Китайская мысль: от Конфуция до повара Дина - Рул Стеркс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Погребальные надписи эпохи Хань упоминают о младенцах как о «еще не ставших людьми», заявляя тем самым, что они не успели достичь возраста, в котором усопший заслуживает полноценного погребального обряда. Смерть ребенка значила меньше, чем смерть взрослого. Законодательство царства Цинь, увы, указывает, что убийство ребенка «с необычными телесными особенностями» не повлечет для виновника наказания. В нем же устанавливается, что если кто-то бросит — «откажется взрастить» — здорового ребенка из-за того, что у него и так уже слишком много детей, то такой человек будет осужден за детоубийство. Смерть младенца была незначительным событием как для государства, так и, вероятно, для семьи. Источники эпохи Хань указывают, что во времена голода и обнищания многие родители предпочли бы умертвить своих детей, нежели платить обязательную подушную подать. Этот государственный сбор обособлял младенчество от детства и обычно взимался по достижении ребенком шестилетнего возраста. Чем старше были дети, тем больше их ценили. Младенцев заносили в учетные ведомости, когда у них прорезывались зубы — в семь-восемь месяцев, но многие не доживали до этого возраста. В списках народонаселения периода Цинь дети поначалу учитывались и вовсе не по возрасту, а по росту, который представлялся более надежным показателем готовности к военной службе. В армию могли забрать любого мужчину или юношу выше 160 сантиметров: в циньском Китае это соответствовало возрасту 16–17 лет, хотя в нынешних Соединенных Штатах или в Европе это средний рост 13–14-летних.
В семейной жизни и в домашнем хозяйстве наследование по мужской линии определяло отношение к разнополым детям: девочки имели второстепенное значение. (В медицинских текстах более позднего времени упоминалось, что пол ребенка мог зависеть от того, когда произошло соитие — в день инь или день ян менструального цикла женщины.) Авторитарное поведение родителей по отношению к потомству считалось нормой. Мальчикам предстояло унаследовать землю отца и перенять его ремесло или же готовиться к военной или чиновничьей карьере. Для девочек единственным социальным лифтом оставался брак. Семья начинала заниматься его стратегическим планированием в ту пору, когда дети были еще младенцами. Главы элитных семей плели интриги и подыскивали подходящих кандидатов, чтобы обеспечить дочери успешное замужество: цель заключалась в том, чтобы выдать девушку в более богатую и благородную семью, чем ее собственная. Изуверская практика бинтования девичьих ног возникла в эпоху Тан и закрепилась с XI в. Стопы туго обматывались бинтами, пригибая пальцы к подъему, и постепенно подъем ломался. Считалось, что маленькая стопа — это красиво. Такое уродование себя в годы физического становления прокладывало девочке путь к хорошему браку и богатому приданому. Бинтование ног также символизировало покорность и несвободу женщин. Бинтованные стопы назывались «лотосными»; с ними связывались определенные эротические смыслы. Бинтовать ноги прекратили только после окончания имперского периода, уже в ХХ в.
Древние ритуальные тексты предписывают разграничение полов как в общественной, так и в частной жизни. Они характеризуют сферы жизни мужчин и женщин как «внешний» и «внутренний» миры соответственно и запрещают мужчинам и женщинам прямой контакт, совместное пользование бытовым пространством и общее владение вещами: «Мужчины и женщины не должны сидеть вместе, вешать одежду в одно место, пользоваться одной тканью или расческой, они не должны соприкасаться руками, отдавая или принимая» («Ли цзи»)[60]. Список «можно» и «нельзя» довольно обширен: жена не может ходить в купальню мужа; женщины должны жить во внутренних комнатах дома, а мужчины занимают внешние; женщины должны говорить только о домашних делах («сказанное внутри не должно выходить наружу, сказанное снаружи не должно проникать внутрь»); выходя на улицу, женщины обязаны закрывать лицо; женщинам полагается ходить по левой стороне дороги, а мужчинам по правой; жена должна оставаться верной мужу даже после его смерти. Жесткое обособление мужского от женского обосновывалось тем, что оно способствует сближению отцов и сыновей, которое, в свою очередь, рождает гармонию в доме и в мире. Без разделения полов нравственные добродетели не получили бы развития, и люди жили бы тогда как животные.
В «Наставлениях женщинам» («Нюй цзе»), первом крупном тексте, написанном женщиной для женщин, Бань Чжао (ок. 48–116) советует каждой женщине придерживаться четырех столпов подобающего поведения: женской добродетели (быть скромной и целомудренной), женской речи (избегать брани и тщательно выбирать слова, а также знать, когда надлежит говорить), женских манер (держать одежду чистой и свежей) и женского труда (ткать, шить, подавать еду и напитки). Бань Чжао происходила из образованной аристократической семьи. Овдовев очень молодой, она решила больше не выходить замуж. Посвятив остаток жизни наукам и литературе, она в более поздние времена прославилась в Китае как самая известная женщина-ученый. Выйдя замуж, женщины включались в домохозяйства свекров и должны были служить интересам новой семьи. В ней девушки-новобрачные зачастую оказывались во враждебном окружении. Именно поэтому советы Бань Чжао составлены в духе инструкции по выживанию, предназначенной для беззащитной невестки.
В «Наставлениях…», написанных для собственных дочерей, Бань Чжао подкрепляет свои рекомендации ссылками на конфуцианский канон. По ее мнению, чтобы освоить принципы образцового женского поведения, девушке необходимы учеба и тренировка: «Обучать лишь мальчиков и не обучать девочек — разве это не означает нарушение самого принципа взаимоотношений между ними?» Скромность, покорность, смирение, хорошие манеры, преданность мужу и его родителям — главные темы ее произведения. При этом Бань Чжао также подчеркивает необходимость физического разделения, препятствующего необузданной страсти и избытку интимности:
Если мужу и жене хорошо вместе, не разлучатся они до конца жизни. Но когда они следуют друг за другом даже в своем доме, то могут
