Комбат. За личное мужество - Андрей Воронин

– Ой, ну что ты, змей Гарюша! – проворковала Анжела. – Ты наш деловой партнер. И средства все мы на троих делить будем. Только отсыплем немного тем, кто нам помогал. Вот Перцу тоже хорошенько… отсыплем, – сказала Анжела и хихикнула: – Хотела сказать – всыплем. Перцу всыплем… Интересно звучит, правда? Перцу всыплем, а сами вмажем. Жаль только, что я всю прислугу на выходной отпустила.

Кориков собрал в кулак всю свою волю и открыл глаза лишь тогда, когда Гарик въехал во двор и притормозил у крыльца. Дорогу к дому он, хотя и делал вид, что задремал, запомнил точнее некуда.

Гарик отъехал, чтобы загнать машину в гараж, а они с Анжелой вошли в холл.

Там царил полумрак и было пусто. Анжела попросила прощения и пошла на второй этаж, чтобы привести себя в порядок. А Кориков прислушался и понял, что за дверью одной из комнат идет разговор. Очевидно, говорившие собирались уже прощаться и подошли ближе к двери, потому что Кориков смог расслышать каждое слово. Говорил в основном Костян.

– Если сегодня сделают паспорта, завтра приступишь к выполнению последнего задания. Цели – Гарик и Анжела. Постарайся убрать их без шума и пыли. Вот задаток, остальное получишь сразу по выполнении задания.

– К-как х-хот-тите. Х-хоз-зяин-н-б-ба-рин… – проговорил незнакомец, сильно заикаясь, – В-все б-будет сделан-но.

Через пару секунд дверь резко распахнулась и в холл вышел мужчина в камуфляже и натянутой на лицо спецназовской маске. Заметив сидящего на диване незнакомца, мужчина кивнул ему в знак приветствия и направился к выходу.

Едва он вышел, как сверху спустилась Анжела, одетая по-домашнему, в свитере и джинсах. В дом, загнав машину в гараж, вернулся Гарик.

– Ну вот, все и в сборе, – потирая руки, проговорил Костян.

Был он в приподнятом, даже, можно сказать, праздничном настроении.

– Ну что, получилось? – спросил он у Гарика.

Тот кивнул и протянул ему паспорта.

– Что ж, Анжела, шампанское в студию! У нас сегодня с тобой, можно сказать, свадьба, – сказал Костян, полистав паспорта. – За это надо выпить. Но сначала надень свое лучшее платье!

– Что, сейчас приедут нас расписывать? – спросила Анжела.

– Лапа моя, нас уже расписали. И я теперь господин Выспяньский, а ты моя жена, – продолжал лучиться радостью Костян.

– Как это так?.. – не поняла Анжела.

– Да вот так как-то все, друг Пушкин, – сказал Костян.

– Не понимаю, при чем здесь Пушкин, – пожала плечами Анжела, тоже разглядывая паспорта.

– Это я так. К слову.

– Я, может, поеду, а то поздно, – подал голос Кориков.

– Нет-нет! Ты, Перец, останешься отметить это знаменательное событие в нашей жизни! – сказал Костян.

– Потом будет слишком поздно. А мне еще разбираться… – начал Кориков, но Анжела подскочила к нему и больно наступила на ногу.

Она все-таки сходила наверх и вернулась в красивом полупрозрачном розовом платье с каким-то дорогим украшением на шее. Они пили холодное шампанское с ананасами, и Кориков не выдержал, принялся декламировать:

– Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Удивительно вкусно, искристо, остро!

Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!

Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!

Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!

Вертопросвист экспрессов! крылолет буеров!

Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!

Ананасы в шампанском – это пульс вечеров!

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском

Я трагедию жизни претворю в грезофарс…

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Из Москвы – в Нагасаки! Из Нью-Йорка —

На Марс!

– Твои, что ли? – спросил Костян.

– Нет, Северянина, – сообщил Кориков, довольный тем, что смог произвести впечатление на Анжелу.

– Молодец, Перец, уважаю! – кивнул Костян, обнимая Анжелу.

– Ладно, – наконец произнес Гарик, – у молодых, как-никак, первая брачная ночь. Дадим им отдохнуть.

– Я вызову такси, – сказал Кориков.

– Нет! – твердо заявил Костян. – Ляжешь спать у меня в кабинете. Гарик, проводи!

В суете почему-то никто так и не вспомнил о Лизе. Хотя, возможно, Анжела и Гарик специально не затрагивали эту тему.

Когда Кориков вошел в кабинет и закрыл дверь, первым, что он увидел, был тот самый чемоданчик, который они никак не могли открыть, а вторым – неотключенный ноутбук.

В комнате было жарковато. Кориков распахнул окно, сел за компьютер и, выйдя в Интернет, набрал электронный адрес Бахрушина, который он знал наизусть.

Ненадолго задумавшись, он написал:

«Товарищ полковник, докладываю.

Первое: чемоданчик у меня. Его легко откроет капитан Чуйкин. Второе: Костян, он же Константин Прахов, он же теперь по новому паспорту Константин Выспяньский, нанял киллера (механика) для убийства членов тайного общества «Легион». Убийство господина Рубинштейна и семьи Мельниковых осуществил человек, который носит спецназовскую маску, камуфляж и очень сильно заикается. Теперь им получено задание убрать Анжелу Выспяньску и некоего Гарика, которые в данный момент находятся в загородном доме госпожи Выспяньской. Я – там же. Ваш старший лейтенант Кориков».

Он едва успел послать письмо, как даже не увидел, а почувствовал, что у него за спиной кто-то стоит. Это был Гарик.

Что он успел прочитать и понять, было неизвестно. Но, глянув на него, старший лейтенант Кориков понял, что нужно немедленно брать ноги в руки.

Схватив дипломат, он метнулся к окну и спрыгнул вниз.

Гарик не ожидал такого поворота событий. Однако он тут же подбежал к окну, чтобы устремиться следом, но, обернувшись, увидел налитые кровью глаза Прахова.

Глава 17

Переступая порог дома Анжелы Выспяньской, Комбат подумал, что продолжать игру не имеет никакого смысла. Он убедился в том, что Прахов, не имея возможности продолжать то, что начал Малиновский, решил вести свою игру, более грубую, жесткую и бесперспективную. Перекачку средств на счет Выспяньской за рубежом можно будет очень быстро приостановить. Самому Прахову выехать за границу практически невозможно. Даже если они будут работать в паре с Выспяньской, их песенка уже спета.

Комбат готовился представить полный отчет о «Легионе» полковнику ГРУ Бахрушину. Единственное, что нужно было сделать, – это изъять дипломат, в котором действительно могли быть ценные документы Малиновского. Кто знает, может, тот успел включить в «Легион» и иностранных граждан. Но этот кейс вполне можно было изъять и при задержании Прахова.

Но вот ведь незадача – события начали развиваться совсем не по сценарию. Сначала Лиза решила, что отца убили с ее подачи, и сбежала, тем самым нарушив стерильность операции. А теперь вот Прахов решил обрубить все концы.

Весьма неприятное чувство оставила нечаянная встреча: в холле на диване с видом активно действующего лица этой пьесы сидел не кто иной, как сотрудник ГРУ старший лейтенант Кориков, насколько знал Комбат со слов Бахрушина, заносчивый, самоуверенный, пренеприятнейший тип. И трудно было сказать, на чьей стороне и против кого он играет. Конечно, он-то Комбата узнать не смог, потому что вовсе его не знает. Но Рублеву всегда не нравилось, когда такие не нюхавшие пороху мальчишки начинали путаться под ногами. Одна надежда, что полковник Бахрушин в курсе того, чем занимается Кориков.

Сев в машину, Комбат стащил с лица ненавистную маску и вздохнул полной грудью. Если Прахов решился на то, чтобы поручить ему, практически незнакомому человеку, убийство двух самых близких ему людей, значит, по достоинству оценил его профессионализм и, главное, доверяет. Ну что ж, история, которая могла стоить жизни его друзьям, вот-вот должна закончиться.

Завтра же с утра нужно вывезти Анжелу и Гарика в безопасное место. А потом брать самого Прахова. Если оставить их в доме, Прахов может взять их в заложники.

На улице было уже совсем темно. И поскольку промозглый туманный вечер и моросящий мелкий дождь никак не располагали к гулянью, людей на улицах почти не было. Припарковавшись, как всегда, в соседнем дворе, Комбат направился к дому, и вдруг кто-то сильно дернул его за рукав.

Комбат резко повернулся.

– Это я, Лиза, – послышался из тумана знакомый женский голос, – Лиза Малиновская. Мне нужна ваша помощь.

– Пошли домой, там и поговорим, – сказал Комбат, придерживая девушку за плечи.

Лиза была лишь в спортивной майке и домашних тапочках и дрожала от холода.

Комбат поспешно снял куртку и накинул ей на плечи, но понял, что Лиза настолько слаба, что, даже опираясь на него, в любую минуту может упасть, и, подхватив девушку на руки, донес ее до подъезда, а потом до квартиры.

Ни Титовца, ни Подберезского дома не было. Положив Лизу на диван, Комбат укутал ее одеялом, включил чайник, а когда вода закипела, принес с кухни горячего чая с малиновым вареньем и бальзамом.