойно. Все страхи мучившие его в течении дня умчались прочь, в безуспешной попытке догнать удивительную машину, посредством непостижимой силы отправившейся в небеса, в исконную обитель богов и демонов.

Затем он встал, осенил себя на всякий случай священным знаком и проваливаясь глубоко в раскисшую грязь, пошлепал обратно в Варгуст.

Глава 12. Ариноск обыкновенный.

Через две недели выяснилось, что работать на плантациях – дело неблагодарное, тем более на таких как эти. В экваториальной части планеты занимались в основном аграрным хозяйством и возделывали одну единственную культуру, со странным названием «Ариноск обыкновенный». Он не принадлежал к этому миру, но из какого он именно, Роберт так и не узнал. Хотя он и был «обыкновенный», но это чахлое, безжизненное растение, с листьями темно-зеленого цвета и тоненьким стебельком, с которым самый слабый ветер мог сделать все, что ему заблагорассудиться, имел на человека не передаваемое действие, превращая нормального члена общества за несколько лет в развалину, в полном смысле этого слова, взамен на это, распахивая двери в призрачный мир иллюзий и параноидальных состояний, разобраться в которых не могли опытные психоаналитики, не то, что сам пропащий. За это «счастье» приходилось дорого платить, и это выражалось не только в денежном эквиваленте, хотя и он играл не последнюю роль; человек, после нескольких лет приема препаратов, изготовленных на основе вытяжки Ариноска, становился схожим с этим чахлым и безжизненным растением, платя за свое пристрастие не только деньгами, но силой, здоровьем, жизненной энергией и в конце концов самим желанием жить.

Человек устроен довольно примитивно, к тому же при самом акте творения было допущено немало ошибок, одной из них в этом месте умело пользовались, превращая постоянное человеческое стремление к новому в звонкую монету.

Всего нескольких доз любого препарата содержащего эту вытяжку, было достаточно для выработки такой глубокой зависимости, что никакое кодирование мозга, пусть даже самое изощренное, ничем уже не могло помочь несчастному, решившему испытать судьбу. Даже если по каким либо причинам приходилось прекращать прием наркотика, то человек, даже единожды попробовавший это зелье, был готов принять его опять при первой же возможности. Пережитые состояния мозг помнил десятилетия, и что самое главное – стремился их пережить вновь.

Надо ли после этого говорить, что люди, контролирующие производство этого наркотика, который можно было за сравнительно небольшую цену приобрести в любом уголке этой галактики, могли себе позволить не только покупку практически дармовой рабочей силы, но и лояльное отношение полиции к их темным делишкам? Их возможности были гораздо шире. Ведь кто бы что не говорил, только наличные деньги были конечным аргументом при решении любого вопроса.