Осторожно: злая инквизиция! (СИ) - Ясная Яна

А у меня все билась в мозгу какая-то мыслишка…

— Макс… Максим… А кладбищенская команда уже все потревоженные могилы описала?

— Да, — нахмурился он, не понимая, к чему я веду. — Опись проводится в первую очередь.

— Угу, — я кивнула, заходясь в бешенстве от своей догадки. — Скажи, а каким годом датирована самая старая из потревоженных могил?

Он пробежал взглядом список:

— Самой старой — семь лет.

Семь лет! Семь!

Теперь уже я выругалась, зло и цветасто помянув собак женского пола и гулящих женщин:

— Семь лет! Это все началось после смерти бабушки!

— Думаешь, ей могли… помочь? — осторожно уточнил Кирилл, подняв голову от ноутбука.

— Ты мою бабушку не знал! — фыркнула я. — Эта старая карга сама кому угодно помогла бы!

И, уже успокаиваясь более-менее, пояснила:

— Нет, баба Тоня померла от естественных причин, это точно. Просто при ней эти упыри сидели тише воды, ниже травы!

— Так-так-так! — Кирилл вскочил и заметался по моей не слишком-то просторной кухне. — Что у нас получается?

Я даже призадумалась: чего же такого я напихала в чай, что его так разбирает?

Ладно, будем считать, что это у него нервное, а я ни при чем.

И вообще, смотреть нужно, что пьешь!

— Этих артефакторов Орден ловит уже два года точно. Раньше тоже искали, но разрозненно. То, как у нас водится, на старину и эхо средневекового прошлого грешили, то на новодел, но штучный. А года два назад случаи объединили в серию и искали уже целенаправленно группу лиц, создающих черномагические артефакты. Интенсивно, плотно и без дураков. Соответственно, последние пару лет местные хэнд-мэйдеры плотно сидели на измене, — тут дознаватель второго ранга остановился и продолжил вещать, уже стоя на месте, с лицом одухотворенным и возвышенным. — Наши отрезали им каналы поставок и методично щемили клиентуру…

— И тут в городе появляюсь я, такой красивый, и чуть ли не первым делом иду на кладбище, — подхватил Макс. — А после этого, в тот же день, встречаюсь с внучкой покойной Хозяйки.

— Весь город был в курсе, кто у бабули наследница, — кивнула я. — И если она что-то знала, что-то такое, из-за чего преступники при ней вели себя тише мышек, то… На месте преступников логично предположить, что она могла и рассказать это «что-то» мне.

— Вот именно! — ликующе согласился Кирилл.

— И это объясняет, почему меня не попытались ликвидировать, пока я дожидался тебя в одиночестве на крыльце. В идеале им нужно было два трупа, твой и мой, чтобы выиграть время и чтобы ты не успела поделиться информацией с Орденом.

— Это же объясняет, почему покушение провалилось, — поддакнул Кирилл. — Времени на подготовку у них не было, действовали они спонтанно, возможно, само покушение вообще было инициативой исполнителя, у которого сдали нервы…

— Так, хватит всяких «если» и «возможно»! — решительно положил ладони на стол Макс. — Я сейчас связываюсь с отцом Власием и делюсь с ним нашей находкой — Стеценко надо искать по всем каналам, сами мы его не поймаем, если уж он два года готовился к бегам. Моя машина пока стоит на приколе: раз следили, значит, скорее всего, на кладбище на нее повесили что-то следящее. Пусть стоит и ждет специалистов.

Я даже слегка обиделась: у него, между прочим, специалист по поиску любой черномагической дряни под боком есть! Но промолчала — моя девочка соскучилась по мамочке, наконец-то мамочка ее выгуляет!

А Соколов тем временем продолжал командовать парадом:

— Кирилл, на кладбище пока оставляй «строителей», а всех оперативников вплотную перекидывай на отработку связей Стеценко — когда ребята из контроля за незаконным оборотом артефактов приедут, у нас должны быть на руках все расклады. Особое внимание удели покойной аптекарше: неспроста же она у него в доме валялась? Ну а мы…

— А мы, — вклинилась я в поток приказаний, — поедем и расспросим мою маман, не поведала ли ей бабуля чего такого, о чем умолчала мне!

Приблудный инквизитор ускакал по своим делам, а прижившийся инквизитор плотно забурился в ноутбук и на Ксюшу не смотрел, не любил и завтраком не кормил.

— Макс! А что ты делаешь?

— Отчет для начальства готовлю. И тебе советую заняться тем же самым.

— У меня нет начальства!

— Угу-угу, — согласился Максим, не отрываясь от отчета. — Ты это матушке своей скажи.

И скажу! И что он думает? Бе-бе-бе!

— Ма-акс!

— М?

— Макс, как ты думаешь, это Стеценко девушек резал? Осуществлял, так сказать, предпродажную зарядку артефакта.

— Я никак не думаю, рано выводы делать. Но как подозреваемый он ничем не хуже других. По крайней мере, ножевой удар в сердце ему удается хорошо.

— Ма-а-акс!

— Ксю, я правда занят.

— Ма-а-акс!

— Господи боже мой, горе ты мое. Что?

— Я есть хочу!

— Ксюша!

— Что — Ксюша?! Уже спросить нельзя: на тебя пиццу заказывать или нет?! Разорался тут! Хам!

Макс подышал. Прям на самом деле: перестал печатать, расслабил руки, закрыл глаза и прям так — вдох-выдох. Секунд пять вдохов и выдохов.

— Да, Ксюш, заказывай, — это прозвучало уже спокойно и вежливо. И очень обидно!

— И если что-то еще надумаешь — на свое усмотрение.

— Хорошо! — я грустно побрела из кухни.

Совсем грустно.

Просто очень грустно: плечи опустила, и голову опустила, и нос опустила, и хвост метафорически, но безрадостно, волочился по полу за спиной.

На пороге оглянулась — печально и с робкой надеждой.

Инквизитор строчил по клавишам, сурово нахмурившись куда-то в монитор.

Ну вот для кого я тут театр драмы на дому развожу?

Мурлыкая себе под нос о том, что я «всесторонне одаренная, до конца не оцененная» (прим. «Я люблю себя», Лолита), я устроилась на диване и зарылась в приложение ближайшей пиццерии.

Через каких-то жалких пять минут пришлось констатировать: я живу в ужасной дыре! У нас нет доставки пиццы до одиннадцати утра. И суши до одиннадцати нет. И… и ничего нет!

Провинция-с.

Нет, я всегда это знала, но вот в такой момент подтверждение получить особенно обидно.

Я, конечно, не переломлюсь разбить два яйца на сковороду.

Но как же так-то?! Завтрак — это инквизиторская обязанность!

Вот что за человек, а? Хочешь сам голодным сидеть — сиди, а ведьму накормить будь добр!

Фу, гад какой. Видеть его не хочу!

Где-то на этом месте я вспомнила, что еще чутка — и, вполне возможно, и не увижу, и гнев как-то сам собой сменился милостью.

У меня там овсянка лежала, и меда есть немного майского, свежей выкачки. Сейчас я все это быстро… А чтобы инквизитор не заподозрил, что это я ради него так расстаралась, добавлю блинчики-полуфабрикаты из морозилки.

Отличный план.

Очень коварный.

Самое коварное в этом плане то, что до инквизиторского вселения я вполне обходилась по утрам йогуртом.

Про Шипурину я вспомнила после завтрака, когда, блюдя договоренность с Орденом, вымелась с кухни, чтобы Макс мог отчитаться начальству без моего сверхценного присутствия.

— Посмотрела я на твою Тёмину, — мрачно объявила в трубку доктор Лидия Марковна. — Поздравляю, ты была права, онкология.

— Чего? — растерялась я.

То есть… ну… я как бы понимала: то, что я вижу как «кляксу» и «тень», — всего лишь существующее в моем восприятии отображение заболевания, но…

Но если бы я услышала слово «онкология» раньше, мне бы и в голову не пришло с ним бодаться.

Проклятийница против смертельных болезней не поможет. Не вывезет.

— Не твое дело — «чего», — отрезала Шипурина. — Я и так на врачебную этику плюю уже тем, что с тобой на эту тему разговариваю. А тебе еще и диагноз подавай?

Я открыла рот. Закрыла.

С одной стороны — а чего это она мне хамит?!

С другой стороны — а что, простите, даст мне этот диагноз?

А с третьей стороны… с третьей стороны — ну и дура эта ваша Лидочка, если приняла мое изумление за уточнение.

Фыркнула я на нее исключительно для проформы: