Расовые мифы нацизма. Врага надо знать! - Владимир Родионов

Подробнее об этом пишет в своем исследовании профессор истории Оксфордского университета Клаудиа Кунц:

«В конце июня 1933 г. министр внутренних дел Вильгельм Фрик созвал Комитет по вопросам демографической и расовой политики. Приглашенные имели, на первый взгляд, между собой мало общего: руководительница объединения женщин-нацисток, эксперт Министерства внутренних дел по расовым проблемам, историк искусства, верховный судья нацистского партийного суда, мэр Дармштадта, а также ряд всемирно известных специалистов в области евгеники, партийных идеологов и реформаторов в сфере здравоохранения. Далеко не все из приглашенных являлись членами партии. Были все основания думать, что Фрик собирался предложить новые антисемитские меры, однако в своей 45-минутной вступительной речи он ограничился достаточно расплывчатыми упоминаниями об опасностях «расового смешения и расового вырождения» и «инородных элементов» («Fremdstämmigen»). Объектом новой расовой политики были не евреи, а неполноценные арийцы.

Фрик объявил, что всесторонняя нравственная революция, призванная возродить общественные ценности, должна включать в себя полномасштабную переоценку «генетической ценности нашего народного тела» (Volkskörper)».[625]

«Неделю спустя Фрик разъяснил принципы новой этнической нравственности уже всей Германии, выступив по радио. В былые времена природа заставляла слабейших погибать, перед тем как они достигнут зрелости. Современная медицина, создающая условия для «искусственного» выживания слабых, в конечном счете вредит здоровью Volk [народа]. Отвергая «устаревшую» заповедь «возлюби ближнего своего», Фрик пропагандировал евгеническое вмешательство со стороны государства, призванное выполнить «желание природы».[626]

(Примечательно, что это была точка зрения не одного Фрика, такие же цифры называли другие видные «расологи» Третьего рейха, входившие в указанный Комитет: уже ранее названный как предтеча нацистов в этой сфере «всемирно известный евгеник Фридрих Ленц подсчитал, что из 65 млн немцев должен быть стерилизован один миллион как откровенно слабоумных, а министр сельского хозяйства Дарре утверждал, что в стерилизации нуждаются по меньшей мере 10 млн».[627])

«Правительство подчеркивало, что «биологически низший наследственный материал» должен быть искоренен, особенно среди «бесчисленных низших» людей, которые бесконтрольно размножались. Стерилизация «должна привести к постепенному очищению этнического тела», и, чтобы достичь этой цели, необходимо стерилизовать полтора миллиона человек, причем четыреста тысяч из них — как можно скорее».[628]

Две недели спустя, как отмечает О. Ю. Пленков, был подписан соответствующий закон:

«14 июля 1933 г. вышел «Закон о предохранении от наследственных болезней подрастающего поколения» (Gezetz zur Verhtung erbkranken Nachwuchses); в § 1 этого закона признавалась необходимость принудительной стерилизации наследственных больных. Решение о стерилизации мог принять врач или врачебная инстанция, и осуществлялась она помимо воли пациента. В Третьем рейхе этот закон открыл серию действий против «неполноценных в расовом отношении» людей».[629]

Закон вступал в действие с 1 января 1934 г.

«По существу, начало стерилизации было первым прецедентом массовых убийств, ибо при стерилизации женщин существовал большой риск смертельного исхода». «У женщин стерилизация производилась путем опасной полостной операции (женщинам перевязывали трубы, а мужчинам удаляли семенники); по некоторым данным, в результате операций погибло около 5 тыс. женщин».[630]

И вот итог: «До начала войны в Германии было стерилизовано 350 тыс. мужчин и женщин».[631] Некоторые исследователи называют цифру и в 400 тыс. стерилизованных.[632] И это лишь до Второй мировой войны, а в целом число подвергшихся этой чудовищной операции намного больше. Критерии определения подлежащих стерилизации (как позже — детей, убиваемых как «наследственно больных») определялись очень широко вплоть до таких безобидных дефектов зрения, как дальтонизм (когда человек не различает некоторые цвета): «нацисты стерилизовали женщин, не различавших цветов, — Рейху не нужны были солдаты-дальтоники».[633]

Впрочем, на этом нацисты не собирались останавливаться — спустя всего два года после принятия закона о стерилизации они перешли уже к убийствам «неполноценных» немцев. Начали с детей. Об этом, кстати, нацисты говорили еще задолго до прихода к власти: «во время партийного съезда 1929 г. Гитлер высказался по поводу стерилизации, отметив, что если бы из миллиона новорожденных десять тысяч менее желательных умерли, это принесло бы несомненную пользу Volk [народу]».[634]

26 июня 1935 г. Гитлер подписал «Закон о необходимости прерывания беременностей по причине наследственных болезней», основные положения которого гласили:

«Если, в силу закона, Совет по наследственному здоровью вынес решение о стерилизации женщины, которая беременна к моменту операции, если плод еще не способен к самостоятельной жизни или если прерывание беременности не влечет серьезной опасности для жизни и здоровья самой женщины.

Плод следует считать неспособным к самостоятельной жизни, если прерывание беременности имеет место до истечения 6-месячного срока».[635]

Гизела Бок называет цифру жертв этого закона: «В период нацистского режима было сделано около тридцати тысяч евгенических абортов, многие из них — принудительно».[636]

Абортами нацисты не собирались ограничиваться — уже имелись планы масштабных убийств уже родившихся детей, которые лишь временно откладывались. Согласно свидетельству личного врача и поверенного в медицинских делах Гитлера Карла Брандта, об этой идее фюрер заговорил уже в том же 1935 г., после съезда НСДАП в Нюрнберге в сентябре 1935 г., на котором среди прочих речь произносил и руководитель Национал-социалистического союза врачей Герхард Вагнер, потребовавший принятия мер против размножения «расово неполноценных». «Согласно послевоенным показаниям Брандта, Гитлер сказал Вагнеру, что следует дождаться начала войны; потом он (Гитлер) санкционирует программу эвтаназии в национальном масштабе; Брандт также добавляет, что «фюрер считал, что любая программа может достичь эффекта более легко и быстро во время войны, и что в ходе военных потрясений открытое сопротивление Церкви не будет играть такой сильной роли»,[637] как в мирное время.

Упомянутый термин «эвтаназия» переводится как «легкая смерть» (по-гречески — «хороший» и — «смерть»), якобы этим «неполноценные» сами освобождались от непереносимых страданий. Впрочем, это было лишь словесное выражение, прикрывавшее суть, которая была предельно ясна и самим авторам этой программы, — уничтожение по признаку «неполноценности». Соавтор теории эвтаназии врач А. Хохе высказывался по поводу намеченных к убийству так: это «пустые стручки», «люди-балласты», «дефектные люди», «разрешение на уничтожение абсолютно бесполезных духовных мертвецов».[638]

Помимо появления лишающей жертв самого статуса человека фразеологии, в будущем примененной уже к представителям других народов, на эвтаназии немцев готовились и кадры убийц в концлагерях: «У историков нацистского геноцида принято считать так называемую «программу эвтаназии», осуществление которой началось осенью 1939 года, своеобразной школой для персонала последующих лагерей смерти».[639]

«В деле «эвтаназии» направляющую и организующую роль играла личная канцелярия Гитлера под руководством Булера, который подключил к осуществлению программы «Имперский комитет по научному исследованию наследственных и приобретенных болезней» (Reichsausschlu zur wissenschaftliche Erfassung von erb — und anlagebedingten schweren Leiden). Адрес этого комитета был: Берлин, Тиргартенштрассе, дом 4, отсюда и кодовое название программы по эвтаназии — «Т4»; на служебном жаргоне организация также называлась «Т4».[640]

Программа убийств началась перед запланированным нападением на Польшу и, как и планировалось нацистами задолго до этого, с новорожденных детей:

«С 18 августа 1939 г. акушерки роддомов обязаны были сообщать по инстанции о родившихся детях-калеках; родители были обязаны зарегистрировать в комитете («Т4») своих детей — душевнобольных или калек в возрасте до трех лет; позднее возраст калек, подлежащих обязательной регистрации, был продлен до 17 лет. До 1945 г. было зарегистрировано около 100 тыс. пациентов, из них 5–8 тыс. было убито. Экспертом по убийству детей-калек был Хайнц Хайнце — с осени 1939 г. он руководил 30 «детскими отделениями» (Kinderfachabteilungen); детей убивали передозировками медикаментов или инъекциями яда».[641]