Русские сумерки. Клятва трикстера - Олег Кулагин

А если кто из тварей очухается раньше – в кармане у меня острый охотничий нож. Я не упырь, не люблю крови. Но этих прикончу без колебаний.

Я даже буду рад, если они дадут мне повод…

Вот только проклятая дверь до сих пор не поддаётся! Я бью по стеклу – и на нём не остаётся даже царапины.

Что за уродство? Броневое?!

Об этом я как-то не подумал… Ничего. Сейчас поддастся!

Ещё сильнее напираю на монтировку. Скрежещет металл, и я наконец распахиваю дверь. Взлетаю по ступенькам…

И вздрагиваю как ошпаренный.

Длинная автоматная очередь раскалывает воздух! Кажется, со стороны леса?

Ромка стрелял? Неужели полицаи в «труповозке» очухались?

Времени почти не осталось!

Я сдёргиваю полицейского водителя с кресла, без церемоний выталкиваю его вниз со ступенек. Переключаю передачу, даю задний ход. Мотор ревёт, автобус трясётся и никак не может выбраться из кювета!

Ещё одна автоматная очередь – опять с опушки. И гулкие выстрелы дробовика!

Ребята меня страхуют… Только от кого? Никакой активности со стороны «труповозки». Дверца броневика приоткрыта, и это всё!

В кого ж тогда палят Ромка и Валентин?

«Что делают?! Спятили от страха? Я ж им внятно всё растолковал!»

Поворачиваю голову и вдруг понимаю.

Неясный силуэт мелькает – от «труповозки» в сторону леса. Пули взметают фонтанчики земли. Но они не могут остановить того, кто кажется размытой тенью…

«Повезло… – вспыхивает в мозгу. – Как же нам повезло!»

В «эвакуационной бригаде», среди того отребья, кого сами полицаи считают никчёмными отморозками и отбросами, отыскался один высший!

Причем настолько сильный, что морилка смогла его вырубить лишь на минуту.

Значит, ещё через минуту мои товарищи будут мертвы! И неистовый Ромка, и добрый, наивный Валентин, и отчаянный Миха – все они станут окровавленными трупами.

Все, кто мне поверил.

И я ничего не успею сделать! Как и тогда, в Нижнем, когда кольцо медуз сомкнулось вокруг Воробья…

Ясная мысль пронзает меня, будто электрический разряд. А в следующий миг воздух становится вязким, удары сердца – медленными, гулкими. И размытая тень высшего вдруг обретает ясные очертания.

Я ещё не понимаю, в чём дело, – некогда строить догадки!

Выпрыгиваю из автобуса, вскидываю «грач», жму спуск. Удивляюсь странно долгим, глухим звукам выстрелов. И как зачарованный смотрю на вылетающие из ствола тёмные комочки.

Пули? Они движутся чуть быстрее мух! И конечно, упыря уже нет там, куда они успевают…

«Что за фигня?!»

Я бросаюсь вперёд, на ходу стреляю. Но никак не могу точно прицелиться. Отчего-то пули широким веером летят вразброс – при каждом моём движении. И по-прежнему они – нереально, абсурдно медленные!

Я отчётливо вижу, как, вращаясь, они пролетают мимо врага.

«Что за хрень?! Что за, мать вашу, хрень?!» – отчаянно бьётся в мозгу.

И тут я наконец соображаю:

«Это не пули замедлились, это ты ускорился! Каким-то чудом начал двигаться быстро – словно «высший»!

А значит, моя скорость сравнима со скоростью пуль. Вот почему так трудно целиться, вот отчего упыри предпочитают холодное оружие! Надо остановиться и, не дыша, замереть, рассчитывая траекторию. Так, чтоб высший точно встретился с моим «подарком»!

Поздно! Теперь враг – между мной и моими товарищами. И я слишком хреново сейчас стреляю, чтоб их не зацепить!

Всё, что я могу, – двигаться вдогонку. Продираться через нереально густой, почти упругий на ощупь воздух. Хватать кислород кусками, проталкивая в лёгкие…

Я рвусь вперёд из последних сил.

А упырь… Он даже не бежит – просто движется вперёд быстрым уверенным шагом и иногда прыгает вбок, уворачиваясь от быстрых автоматных пуль.

Но расстояние между нами сокращается слишком медленно.

В глазах темнеет, и только спина врага маячит передо мной, как мишень.

Нас разделяет всего несколько метров, когда я вижу, как полицай с майорскими нашивками бьёт Валентина – не ножом, голой рукой. Но тот вдруг отлетает, выронив дробовик, и падает – неестественно, будто сломанная кукла…

Стреляю!

Пуля выдирает кусок ткани из куртки майора.

Упырь оглядывается, и, кажется, я успеваю различить на его лице ухмылку. Нет, для него я не противник. Скорее, добыча, как и остальные…

Он бросается к самому младшему из нашего отряда.

А у меня уже нет сил – даже стоять, не то чтоб прицелиться.

Застываю, тяжело привалившись к дереву. Ноги подкашиваются. В висках – будто гулкие удары молота.

Охотничье ружьё Михи отлетает в сторону. Майор хватает парня – легко, как пушинку…

На долю мгновения время замирает. Будто горячая волна прокатывается по моему телу. Туман перед глазами рассеивается.

И я опять давлю спуск.

Вижу, как острые нечеловеческие зубы показываются во рту майора. Он тянется ими к горлу Михи…

Я обязан его остановить!

Нельзя промахнуться в этот раз. Точно знаю, что разрывная пуля войдет в спину упырю – прямо под левую лопатку.

В сердце.

Я отчаянно слежу за её траекторией – так, словно это моя судьба, вращаясь, летит в оболочке из свинца.

Она не должна, не может промазать!

Но она пролетает мимо.

Потому что в неуловимый промежуток времени что-то тёмное возникло из зарослей. Тускло блеснуло лезвие. И, выпустив Миху, майор отшатнулся, хватаясь за перерезанное горло.

Только он жив. И правая его рука вырывает из кобуры пистолет – с такой силой и скоростью, что сама кожаная кобура разлетается ошмётками!

Он даже успевает нажать спуск – в тот самый миг, когда незнакомец в упор стреляет ему в голову.

Пули майора улетают в пустоту, сшибая веточки с дерева.

А быстрая, нереально быстрая фигура его противника уже отпрянула назад к кустам.

И мне наконец-то удаётся её разглядеть. В предрассветных сумерках я узнаю лицо. Хотя сначала не верю своим глазам.

Настя?!!

Резкий, отрывистый грохот выстрелов. Отчаянный вопль Михи. Безумные глаза Ромки. Для него всё случилось почти мгновенно!

Неподвижное тело Валентина. И ещё живой упырь с окровавленной головой…

Для меня время опять шло с нормальной скоростью.

Недобитый майор дёрнулся и судорожно надавил спуск штатного «глока». Пуля выбила фонтанчик земли.

Настя взяла у Ромки автомат и хладнокровно прикончила полицая.

Добрая девушка, воспитанная на русской классике…

– Откуда ты здесь? – хрипло спросил я.

– Не так уж трудно было догадаться, что именно вы замыслили.

Не так уж трудно?

Для кого – для школьной учительницы?

– А что с Валентином? – озабоченно повернула она голову.

– Его… этот задел, – чуть не сказал: «упырь». А сама-то она кто? Двигалась-то «учительница» едва ли не быстрее майора. Кто на такое способен?

Только высшие!

Я вздрогнул, пытаясь оторваться от дерева. Но ноги до сих пор подкашивались. И сердце отзывалось частыми ударами на каждое движение.

Я сунул руку за воротник. Нащупал ладанку с Оком Дракона. Она точно была тёплая. И разумеется, именно этот камешек подарил мне часть своей силы.

Но сейчас я опять просто человек…

Бессильный против таких, как Настя.

– Ты чего? – тревожно качнула она ресницами. – Тоже раненый?

Я отвёл взгляд:

– Пустяки, ногу подвернул… Глянь, что с Валентином!

Ромка и Миха уже над ним склонились.

А он не отвечает. И по-моему, не дышит…

– Валька! – испуганно прошептал Миха.

Кузнецов-старший лежал, неестественно запрокинув подбородок. Настя пощупала его пульс и покачала головой:

– Оставьте. Ему уже не поможешь…

Я стиснул зубы. Как всё у них просто! Один удар – и нет человека…

Настя обернулась и озабоченно на меня глянула:

– Ты точно в порядке?

Я опять отвёл глаза. Даже в страшном сне не мог вообразить, что так с ней встретимся. Моя девушка была рядом. То же лицо и губы, что я целовал…

Только теперь всё казалось другим.

Чужим, незнакомым…

Кто ты, милая?

Нет, она не должна заподозрить! Нельзя показать, что я видел, как она справилась с майором!

– К автобусу! – сухо скомандовал я.

И первый бросился к дороге.

На блокпосту слышали пальбу. Но мы ещё можем успеть. Пока они будут пытаться выйти на связь с «труповозкой», пока доложат начальству… Все местные слишком привыкли к спокойной жизни. И в этом наш шанс!

Мы вышвырнули «отключившихся» полицаев из салона. А внутри, за решетчатой перегородкой, так же неподвижно сидели Алёна, Женя, несколько стариков и старух. Ещё – десяток очень уж однотипно одетых мальчишек и девчонок. По-моему, это были сироты из городского приюта.