Плач - Фицджеральд Хелен

О, психолог полагала, что это страшно важно — что Джоанна влюбилась в Алистера вскоре после смерти матери.

Трамвай подходил к остановке. Джоанна и ее преступление поедут на нем. Джоанна и ее преступление останутся вместе до самой смерти. А пока она будет жить с Алистером Робертсоном и дни напролет прокручивать в памяти те страшные минуты, когда она убила собственного сына.

Девятнадцатый со скрежетом остановился прямо перед ней. Джоанна бросила кепку и темные очки в урну, вслед за другими пассажирами вышла на дорогу перед вереницей послушно остановившихся машин и, больше не заботясь о том, узнает ее кто-нибудь или нет, села в трамвай. Отныне у нее есть роль, и ее придется играть — играть до конца дней.

Играть роль. Отрабатывать номер. Нести наказание, быть не собой. Магазин с кружевным бельем в витрине. Джоанна вышла из трамвая и направилась к нему.

Магазинчик примостился среди ливанских ресторанчиков, кафе органической еды и заведений здорового питания на Сидней-роуд. Подойдя поближе, Джоанна прочитала название магазина — «Рокабилли: все для вампиров».

Крошечная лавчонка оказалась совершенно пуста, если не считать энергичной продавщицы в джинсах и черном топе из латекса, отороченного красными кружевами.

Женщина сразу взяла Джоанну в оборот:

— Прекрасный денек!

У Джоанны задрожали губы при виде полок кровожадного секс-инвентаря. Когда они с Алистером стали встречаться, она потратила месячную зарплату на чулки, возбуждающие трусики и прозрачные бюстгальтеры. «Встречаться» — ей казалось, что они начали делать именно это, а оказывается, они просто встали на дорогу, ведущую в ад, и на бешеной скорости по ней покатились. Первые месяцы она брила волосы на лобке, сидя на краю ванны и проверяя качество работы с помощью маленького зеркальца, потом наносила депилятор, а под конец протирала смягчающим лосьоном. Она примеряла обновки перед большим зеркалом, стоявшим у нее в спальне. Несколько раз она фотографировала себя снизу и сзади, чтобы убедиться, что нигде в складках не осталось несбритых волосков, — и заодно отточить эффектные позы.

— На вас будет смотреться просто великолепно! — воскликнула продавщица, ничуть не смущенная тем, что Джоанна так и не произнесла ни слова. — «Пикантная Вампирша»!

Она держала на вытянутой руке коротенькое черное платье со стоячим воротником и отсутствующей серединой — там были только шнурки, свободно протянутые от груди к лобку. Джоанна подумала, что за всю свою жизнь не видела ничего менее сексуального, чем это.

Взгляд остановился на одной из дальних вешалок — не на наряде, а на названии.

— «Бессмертная Любовница», — прочитала Джоанна вслух, разглядывая аляповатую юбочку из латекса и куцый топик, дополненные ажурными чулками с красными бантами наверху.

— Это вам тоже подойдет, — сказала продавщица, вешая «Вампиршу» обратно на стойку.

Безусловно, подумала Джоанна. Бессмертная Любовница. Подойдет как ничто другое.

— Я возьму, — сказала она.

— Размер есть только S. Не хотите примерить?

— Нет.

Она вышла из трамвая в Северном Мельбурне в тринадцать тридцать — на полчаса раньше назначенного времени. В новой жизни ей понадобится помощь. И нет ничего предосудительного в том, чтобы попросить о помощи, — если только это позволит тебе быть внимательной, не перепутать пузырьки с лекарством и не убить собственного ребенка. В баре на углу было темно и грязно. Она заказала бокал красного домашнего и первым глотком запила три таблетки валиума.

— Жарко там? — спросил бармен, когда она прикончила второй бокал.

— Даже не знаю.

Джоанна уже несколько недель просто не замечала, какая на улице погода. Может, жарко, может, нет. Она отодвинула бокал и кивнула, заказывая третий.

— Слушайте… Я вас знаю?

— Не думаю.

— Да нет же, знаю! Точно! Или вы просто часто сюда приходите?

— Нет, новенькая! — Джоанна опрокинула бокал и стукнула им по барной стойке, требуя еще.

— А, вы играете в волейбол!

Она покачала головой. Это когда-нибудь кончится?

— Вы живете в Муни-Пондс?

— Нет.

— А где?

— В Эдинбурге.

— В Эдинбурге… Так, значит, ваш акцент…

— Шотландский.

— Точно, шотландский. Нет, я точно вас знаю. Я сейчас вспомню. Шотландский.

Он задумался, внимательно изучая ее лицо, и тут до него наконец дошло — осознание накрыло его, будто припозднившееся цунами.

— О черт. Простите меня, ради бога. Простите.

— Все нормально, — сказала она, допивая четвертый бокал. — Вы-то в чем виноваты?

— Да просто, мне… Мне очень жаль.

Бармену стало так неловко, что он притворился, будто у него какие-то срочные дела на другом конце барной стойки.

Джоанна не стала заказывать очередной бокал — пожалела бармена.

По дороге к назначенному месту Джоанна упала, споткнувшись о трещину в асфальте, и ударилась о мусорный бак. Алистер ждал ее в машине на обочине, тыча пальцем в айфон. Она кинула в рот мятный леденец, сделала глубокий вдох и направилась к машине, стараясь идти прямо.

— О, привет, — сказал он, убирая телефон в карман и целуя ее в губы. — Хорошо провела время?

— Все в порядке, да. А ты?

— Да, но дальше будет еще лучше!

Его сюрпризом был отель в Сент-Килде, номер с видом на море.

— Нам нужно вырваться из Гилонга, — говорил он, пока они ехали по Биконсфилд-парейд. — И побыть вдвоем. Ни о чем не думая. Нужно постараться выбросить все плохое из головы и провести немного времени вдали от всех, только я и ты — хотя бы одну ночь.

— Тебе удалось встретиться с Филом?

— Оставил ему сообщение, но он так и не перезвонил. Мы не виделись семь лет, представляешь? Он мой лучший друг и даже ни разу не появился после несчастного случая. Мог бы хоть сегодня мне перезвонить, правда?

Несчастный случай. Так вот, значит, как это называется — то, что она убила Ноя.

— Что же ты делал? — спросила она.

— Ждал тебя.

Вранье. Наверняка он делал что-то еще. Но что? Что делал этот козел? Отныне до конца своих дней Джоанна будет задаваться вопросами, которые раньше просто не приходили ей в голову. Ну что ж, наверное, это тоже часть ее наказания.

Отель был совсем не похож на те, в которых они встречались в пору их романа (тогда Алистер проскальзывал в здание через черный ход, а Джоанна входила через парадный несколькими минутами позже). Начать с того, что этот был пятизвездочным, а у тех, которые они бронировали через Интернет под придуманными именами и в которых расплачивались за комнату пополам и наличными, звезд имелось от силы по две. Сейчас у них был номер на пятом этаже, из окон открывался вид на пляж и далекие небоскребы Мельбурна. Алистер вывернул на стол содержимое своих карманов. Когда-то она находила эту его привычку такой классной. А теперь ей ужасно хотелось порыться во всех этих смятых чеках, чтобы узнать, что он покупал и чем занимался. Он пошел в туалет и звонко помочился, оставив дверь открытой, чего никогда раньше себе не позволял, — даже будь у Джоанны силы порыться в его чеках, она бы не смогла этого сделать. Алистер вернулся, откупорил бутылку шампанского, купленную в баре в фойе отеля.

— Мы не должны чувствовать себя виноватыми из-за того, что пытаемся быть счастливыми. — Он протянул ей полный бокал. — Горевать и винить себя толку мало. Ноя этим не вернешь. Он бы не хотел видеть нас несчастными.

Она рассмеялась. Вот придурок!

Алистер посмотрел на нее с опаской. Так смеются только безумные.

— Ты думаешь, Ной хотел бы, чтобы я надралась и трахнулась с тобой?

Алистер поставил бокал на стол и посмотрел на нее влюбленными глазами.

— Я думаю, Ной хотел бы, чтобы ты себя простила.

— А ты меня прощаешь?

— Конечно.

Ага, попался! Раз он ее прощает, значит, считает, что во всем виновата она, она одна.

— Знаешь, я не думаю, что Ной хотел бы, чтобы я себя простила. Я думаю, он хотел бы жить дальше.