Нескучная классика. Еще не всё - Сати Зарэевна Спивакова

С. С. Значит, “печаль моя светла”.

Г. К. Печаль моя светла… хорошие слова. На коду тоже хочется сказать что-нибудь умное, красивое, подходящее. Очень трудно.

Хочется быть руководимым светом, это да. А поскольку вы спросили об эпилоге моей книги, расскажу такую историю. Когда мне было восемнадцать лет, одна из первых моих девушек сказала весьма обидную для меня фразу, которую я в книге пытаюсь опровергнуть, но мне не до конца это удается. Вынужден признать, что девушка в известной мере была права. Она сказала: “Ты миражист[43], и мне с таким не по пути”. Так вот, в своей жизни я действительно часто руководствовался миражами. И сейчас меня очень часто заносит, стоит почувствовать возможность окунуться в какую-нибудь… нет, не авантюру, а в какое-то невероятное начинание, увидеть что-то необычайное. Магнит непознанного притягивает меня чрезвычайно, однако частенько мои стремления оказываются миражами. Да, они потом размываются или ломаются – что ж, жизнь есть жизнь. Но я пока не стал циником, поэтому все еще дорожу мгновениями, когда приходит окрыляющее вдохновение погнаться за миражом.

Саундтрек

Музыкальные произведения в исполнении Гидона Кремера:

В.А. Моцарт. Концертная симфония для скрипки и альта с оркестром.

И.С. Бах. Сонаты и партиты для скрипки соло.

А. Пьяццолла. Опера-танго “Мария де Буэнос-Айрес”.

Хибла Герзмава

Златоокая

Труднее всего брать интервью у человека, который не просто хорошо тебе знаком, а c которым дружишь на протяжении многих лет. С одной стороны, отсутствуют всякие барьеры и дистанции, но с другой… Как задавать вопросы, если так или иначе знаешь на них ответы? Когда напротив сидит близкий человек, чьи сильные и слабые стороны тебе хорошо известны, очень сложно абстрагироваться и вести разговор как журналист со знаменитым гостем.

С Хиблой Герзмавой мы подружились в начале 2000-х, когда она начала выступать с моим супругом в совместных программах. В то время Хибла еще не была такой безоговорочной звездой, какой стала позднее.

Как любая женщина, она полна загадок, чего стоит одно ее имя. “Хибла” по-абхазски означает “златоокая”. Не знаю, чем руководствовались родители, давая дочери это имя, ведь, глядя на новорожденного, нельзя угадать, какого цвета станут его глаза со временем. Но глаза Хиблы действительно приобрели янтарно-золотистый оттенок и напоминают теперь желтый топаз.

Думаю, во времена Средневековья к ней наверняка возникли бы вопросы, потому что женщина с глазами и голосом Герзмавы, безусловно, способна колдовать. Хотя в ней определенно нет ничего от темной стороны. Однако мощный артистический талант позволяет ей полностью преображаться на театральных подмостках. Один из поразительных примеров ее перевоплощений – это роль “Медеи” в опере Керубини. Глядя на сцену из зрительного зала, я невольно задавалась вопросом: “Откуда в ней эта зловещая сила, способная разрушить все на своем пути?” Медея в исполнении Хиблы стала для меня настоящим откровением.

При всей своей кошачьей мягкости, при умении создать вокруг себя тепло и уют, при всем радужном дружелюбии Хибла – человек четкой дисциплины, со стальным стержнем внутри. Обладая невероятной профессиональной, певческой и актерской мудростью, она никогда не торопилась, не расталкивала локтями конкуренток, не хваталась с жадностью за любые предложения в стремлении во что бы то ни стало выстроить карьеру. Предложения поступали вовремя – в тот самый момент, когда она была к ним готова.

Сейчас Хибла поет на самых крупных сценах мира. При этом остается солисткой театра Станиславского и Немировича-Данченко, что снова и снова говорит о ее необыкновенной преданности и верности людям. Для нее, девочки, которая очень рано потеряла родителей, которая выросла в Москве практически без семьи, театр Станиславского по сей день остается местом, заменившим дом.

Будучи одной из самых ярких фигур на мировой оперной сцене, Хибла Герзмава продолжает учиться, расти, развиваться и совершенствоваться. Не чужд ей и дух авантюризма. Со всей страстью девической натуры Хибла бросается в новые творческие эксперименты, будь то участие в съемках фильма Ренаты Литвиновой, увлечение джазом или создание видеоклипа.

В голосе Хиблы Герзмавы присутствует то, чему невозможно научить. Бывает, слушаешь певицу с громким именем, со множеством регалий в послужном списке, с хорошо поставленным голосом, c профессиональной подачей звука, а вот физиологического, не исследованного наукой эффекта мурашек не возникает. Дело тут вовсе не в тембре и не в том, как ты филируешь звук, а в том, что ты в этот звук вкладываешь.

Век вокалиста, к сожалению, недолог. Особенно скоротечен период славы, когда артист пребывает в полном расцвете сил и статусе настоящей звезды. Рано или поздно все звезды гаснут. Поэтому единственное, чего я желаю Хибле перед каждым ее выступлением, – звучи, моя дорогая!

Разговор 2017 года

САТИ СПИВАКОВА Взглянув на афиши оперных театров по всему миру, можно с радостью констатировать, что сегодня, пожалуй, как никогда раньше, наши соотечественники востребованы самыми известными и престижными театрами. Моя гостья, давний друг нашей программы, оперная певица Хибла Герзмава – яркий тому пример.

Здравствуй, Хибла!

ХИБЛА ГЕРЗМАВА Привет, моя дорогая!

С. С. Счастлива снова видеть тебя в нашей студии. Уже несколько сезонов ты поешь в Метрополитен-опера. Мечтала ли ты попасть в Мет в самом начале творческого пути, когда началась взрослая сольная жизнь в Москве? И как она начиналась?

Х. Г. Думаю, мечты так далеко не простирались. Тогда я хотела просто петь. И в начале, как ты говоришь, сольной жизни мне повезло: так случилось, что в театр Станиславского и Немировича-Данченко меня привели за ручку.

С. С. А кто, кстати, привел? Я ведь не знаю.

Х. Г. Профессор Евгения Михайловна Арефьева, которая до сих пор прекрасно ведет класс вокального ансамбля в Московской консерватории, и профессор Ирина Ивановна Масленникова, сама в прошлом оперная певица, которая мне очень много дала. Евгения Михайловна ведет меня до сих пор, я ей очень благодарна, дай бог ей крепкого здоровья.

Александр Борисович Титель – он и сейчас мой “шефочка” – ставил “Богему” Джакомо Пуччини. На прослушивании я спела и Мюзетту из “Богемы”, и Людмилу из “Руслана и Людмилы”. Я тогда была очень пухленькой, и шеф сказал: “Вы нам понравились, но, если хотите работать в нашем театре, вы должны похудеть”. Я сказала: “Хорошо”. – “Приходите через год”. И через год я вернулась – минус девятнадцать килограмм, он меня не узнал. Я говорю: “Можете меня ущипнуть, если не узнаёте”, и мы посмеялись. Так я