Плохой хороший парень - Кэрри Прай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не уверен, дочка. Этот мальчуган умён и ловок. Едва ли бы им хватило интеллекта его поймать. К тому же, он был в их лапах. Они его отпустили. Это ли не доказательство, что парень им безынтересен?
— Он предложил себя сам, — на выдохе проговорила я. — Им нужен был подозреваемый, чтобы навсегда закрыть дело. Поверь, Майский подходит под эту кандидатуру больше остальных. И уж точно больше тебя.
Отец не заметил, как на мои глаза навернулись слёзы, оттого продолжал делиться сомнениями:
— Но ведь он свояк, верно? Зачем им садить своего человека?
— Тимур давно на другой стороне…
— Даже если так. Разве бы он стал жертвовать свободой ради какого-то мужика?
— Он сделал это ради меня! — вспылив, я не смогла сдержать слёзы.
— Дочка…
Нет, я не винила отца в недоверии к Майскому, ведь сама была не лучше. Меня выворачивало от осознания, что проблемы не закончились. Мне не удастся смириться и молча залечивать раны, прячась в комнате. Я не смогу это оставить.
— Мы должны его вытащить, — дрожащим голосом приказала я.
Отец растерянно охнул.
— Но, Юна… У нас нет таких полномочий. Сама знаешь. Просто хотеть недостаточно. А действовать — означает, снова наступать льву на хвост.
— Значит, мы отрубим это чертов хвост! — вдарив по столу кулаком, я резко подорвалась и стала нарезать круги по кухне. — Для начала мне нужно найти Тимура. Только ему известно, где обитает прайд. Да, именно так мы и поступим. Ты можешь узнать где он? Найти любой доступ к связи? Не молчи, папа!
Нахмурившись, Олег коснулся переносицы и покачал головой.
— Ты не понимаешь. Если снова начать копать — последует казнь. Но на этот раз не меня лишат головы, а тебя. Я не могу на это пойти.
Слёзы прекратились. Я замерла. По спине пробежали брезгливые мурашки.
— Ты говоришь как трус!
— Верно, ведь я боюсь за тебя!
— Все мы чего-то боимся! Но это не обязывает нас поступать подло! — сердце разошлось до предела. — Тимур нашёл в себе силы сделать это ради меня, а ты не можешь? Тогда в твоих словах нет ни грамма правды. Тебе плевать на меня.
Глаза отца расширились. Подбородок затрясся. Едва ли он полагал, что освобождение не станет для него успокоением.
Чёрт возьми, я и сама часом ранее думала совсем о другом!
— Не отвечай сейчас, — опередила я, боясь создать скандал. — У тебя есть время подумать. И, пожалуйста, на это раз переиграй приоритеты. Ты потеряешь меня однозначно, если решишь опустить руки. Так или иначе.
Покинув отца и закрывшись в комнате, я принялась лихорадочно набирать номер Кабанова. Терять бездумно время было истинным преступлением. Я должна была с чего-то начать.
— Ты ещё в больнице? — спросила я, не успел он открыть рот.
— И тебе «привет». В столовой, если быть точным.
— Одно я знаю точно, что ты точно здоров. И точно устроишь мне встречу со своим дядей из ФСБ. Он ведь точно существует?
— Точно…
— Вот и славненько, — нервно улыбнулась я. — Тогда беги за выпиской. И будь уверен, я точно сломаю тебе ногу, если ты будешь медлить. Сделаю точно так же, как и было до этого. Точно-точно.
За всё то время что мы не виделись, Кабанов заметно поднабрал. Его округлившееся лицо сияло от счастья, но едва ли причиной тому являлась наша с ним встреча. Здесь было что-то другое. И это «другое» очевидно знает толк в заботе и временами носит белый халат. Впервые форма Гришки была выглажена безупречно, ботинки начищены, а на лице не осталось ни островка щетины.
Сержант явно обзавёлся подружкой.
— Рад видеть тебя, Юнга, — невнятно пробормотал он, сохраняя дистанцию, словно чего-то боялся. — Ты стала ниже ростом. Кажется.
Несмотря на неоправданную скованность, я накинулась на него с объятьями. Буквально повисла на шее бугая, перестав ощущать асфальт под ногами.
— Это ты стал больше, Гришка, — посмеялась я, примкнув к нему всем телом. — Я тоже рада тебя видеть. Целого и невредимого.
Мы встретились с ним на территории псарни — единственным местом из прошлой жизни, где я могла находиться без лишнего разрешения. Да и здешние свидетели отличались беспредельной преданностью и не могли проболтаться.
Покончив с неловким моментом, я внимательно посмотрела на его руки, что продолжали безжизненно болтаться вдоль тела.
— Ты принёс то, о чём я тебя попросила?
— Конечно, ведь ты напомнила об этом сотню раз, — нахмурившись, сержант полез во внутренний карман куртки и достал оттуда невнушительного размера кулёк.
Моему разочарованию не было предела, когда пакет оказался в моих руках.
— Боже, Гриша… Я ведь просила достать мне фальшивки из отдела улик. Много фальшивок. А ты принёс заначку пенсионерки. Как так?
Кабанов вовсе насупился.
— Ты назвала мне сумму. Я её достал. Тебе вечно не угодишь.
Удивившись, я открыла пакет. На его дне лежало несколько пачек купюр с довольно крупным номиналом.
— Евро?
— Это всё, что было. Доллары растаскали дети офицеров.
Опечаленно выдохнув, я забросила деньги в рюкзак. Учитывая абсурдность моего плана, любая помощь была значимой.
— А где твой дядя? Он передумал нам помогать?
— Он в деле, — уверил Кабанов. — Ты ведь не думала, что он станет откладывать свои дела и явится на беседу в зловонную псарню?
— Нет, не думала. Я на это надеялась, — вымученно проговорила я, приложив ладонь ко лбу. — Что ж, день изначально не задался. Как и жизнь в целом. Не будем же мы огорчаться по каждому поводу, правда?
Поджав губы, Кабанов опустился на скамью и заодно усадил меня. Он жадно вдохнул прогретый летний воздух, а после спросил:
— Что ты задумала, Юна? Зачем тебе понадобились фантики?
Пялясь вниз, я равнодушно водила кедом по асфальту.
— Это секретная миссия. И я расскажу тебе о ней, она перестанет быть секретной. Не заставляй меня это делать. Пожалуйста.
— Секретная — значит, задуманная только тобой? Ты снова за своё? Прекрати, Юна. За дело берутся опытные люди, они справятся. А твоя инициатива нередко отзывается бедами.
— Ты прав, — согласилась я. — Но я не могу сидеть без дела, когда Майский прозябает чёрт возьми где. От меня должна быть хоть какая-то польза.
Кабанов покачал головой.
— Что ты можешь перед этими людьми? Они посадили твоего отца и хакера, меня уложили на больничную койку… Тебе раздавят как таракана.
— Но если я до сих пор цела и наслаждаюсь свободой, значит, не
