"Господин мертвец" - Константин Соловьёв

Их ожидала долгая ночь. Один за другим мертвецы подходили к запертой двери, скреблись в нее закостеневшими руками и хрипели в щель, произнося свое имя и часть. У майора была отличная возможность составить впечатление о французских потерях из первых уст. Но он не воспользовался ею. К утру, когда мертвецы, выполнив свою задачу, попадали и сделалось возможным открыть наконец дверь, подчиненные нашли майора в состоянии помутившегося рассудка. Он никого не узнавал, вздрагивал от каждого звука и, конечно, к управлению войсками был непригоден. Через день его отослали на излечение, как повредившегося разумом вследствие долгих и тяжелых боев. Кажется, даже наградили еще одним Железным Крестом. Прибывший ему на смену офицер к чувству юмора тоттмейстеров относился куда как осторожнее. И отношений с Бергером старался не портить.

Вот и сейчас Бергер пребывал не в духе, оттого выбрал подобный способ общения. Видимо, «Висельники» потратили больше времени, чем ожидалось, и каждая минута, истраченная ими впустую, приближала тот момент, когда ленивые лягушатники одумаются, сообразят, что произошло и задавят штурм в зародыше.

- Ожидаю отделение Тоттлебена чтобы возглавить его и продолжить штурм, - доложил Дирк. Докладываться мертвому французскому капралу было непривычно, особенно учитывая его пустой взгляд и густую кровь, застоявшуюся во рту, которая текла по подбородку через промежутки в зубах, - Половину взвода отрядил на левый фланг, там у нас затор. Крейцер слишком забрал влево и…

- Я знаю, - отрезал тоттмейстер, - Он тоже выполняет свою задачу.

Бергер сам разрабатывал план штурма и не мог не заметить самовольного маневра Крейцера, который подставил под удар «листья» Дирка. Но сейчас он не считал нужным делиться своими соображениями с Дирком. Это было разумно. Ни один из боев не развивается так, как запланировано, и стрелки на карте часто так и остаются бессмысленными линиями, имеющими такое же отношение к происходящему, что и каракули ребенка. Если мейстер считает, что Крейцер нарушил его указания и этим поставил под угрозу всю операцию, он разберется с унтером, но сделает это лишь тогда, когда над траншеями воцарится тишина. А до тех пор никаких взысканий и ссор между офицерами. Дирк находил этот подход правильным.

- Остальные справляются? – спросил он. С левого фланга доносилась постоянная стрельба, и в изломанных траншеях, искажавших любые звуки, было непонятно, что происходит у Ланга и Йонера.

- Йонер закрепился, - прохрипел мертвый капрал, тараща пустые глаза, - У Ланга хуже. Они вскрыли свежую траншею, о которой мы не знали, и попали под сильный отсечный огонь. Йонер попытается помочь им. Но у вас другая задача, унтер.

- Так точно, мейстер.

- Так выполняйте ее! Не знаю, будет ли время у пуалю чтобы застирать перепачканные штаны, но через несколько минут они разберутся, что к чему. Выполняйте!

Мертвый капрал прохрипел что-то неразборчивое, его нижняя челюсть отвисла и задрожала. А потом он упал, но не так, как падает обессилевший или раненный человек, а ничком, как деревянная кукла. Пустая оболочка, ничего более.

Отделение Тоттлебена пробилось к Дирку лишь через несколько минут.

- Мои извинения, господин унтер! – сам Тоттлебен выглядел помятым, его нагрудник хранил на себе вмятины от доброго десятка пуль. Видно, расчистка ходов сообщения, ведущих от первой траншеи вглубь обороны, далась ему нелегко. На сверкающем стальном шлеме виднелось несколько глубоких царапин, - Эти мерзавцы укрылись с ручным пулеметом, и нам пришлось давить их, как тараканов в щели…

За ним маячили другие, Дирк узнал Жареного Курта, Тихого Маркуса, огнеметчика Толля, огромного Лемма, Мертвого Майора, гранатометчика Юльке… В траншее сразу стало тесно. Полтора десятка «Висельников» в массивной броне перегораживали ее плотнее, чем любая баррикада. Но кого-то из отделения не хватало, и Дирк сразу понял, кого.

- Где Классен? - спросил он.

Жаль, если парень не добежал до траншеи. Дирк позабыл про него, бросив на попечение Мертвого Майора. В ту минуту он не мог иначе. И все равно почувствовал укол стыда.

- Я оставил его с ребятами Клейна, - сказал Тоттлебен, - С одной рукой от него здесь проку мало.

Может, звучало это грубовато, но Тоттлебен был прав, и Дирк одобрительно кивнул.

- Действуем, - приказал он, - Ефрейтор, возьмите семь человек и продолжайте движение по первой линии. Я с остальными продолжу движение вглубь. В этом бардаке штальзарги не скоро займут свои позиции. Значит, мы с вами должны наглухо обложить этот фланг и парализовать все возможные силы противника на этом участке. Мы не должны допустить, чтобы лягушатники перебросили подкрепления. Действовать настолько быстро, насколько это возможно. Потери вторичны. Выполнять!

Тоттлебен козырнул, латная перчатка породила глухой звон, коснувшись шлема. Ему не требовалось ничего повторять, и Дирк был уверен, что ефрейтор куда лучше него самого помнит извилистые линии траншей, которые видел на карте. Отделение быстро распалось надвое, и Дирк с удовольствием убедился, что ему достались Толль с его огнеметом, Мертвый Майор, Жареный Курт и Юльке. Расклад был верен – сейчас ему требовались опытные мертвецы, те, кто в траншеях чувствовал себя как дома. Лемм силен, но слишком неповоротлив, и когда-нибудь это будет стоить ему головы. Тихий Маркус, напротив, ловок, как дикий зверь, но сейчас ловкость им ни к чему. Они должны бронированным кулаком сокрушить остатки обороняющих первую линию. И блокировать правый фланг. Здесь нужен небольшой, но слаженно действующий отряд, и Тоттлебен еще раз доказал, что не случайно занимает должность командира отделения, грамотно разобрав бойцов по штурмовым группам.

- Держитесь, - сказал Дирк ему на прощание, - Свидимся позже.

- Так точно, господин унтер.

Дирк осмотрел оставшихся под его началом бойцов.

- Юльке идет впереди и чистит траншею перед нашими носами. Я не хочу, чтоб какой-то прыткий негодяй выкатил «Льюис» и положил всех нас носом в грязь. Толль следом. Основное внимание – на боковые проходы. Мы хорошо всполошили это гнездо и сейчас к передовой траншее стягиваются все здешние крысы, чтобы ликвидировать прорыв. Мы не должны этого допустить. Жареный Курт вместе со мной, Майор замыкающим.

Это было похоже на распределение ролей в захолустном театре. Повторять ничего не требовалось, каждый из «Висельников» знал свое место в штурмовой группе. Новичков здесь не было. Жареный Курт и Майор воевали в Чумном Легионе с шестнадцатого года, остальные мало им уступали.

- Вперед, «Висельники»!

Они двинулись по траншее, разбившись на части – Толль и Юльке впереди, Жареный Курт рядом, Мертвый Майор – немного отстав. Расстояние между авангардом, центральной частью и арьергардом было не меньше четырех метров. Тоже одна из тех вещей, о которых молчат учебники по тактике, которым учишься только здесь, в чужих траншеях. Какой бы удар не был сейчас нанесен по штурмовой группе, вне зависимости от направления он не мог уничтожить более трети ее состава.

Проходя мимо пригвожденного к стене француза, Дирк вырвал свою пику, но, осмотрев ее, был вынужден отбросить. Острие легко пронзило тело насквозь, но на выходе, перед тем, как уйти в землю, врезалось в цевье винтовки, и перекаленный наконечник лишился большей своей части. Дирк вытащил прикрепленную к правому боку палицу и помахал ей в воздухе, привыкая к весу.

- Кстати, - сказал он Жаренному Курту, двигающемуся рядом, - Первый француз был на счету Карла-Йохана. Вы не против, если я отдам ему тот талер?

- Ничуть, господин унтер, - «Висельник» осклабился, и Дирк порадовался тому, что не может сейчас видеть его лица, - Но на счет следующего талера не спешите. Я думаю, у меня еще будет шанс его заработать.

«Жаренным» Курта прозвали после одного случая в семнадцатом году, когда «Веселые Висельники» зачищали английский опорный пункт. Какой-то томми, удивительно ловкий и шустрый, с огнеметом за плечом, успел выпустить в мертвеца тугую струю пламени, прежде чем рухнуть с проломленной головой. Стальные доспехи защитили Курта от невыносимого жара, но огнеметная смесь прилипла к ним, превратив мертвеца на несколько минут в живой факел. Толстая сталь не расплавилась, но раскалилась до такой степени, что плоть, заключенная в ней, медленно поджарилась, как кусок ветчины в духовке. Это не сказалось лучшим образом на характере Курта, которого отныне начали называть Жаренным Куртом. Он и прежде славился злостью в рукопашном бою, но после того, как получил прозвище, сделался подлинным чудовищем для французов. Он всегда сражался в первых рядах, в равной мере отлично орудуя палицей, кинжалом или топором. Иногда он бился без шлема и, хоть это было запрещено приказом мейстера Бергера, ужасное лицо Жареного Курта вселяло в противника такой ужас, что столкновение быстро превращалось в резню беглецов. Иметь в своей штурмовой группе Жареного Курта считалось весомой удачей. Ему можно было без опаски доверить прикрывать спину, зная, что мимо него не проскользнет и мышь.