Спящие Дубравы - Вячеслав Шторм

В конце концов, капитан сдался, хотя и выторговал условие: если через десять дней мы не дадим ему условный сигнал, то команда «Дельфина» отправится нас искать. И переубедить его не было никакой возможности…

Само название «Дубравы» подразумевало наличие дубов. Что ж, кто бы не нарек так это местечко, с логикой у него все было в порядке. О начале леса извещали исполинские дубы в обрам л ении гус то разросшихся гигантских папоротников и кустарника. По моим прикидкам эти деревца просто обязаны были скрести ветвями небесный свод , совсем как рассказывал один наш общий знакомый. Впрочем, мне, как и ему, что-то не хотелось это проверять. Лучше посмотрим, что тут у нас еще.

Ага, у самого начала леса дорога, по которой спокойно прое дет драконозавр. Симпатичная такая дорожка, ровненькая, чистенькая. Ну и что с того, что на ней ни травинки, что с того, что такой ни в одном нормальном лесу не место? Мы-то сами, что, в нормальный лес забрались? То-то…

– Легенды гласят, что эта дорога ведет к самому замку Лесничего, н о она такая запутанная , что замок этот по своей воле не нашел еще ни один смертный, – пояснил нам Римбольд с таким гордым видом, словно он самолично эту дорогу и прокладывал.

– Плевать, мы будем первыми! – я, слов но демонстрируя всем, что означает это са мое «плевать», сбил плевком повисшего на ветке и таращившего на нас глаза крупного паука-кре ст овика.

– Браво, очень метко ! – ра з дался вдруг саркастический го л ос, идущий, как нам показалось, откуда-то сверху. Мы словно по команде задрали головы, но не увидели никого, кроме крупной черной вороны, которая, сидя на ветке, чистила перья.

– Н у и чего уставились ? – насме ш ливо вопросила наглая птица самым что ни на есть челове ческим голосом. Не получив ответа, она презрительно каркнула и стремительно полетела куда-то вглубь чащи.

– Вот это да! – только и смогла вымолвить Глорианна, прикрыв рот ладошкой.

– Да брось ты! Говорящей вороны, что ли, не видела? – попытался отшутиться Бон, но, немного подумав, признал ся: – Вообще– то, я тоже …

– Плохи наши дела! – вздохнул Римбольд.

– Это е ще почему?!

– Ну, я думаю, что вы умные люди и понимаете, что прос т о так просто ворона никогда н е заговорит, даже в Спя щ их Д убравах.

– Ты имеешь в виду… – только тут до ш ло до меня.

– Я имею в виду, что крылатая тварь служит Френгису и сейчас полетела док л адывать ему, что в Дубравах появились чужие, – мрачно подтверди л мою догадку гном . – А уж Лесничий не з амедлит применить самые крутые меры, попомните мое слово.

Я уже было хотел прер в ать не в меру мрачные предсказания Римбольда, но мне на помощь прише л Бон. Он в несколько искаженном варианте пересказал мою историю о болтливой вороне (я тогда даже не осознал всей комичности ситуации), для ясности восприятия заменив ворону на гнома, после чего последний надолго замолчал.

– Ну, и куда держим путь ? – спросила Глорианна .

– Конечно же, вперед , – ответил, не задумываясь, я. – Раз на то по ш ло, какая разн иц а? На м нужен этот с а мый Лесничий, а ко л ь он так свято б л юд е т свои в ла дения, то скоро сам нас найдет со всеми вытекающими отсюда последствиями…

– Тогда у меня встречный вопрос: что подразумевается под «вытекающими»? – поинтересовался Бон в своей неизменной шутливой манере .

– Ну, в вашем организме множество субстанций, каждая из которых при определенных условиях может вытекать, – ехидно пояснил гном, не удержавшись, чтобы не поддеть своего вечного оппонента. – Да и вообще, если верить тем дармоедам, которые называют себя учеными, все люди в большей степени состоят из воды.

– Хм, как и твой Лесничий, кстати, – не поддалась на провокацию Глорианна и , еще раз оглядев разв е твления дороги, решительно заключила: – Ед ем прямо! И не растягивайтесь сильно.

Итак, мы поеха л и по дороге: в пе реди я, за мной – девушка, и замыкала кавалькаду неразлучная парочка, как всегда переругиваясь. Вот тут-то я и обратил внимание на то, что еще одна часть рассказа Человека в Хламиде оказалась правдой. Только сейчас, когда прекратились разговоры, все мы в полной мере ощутили царящую кругом тишину. Я, слава богам, никогда не бывал в гробу, но сдается мне, что тот, кто придумал выражение «гробовая тишина», часок-другой побродил по некой лесной дорожке… Теперь нам стало понятно, почему Дубравы называют именно Спящими. Не пели птицы, не зудели комары, даже ветер не шелестел листвой, а когда Римбольд неожиданно чихнул, то этот не ви нн ы й звук заст а вил нас в зд рогнуть – он прозвучал как неожиданный громовой раскат. Правда, чихал наш низкорослый друг всегда на редкость громко и заразительно.

Тишина давила, от нее ломило зубы и закладывало уши.

Первой не выдержала Глорианна. Она резко остановила Лаку и бросила поводья:

– Все, с меня хватит! День такого путешествия – и мы все превратимся в издерганных психопатов, шарахающихся от малейшего шороха!

– Это точно, – поддержал девушку я и удивился, как неправдоподобно громко прозвучал мой голос, – Эта тишина, будь она неладна, уже здорово действует мне на нервы!

– Тогда з а чем дело стало ? – искренне удивился неунываю щ ий Бон, – Давайте спо ем что-нибудь эдакое!

И, не дожидаясь, пока мы раскачаемся, он весе л о з атянул:

Здравствуй, здравствуй, крошка!

Обожди немножко,

Далека дорожка

До твоих дверей…

Сначала мы пе л и не особо охотно, но потом о з орной задор песенки захватил нас, как смерч. К тому же, я вдруг вспомнил, как пытался петь ее в ночь нашего с Глори знакомства, и меня разобрал приступ хохота. Друзья несколько испуганно воззрились на меня, похоже, всерьез опасаясь, что слова девушки насчет психопатов оказались пророческими. А у меня даже не было сил, чтобы их в этом разубедить: как только я пытался взять себя в руки, как память вновь освежала в памяти кар тину – я сижу на спине И зверга, свесившись и з седла, и мычу что-то мало вразумительное, перемежая слова икотой и бульканьем от попавшей в рот дождевой воды . Было лишь одно средство, и я всей думой отдался пению:

Будем тише мыши –

Муж твой чинит крышу,

Он стучит, не слышит,

Что мы тут творим.

Он стучит, не знает,

Что жена страдает,

И опять желает

В койку – но не с ним!

Мы пе л и е щ е и е щ е, вспоминая все лу ч шие песни, настроение резко поднялось, и странный лес уже не казался таким зловещим.

Л ишь Римбольд, который, по своей гномьей натуре, мог переносить тишину без каких-либо проблем, недовольно ворчал:

– Что вы разорались? Дождетесь – сбегутся на ваши голоса все что ни на есть здешние тва ри, вот тогда по-настоящему запоете!

Пропустив замечание гнома мимо умей, Бон лишь подмигнул ему:

– А они тоже любят музыку?

Бородатый ворчун ничего не ответил, и вовсе не потому, что не смог подобрать нужных слов. Просто как раз в тот момент, когда он открыл рот, появилось оно . Я так говорю, поскольку до сих пор не знаю, как следовало окрестить то, что предста л о нашим гла з ам. Вообще-то, мы – народ не из пугливых, но когда из воздуха материализовалось нечто и, не издавая ни звука, повисло на высоте двух метров от земли прямо у нас на пути, все почувствовали себя, мягко говоря, не комфортно.

Нечто состояло из человеческого черепа, поросшего на макушке лохматой черной гривой, да еще и с зеленоватым свечением в глубине пустых глазниц. Череп висел прямо в воз духе, а под ним колыхалось что-то неопределенное молочно-белого цве та. Это одеяние (кстати, прикрепленное к черепу без посредства шеи) было настолько изодрано, что по сравнению с ним даже мои рабочие штаны, изрядно пожеванные драконозаврами, могли служить эталоном элегантности. С другой стороны, почем я знаю, – может у них тут, в Дубравах, мода такая…

От неожиданности наши звери слегка попятились, причем И зверг известил всех протяжным ревом, что он не боится ничего на з емле, но напад а ть неизвестно на ч то пока обождет.

– Вот вам, певуны, получайте ! – даже с некоторым злорадством констатировал Римбольд, на всякий случай спрятавшись за спину Бона. – Какие будут предложения?

– Ну, вообще-т о «это» не производит впечат л ения агрессора, – протянул я неуверенно. – Оно, похоже, просто не хочет нас пускать дальше.

– Так может его нужно попросить вежливо? – живо откликнулся Бон и слез с Забияки. Подойдя как можно ближе к черепу, он снял с головы свою украшенную пером фазана шапочку и элегантно поклонился: