Дождь не вечен (СИ) - Флейм Ханна

Внутри все ликовало, но он по-джентельменски оставил настоящую разрядку на будущее, откидываясь из своего положения на спину, наслаждаясь будоражащим и оживлявшим окаменевшее сердце чувством предвкушения.

До претворения всего задуманного в жизнь оставалось буквально пару шагов. Он почти подменил в ее голове реальные воспоминания фальшью.

«В воскресенье надо обязательно везти ее на кладбище, чтобы она окончательно приняла. Какой же я все-таки молодец, что заранее продумал, как избавиться от родственников, заморочился и заказал эти липовые могилы. Это было так дешево и оказалось так эффективно! Гениальное решение. Как она может не поверить? А ведь в какой-то момент я уже думал, что все зря и она так и не выйдет из комы, чтобы оценить красоту и гениальность построенного мной мира. Надо было и сиротку как раз там закопать, все равно места пустовали, и никто бы никогда не стал копать под бутафорскими надгробными плитами», он отпустил эту мысль, окончательно расслабляясь, потянулся к телефону и завел будильник на 5.30. Он был жаворонком до мозга костей, часто совершая пробежки по утрам. Теперь же он хотел успеть посмотреть на перемотке камеры расставленные дома во всех комнатах, кроме разве что спальни и уборной.

Наученный горьким опытом, он должен был убедиться, что и сейчас Катя не пытается провести его, как тогда, когда отложила своим глупым поступком их будущее на три года. Даже если так, он все равно уже чувствовал себя победителем.

Глава 26

Леша был прав, предполагая, что Катя видит эротический сон. Почти прав.

Едва слепив веки, она провалилась в обволакивающую нежность простыней. Вот только простыни ничем не напоминали здешние. Все было так реалистично, что девушке показалось, она лишь моргнула и вот, в другой, параллельной, зеркальной реальности. По всему телу разливалась нега, что Катя быстро списала, на реальные ощущения от пережитого наяву оргазма. Сейчас она лежала посреди кровати застеленной обычным, но мягким поплиновым бельем в насыщенных синих тонах, в очередной раз, удивляясь тому, что чувствует эту мягкость, ощущает себя во сне, будто это и есть явь.

Было немного странно лежать на спине поверх одеяла, в махровом халате на голое тело в той позе, в которой Катя себя обнаружила. Ноги были согнуты, при этом коленями соприкасались, а голени были разведены, отчего Катя чувствовала себя неудобно, однако во сне управлять собой не могла, являясь лишь невольной участницей, но при этом больше наблюдательницей происходящего. Почему-то казалось, что правая голень пульсирует, пока Катя не разобралась в том, что испытывает ноющую боль. Сейчас она поняла, что на ее голове полотенце, обматывающее мокрые волосы, а сама она явно расстроена и зла.

Дверь, заслоненная Катиными коленями от ее взгляда, со щелчком открылась, впуская высоченного, едва помещающегося в проеме с шириной своих плеч, парня, который приблизился размашистым шагом к Кате, заставляя ее сфокусироваться на нем. Впервые она видела его целиком, это был он, зеленоглазый. Парень стоял напротив в одних трусах, открывая крышку на тюбике, который был в его руках, и недовольно смотрел на девушку все также из-за преграды ее ног.

«И правда, Клуни…почти… Красивее только… Загорелый какой. А мышцы, прямо витые, никогда такого не видела…Или, если это воспоминание, получается уже видела?», она старалась лучше рассмотреть, запомнить, впитать его образ, чтобы обдумать все хорошенько после, когда настанет утро. Он будто был противоположностью Леше, темные, почти до черноты волосы, остриженные полубоксом, мягкие черты лица, квадратный подбородок и эти глаза нереального изумрудного цвета в обрамлении длинных пышных ресниц. Даже боль, казалось, немного притупилась, просто от его появления и близости. Удивительные эмоции, Катя явно ощущала их не сейчас, отголоском, просто считывала, неуправляемо.

— Даже трусы одеть не могу, — слегка канюча, простонал голос и Катя поняла, что это ее голос. Она вела диалог во сне с Зеленоглазым. Сознанием она попробовала возобладать над сном, вклиниться в ход происходящего, перехватить управление речью, силилась спросить у него: «Кто ты?», но тщетно. Сон шел своим чередом, и она отпустила вожжи, расслабившись в своей роли безвольного участника сюжета.

— Разведи ноги шире, — скомандовал твердо, но не громко собеседник, выдавливая на пальцы приличное количество прозрачного геля.

— Не хочу! — по-ребячески прохныкала девушка в ответ, — будет больно!

Он свел широкие брови, грозно ловя ее взгляд своим. Уголки пухлых губ недовольно сжались, что, кажется, должно было вызвать чувство угрозы, но вызывало почему-то неожиданно встрепенувшееся желание вперемешку с инфантильностью. Он повернулся чуть в профиль, отчего в свете ярко включенного света сверкнула серьга-кольцо, которой была пробита бровь. Ему очень шло. Катя заметила, что пробито так же ухо сверху раковины.

— Только немного и вначале, я аккуратно, давай! Ну же! — он снова повернулся, уставившись на нее и ехидно улыбнувшись, и протянул, — Постараюсь тебя отвлечь… Давай, разводи уже шире.

Катя послушно развела бедра, отчего полы халата, до этого еще лежащие на коленях, распахнулись окончательно. Та, зазеркальная Катя, не ощущала смущения, столь развратно представ перед Зеленоглазым, в отличие от Кати реальной, теперь полностью созерцающей его торс и осознающей картину чуть отстраненно от действа. Парень был словно вылеплен из камня, напряженные мышцы перетекали под кожей, придавая каждому его движению животной грации. Вся фигура собиралась в перевёрнутый треугольник, без грамма лишнего жира, с четко читаемыми кубикам пресса. Катя поймала себя на неловкой шальной мысли, что хотелось бы провести по этим кубикам языком, попробовать его кожу на вкус. Поверх все еще ноющего эха разрядки вспыхнуло волнение.

— Расслабься, — проговорил он, уговаривая и опускаясь на колени на кровать на расстоянии вытянутой руки от нее. — Расслабься! — повторив, уже командно.

«А что это мы с ним вообще-то делать планируем? На что он меня разводит? Не уж то…но я же никогда…», новая волна смущения, будто запустила механизм, раскрыв шлюзы сметающим потоком возбуждения.

Он нагнулся, не дотрагиваясь до нее нагеленными ладонями, и поцеловал в вершинку правого колена. Мягкие горячие губы двинулись вопреки ожиданиям девушки в сторону стоп, спускаясь по внутренней стороне голени. Неожиданно вспыхнула яркая, постреливающая боль чуть ниже его последнего поцелуя.

— Потерпи, Сумасшедшая, сейчас станет хорошо. — Катя приподняла голову, стараясь увидеть источник боли и происходящее внизу. Он легко, почти не касаясь, скользил пальцами по ее красной, волдырящейся местами голени. Мягкие губы снова коснулись коленки в легком поцелуе. Катя откинулась.

«Значит, я обожглась», слегка разочаровавшись, она скосила на него глаза. Тот сел поудобнее, отчего между его ног теперь можно было заметить, что отсутствие на Кате белья и ее вынужденная поза его очень заводили. Не меньше, чем саму, представшую в таком виде, девушку. Эмоции метались от простреливающей в голени, но явно притупившейся боли, к подступающему желанию и бабочкам, уже распустившим свои крылья в ее животе.

— Ну вот, погоди не двигайся, — он вскочил, протирая руки салфеткой, выхваченной откуда-то справа, нырнул в бок, и Катя увидела, как он разрывает упаковку большого прямоугольного пластыря. Через мгновение, его пальцы уже проглаживали прилипающую к голени ткань.

— А теперь обезболим, моя бесстрашная, сексуальная, крышесносная гонщица. Тебе полагается награда за терпение, — он навис над ней, в зрачках полыхали дьявольские огоньки, — но в следующий раз, когда ты полезешь на мотоцикл на шпильках, я тебя накажу, поняла?

Катя закивала, чувствуя как довольно улыбается, параллельно ощущая игривое предвкушение.

— Запомни, Сумасшедшая, ты, конечно, сногсшибательна в этом мини и туфлях. И, да, у меня встает, как только вспоминаю об этом шоу, что ты закатила на треке сегодня, но выхлопная труба мотоцикла горячая, к ней нельзя прижиматься! — тоном наставника, сверля ее взглядом, проговорил он, и резко, без предупреждения, съехал вниз, в секунду оказавшись головой между ее ног. Нет, Зеленоглазый не медлил, не осторожничал, как делал Алексей, он как ураган врывался на место действа, воспламеняясь неистово как огонь там, где оказывался. Меж ног у Кати полыхало. Парень намерено крепко удерживал ее за ляжки, не давая уворачиваться, и вероятно, касаться травмированной голенью его плеча. Уже было не важно, Катя забыла о голени, сгорая под его поцелуями. Он чуть прикусил пульсирующий клитор, отчего тело прострелило судорогой наслаждения, и девушка выгнулась дугой, зажимая его голову бедрами.