Плохой хороший парень - Кэрри Прай

Безразлично… А как иначе? Он выбрал самый подлый путь.

Я уже запрыгнула в пойманное такси, когда раздался звонок. Потянувшись к трубке, я с едким разочарованием разглядела в адресате Гришу. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы решиться на ответ.

— Доброе утро, — проговорила я, а следом поморщилась. — Хотя, оно не может быть добрым. Кто вообще придумал эти лживые сантименты? Вернее желать «мрачного утра», «бесполезного дня», «жуткого вечера» и «никчёмной жизни». Зачем кого-то обольщать? Нужно смотреть правде в глаза. Ты согласен?

Некоторое время связь наполняли помехи, затем Кабанов ответил:

— Всё ясно. Обманщик Май не оправдал твоих надежд. Верно?

При его упоминании сердце сжалось в точку. Сжались кулаки.

— А разве других вариантов быть не может?

— Я размышлял о возможности критических дней, но ты слишком взвинчена для такой мелочи.

Мои глаза расширились.

— Больше не смей думать об этом! Боже! Поверить не могу, что услышала подобное! Хуже и представить невозможно!

Громкие возмущения ударили по водителю, отчего тот демонстративно нахмурился. Вдавил педаль газа, дабы скорее избавиться от шумной клиентки.

— Что случилось, Юна? — голос Гриши наполнился нотками беспокойства. — Дураку понятно, что ты огорчена. Поделись.

Набрав полные лёгкие воздуха, я вдруг осознала, что не способна выговориться. Каждое слово полосовало горло, как та бритва. И не признание в собственной наивности изничтожало диалог, а болевые удары реальности.

— Нечего тут рассказывать, Кабанов. Моё расследование оказалось ловушкой, а все улики настолько явными, что я сочла их обманчивыми. И как итог: мне не место в правовой структуре. Я завалила все возможные экзамены.

— Ты справишься с этим?

— Да, кажется, — вырвалось с безрадостным смешком. Отвернувшись к окну, я принялась следить за переменчивым пейзажем. Картинки сменялись так быстро, как последние месяцы чередовалось моё жизненное равновесие. — Всё в порядке. Миллионы людей живут с разбитым сердцем. И я тоже справлюсь.

— Юна, если я могу тебе помочь…

— То просто сотри мою память, — опередила я. — Отформатируй, как тот диск. Избавь от вирусов, что походят за чувства. И поменяй программу, которая заставляет человека любить. Я хочу полного обнуления. Это явно станет для меня спасением.

Пусть безмолвно, но Гриша поделился своим сочувствием. Мне не нужно было говорить о том, что было понятно без слов.

Меня ранили. И пусть пока я сама того не поняла, этот выстрел был смертельным. Погибать приходилось медленно, позволяя правде пробивать несбыточную сказку.

Гриша понимающе оставил разговор на потом, позволив мне продолжить поездку в молчании. Каждую секунду пути я заставляла себя быть сильной.

Внутренняя борьба не прекращалась, даже когда я поднималась по ступенькам, ведущим в квартиру. В месиве мыслей не хватило места для той, что я нахожусь под преследованием банды Юдина. Словно это больше не имело значения.

Оказавшись дома, я спешно стянула с себя кеды, а после напряглась, когда услышала посторонний шум. Он исходил из кухни.

Сердце заколотилось с новой силой.

Схватив мраморную статуэтку, что так любила моя мать, я на почти бесшумно двинулась вдоль коридора. Думать трезво сейчас на представлялось возможным. Мне было плевать на всех тех, кто вздумал мне навредить. Я была готова к борьбе.

Сейчас незваный гость увидит, какой опасной я бываю в гневе…

Сначала я заметила заваренный чай, а следом распознала сгорбленный силуэт. Тяжеловесная вещица тут же выпала из рук. Ноги подкосились, но я успела ухватиться за дверной косяк.

На меня смотрели усталые, но такие родные глаза.

— Здравствуй, доченька.

Тимур

Днём ранее

— И кто же эта счастливица, Майский? — передразнивал я Мурку, вышагивая по узкой алее. — Я настолько бестолковая, что не способна читать между строк! Мне удаётся ловить опасных преступников, а вот любая примитивная задачка приводит меня в поразительный ступор! Извилины выпрямляются, а перед глазами всплывает густое марево, с помехами и мармеладными кроликами!

Чёртовы бабы!

Так и знал, что признаваться в своих чувствах — бессмысленная затея. Тебе точно «спасибо» не скажут, даже если это стоило тебе жизни. Жизни, где ты самовлюблённый авантюрист, а влюблённость скорее походит на странные ощущения. Неприятные, как та щекотка.

В порыве эмоций, я пнул попавшийся на пути мусорный бак и тут же поймал на себе осуждающий взгляд старушки.

— Что? Ни разу не видели человека с задетым эго? Так вот он я! Отверженный и фантастически униженный!

Отмахнувшись, как от надоедливой мошкары, старушка продолжила путь.

Женщины… Только о себе и думают.

На деле меня смущала не только реакция Юны, но и выбор, который я сделал крайне поспешно. Меня вдруг осенило, что бороться с пешками мафии бессмысленно. Если и вступать на путь войны, то нужно начинать с главаря. И — О, какая радость! — ведь мне известно о его существовании. Ни Марк, ни его обезумевший отец не являлись атаманами, скорее были салагами. Большая «голова» оставалась в тени, скрывая личность за плотной маской и вальяжно раздавала приказы.

Я должен был устроить с ней тет-а-тет. Любой ценой.

Именно поэтому, я без лишних мыслей запрыгнул в авто Стаса, припаркованного возле «Бархата», чем вызвал острое удивление на их глупых лицах.

— Ты совсем страх потерял? — ошарашенно проговорил Стас. — Только идиот мог вернуться, да ещё так смело.

Я принял его слова за комплимент.

— Забыл попрощаться с друзьями, — моих губ коснулась улыбка. — Мне показалось, что оставить Стасика с Аликом без тёплого слова будет крайне невежливо. Поэтому… Я буду скучать по вашим мерзким мордам. На этом всё.

Будто устав от меня, Стас вернулся к рулю.

— Тамбовский волк тебе друг. Марк ищет тебя и поверь, на этот раз он не даст тебе спуску. Ты труп, Майский. А я даже руки об тебя марать не стану.

— А вот в этом я не уверен, — мне удалось более комфортнее разместиться в пассажирском кресле. — Мы оба знаем, что истинные приказы отдаёт отнюдь не Марк и не ему решать мою судьбу. Я буду строить её сам, — немного помедлив, я обратился к парню. — Отвези меня в главный центр.

За спиной послышался вздох Алика. Глаза Стаса расширились.

— Сдурел? Я не стану этого делать!

— Но почему? Представь, какой будет похвала, когда ты сам положишь меня в лапы хозяина. Сделаешь то, что не сделал сынок-мусорок.

Блондин на время задумался.

— Ты не понимаешь, во что ввязываешься. Они оторвут тебе голову.

— Ой, только не делай вид, что тебе до этого есть дело, — громко цокнул я. — Ты ведь не думал, что мы будем играть в салочки вечность. Настало время