От чужих берегов - Андрей Круз

Обосновались в конторке мы даже с определенным уютом. Тигр, наворачивал сейчас в углу мясные консервы с расстеленной бумаги,причем совершенно заслуженные, а на карауле его сменил Сокс, который улегся у самых дверей, и хотя мне казалось, что учуять и услышать сегодня ничего не возможно, он время от времени поднимал голову, прислушивался к чему-то, может даже к голосам в этой самой голове, после чего укладывал ее обратно на скрещенные лапы.

Дверь мы относительно прочно закрыли, привалив ее металлическим шкафом и диваном, так что напасть на нас можно было через маленькие подслеповатые окошки – не так просто, если просто лезть, а не стрелять – любая пуля могла пролететь насквозь через это дистрофичное строение.

Однако строение продолжалось держаться под ударами ливня и ветра, лишь панели его стен время от времени довольно громко потрескивали. За крышу не беспокоились, она тут была точно такой же панелью, как и все остальное, так что оторвать ветром и унести ее было не должно. На стекла, гудевшие и даже этим немного пугавшие, опустили жалюзи – лопнут, так хоть от осколков прикроют. Но все же мы на них рассчитывали, окошки маленькие, должны держаться, если в них, конечно, какой-то предмет не прилетит.

Не все коту масленица, а если точнее, то не все одному лишь коту масленица, надо и о себе подумать. Поэтому мы тоже ужинали, усевшись кто на что вокруг выдвинутого на середину кабинета стола, на котором под кастрюлей горела спиртовка "Кулэнз Кэмп Хит" – хорошая штука, кстати.

Мне, наконец, удалось переодеться в сухое и вытереть волосы, так что я даже блаженствовал, несмотря на всю очевидную противоестественность такого состояния в данных исторических условиях. Дрика выглядела нервной, покусывала губы, хотя и старалась не подавать виду – ее томила неизвестность нашего будущего. Вот оно, судно до Роттердама, прямо за окном, но как туда попасть и кк связаться с экипажем – никто не знает.

– Завтра у них вахта на палубе появится, когда буря закончится, – сказал я, перехватив ее взгляд обращенный в окно. – Сегодня все попрятались, потому что все равно никакого толку, не видно ничего, а как успокоится – без нее никуда. Так капитана и вызовем.

– Это я понимаю, – кивнула она. – Я другого опасаюсь.

– Чего?

– Куда они идут на самом деле?

– Ну… да, – согласился с ней я, – это действительно вопрос всех вопросов. Но не спросишь не узнаешь, верно?

– Вообще я не верю в голландскую команду, – хмуро усмехнулся Сэм. – Наверняка какие-то ребята из Азии, и соберутся они к себе домой. – посмотрев на Дрику, он добавил: – Думаю, что лучше быть готовым к такому повороту событий, дочка.

– Я уже готова, – серьезно ответила она. – Я всю дорогу размышляла над этим. Если не получится, будем искать другой способ.

Я мысленно перекрестился с чувством глубокого и полного облегчения. Реакция Дрики на возможную неудачу меня пугала больше всего. Не то, чтобы меня так уж волновали ее душевные переживания, хотя и они не безразличны, я к ней уже как к своей дочери привязался, пожалуй, слишком много пришлось вместе пережить, но больше меня пугало другое – попутчик в глубокой депрессии, а то и в ступоре. Это уже совсем никуда. Собственно говоря, я в качестве "прививки" все время заводил в дороге разговор о возможной неудаче. Не назойливо, но так, чтобы хотя бы раз в день на эту тему не порассуждать – не было такого.

Впрочем, ладно, все будет видно потом, нам бы ураган переждать, и так, чтобы на наше хлипкое строение какой-нибудь контейнер сверху не свалился. Пока они не падают, но и ветер не слабеет, скорее наоборот, становится все сильнее и сильнее.

Шумно было и до этого, но сейчас на улице выло, грохотало, дождь дробью барабанил в стенки металлических контейнеров так громко, что их было слышно внутри офиса, где мы укрылись. Доставалось и его тонким стенкам, я даже не представлял, что дождь вообще способен так стучать. Или это уже град? Да и вообще, несмотря на могучую защиту от ветра из контейнерных штабелей, прочность нашего убежища внушала опасения. Я выглянул в окно и увидал, как покачиваются наши не самые легкие автомобили. Да, серьезно, настоящего урагана я пока еще никогда не видел, и вот теперь сподобился.

– Сэм, это надолго? – спросил я у нашего нового попутчика.

– Ураган? – кивнул он в сторону окна. – Может быть на сутки. И затихнет не сразу, будет еще ветрено, будет лить дождь. Здесь хоть наводнения не будет, а то богоспасаемый город Галвестон залило совсем недавно не хуже чем Новый Орлеан, тоже весь город попытался куда-то уплыть.

– Странно, а я даже и не слышал… кажется, – подумав, сказал я.

Действительно, Новый Орлеан со своей "Катриной" у всех на слуху, а Галвестон тоже куда как не маленький город, и на тебе.

– В Новом Орлеане живут в основном черные, – сказал Сэм, и помолчав, повторил: – черные, да сэр. Не афроамериканцы, мать их так и лошадь под ними, а черные. Так вот: где живут черные, там при любой возможности начинается резня и мародерство, так уж эти люди устроены, в голове чего-то не хватает. А в городе Галвестоне жили просто люди, белые и спики, те, кто от работы не бегает. Поэтому там ничего такого особого не случилось: сначала все пытались отбиться от наводнения, а потом убирали город после того, как вода сошла. Никто не грабил и не насиловал друг друга на местном стадионе, полиция не сбежала первой, никто не мародерствовал в домах и магазинах. О чем тут писать? Это прессе не интересно, скучно, наверное, да сэр.

Тут я с ним согласился. Действительно, ну что хорошего для телевидения в том, чтобы показывать как нормальные люди дружно восстанавливают город? Скука смертная, наверное. То ли дело Содом и Гоморра на родине Марди Гра, "горячие репортажи", экстренные выпуски, озабоченные лица корреспондентов с микрофонами на фоне разорения. Сразу понимаешь, люди работают себя не щадя, вон в какое экстремальное место забрались. И рекламное время в цене растет, опять же. Кому от этого плохо? Если только нам, зрителям, но никак не тем, кто за него платит.

– Впрочем, от черных тоже бывает польза, – усмехнулся Сэм и спросил у меня: – Знаешь, как называется место, где мы сейчас?

– Ла-Порт?

– Нет, Ла-Порт нас как бы окружает, а именно здесь – Морганз Пойнт, назван в честь одного плантатора, который выращивал здесь сахарный тростник во времена войны за независимость Техаса.

– А причем тут черные? – спросил я.

– Слышал когда-нибудь про "Желтую Розу Техаса"?

– Песню слышал, она в этом твоем Техасе вроде неофициального гимна.

– Верно. Но история длиннее, – сказал Сэм, усевшись поудобней. – У Моргана были черные рабы. А еще была служанка-мулатка, Эмили Уэст, не знаю, за какие конкретно заслуги, но вот так вышло, расщедрился старый Морган, дал ей вольную, рабыней она не была. Еще про эту служанку говорили, что очень она была хороша.

– Поэтому и отпустил? – предположила Дрика.

– История прямо об этом не говорит, – усмехнулся Сэм. – В общем, когда сюда пришла мексиканская армия генерала Санта Анны, эта самая Эмили Уэст оказалась у него в трофеях. Ну и генерал, не будь дурак, решил трофеем воспользоваться.

– Понравилось? – уточнил я.

– Естественно, – засмеялся Сэм. – В этом и суть всей истории. Генерал Санта Анна закрылся у себя в палатке с Эмили Уэст и был абсолютно счастлив. Он так увлекся, что проспал, или протрахался, детали мне неизвестны, прибытие техасского войска под командованием Сэма Хьюстона. Он даже проспал начало битвы при Сан-Хасинто, и был захвачен врасплох, вынужденный бежать без одежды и оружия, после чего еще и попал в плен.

– Может он просто сделал свой выбор? – предположил я.

– Возможно, – кивнул Сэм. – Я же говорил, что от черных бывает и польза, да сэр.

Дрика, как продукт новейших времен, да еще и родом из насквозь политкорректных Нидерландов, поморщилась, но вслух ничего не сказала, разве что явно записала Сэма в список реакционеров. Но ему и пофиг, как мне кажется.

– А что будем делать сейчас? – спросила Дрика, явно юля того, чтобы сменить тему разговора.

– Займем здесь круговую оборону, – ответил я. – Все равно нам ничего другого не остается, лучше даже не соваться на улицу.

– Надолго?

– Пока не закончится, – пожал я плечами. – А какие у нас еще варианты? Даже если с судном ничего не получится, сейчас все равно не лучшее время пытаться отсюда уехать, лучше пересидеть в безопасном месте.

– А здесь безопасно? – с неким сомнением взглянула она почему-то на потолок. – Кажется, что этот домик скоро унесет ветром как пустую обувную коробку.

– Это только кажется. Пока он в самом безопасном месте порта находится. В любой другой точке – хуже.

15 апреля, воскресенье, вечер. Морганз Пойнт, Округ Харрис, Техас, США.

После того, как мы неторопливо поужинали, почти в полном молчании, я предложил установить дежурства, но Сэм такую идею с ходу отмел: