Орел в песках - Саймон Скэрроу

— Как настроение? — тихо спросил Макрон из-за спины. Катон обернулся и увидел друга в нескольких шагах по коридору — вне поля зрения ожидавших в зале. Макрон держал в руке свернутый свиток и постукивал им по бедру.

Катон прикрыл рукой рот и пробормотал в ответ:

— Больше любопытства, чем недовольства. Вряд ли мы столкнемся с сильным сопротивлением.

— Хорошо. — Макрон пожал плечами и глубоко вздохнул. — Давай уж быстрей покончим. Можешь объявлять.

Катон шагнул в комнату и, став по стойке «смирно», объявил:

— Старший офицер!

Разговоры мигом стихли, и подбитые гвоздями сапоги зашуршали по плитам пола — офицеры поднялись и застыли, выпрямив спины, словно древки копий. Когда все затихли и замолкли, Макрон вошел в зал и промаршировал к помосту у задней стены, с которого обычно командир когорты обращался к подчиненным. Макрон заметил удивленное выражение на некоторых обращенных к нему лицах и с трудом удержался от улыбки, которая выдала бы охватившую его нервную дрожь. Сухость во рту и тошнота оказались новыми впечатлениями для Макрона, и он, потрясенный, осознал, что боится. Это было хуже, чем столкнуться со стаей вооруженных до зубов варваров, отчаянно жаждущих его крови. Он привык командовать центурией легионеров или разношерстным отрядом местных рекрутов, но эти офицеры, крепкие профессионалы — такие же, как они с Катоном, — знают свое дело и будут оценивать Макрона по полной.

Макрон сглотнул, прочистил горло и скомандовал:

— Вольно!

Эхо прокатилось по залу — громкое, словно команда над плацем. Старшие по званию заняли свои места, все мгновенно расслабились и с ожиданием повернулись к Макрону.

— Сразу скажу, я знаю, что ходят самые дикие слухи, так что объясню все напрямик. Гай Скрофа отстранен от командования когортой. Люций Постум больше не центурион и не адъютант. На этот пост назначен центурион Катон, а я теперь префект. Это совершено в соответствии с властью, которой наделил меня император Клавдий. — Макрон поднял документ и развернул его, держа так, чтобы собравшимся в зале была ясно видна императорская печать, прикрепленная к пергаменту. — Это неограниченные полномочия. Все, у кого есть сомнения, могут подойти взглянуть, как только мы закончим совещание. — Он положил свиток на стол и несколько мгновений смотрел на офицеров. — Как ваш новый командир, хотел бы для начала объявить, что эта когорта — жалкая пародия на подразделение.

Катон вздрогнул. Едва получив командование над Второй Иллирийской, Макрон с ходу начал оскорблять тех, с кем должен бы поладить.

— Именно так, — продолжал ветеран, строго глядя на офицеров. — Я сказал — жалкая пародия. И причина вовсе не в солдатах. Они вполне пригодны — для когорты, засунутой в задницу империи. Но вы! — Он покачал головой. — Вам положено подавать пример. Ну и какой же дерьмовый пример вы подаете? Половина пресмыкается перед Скрофой, чтобы получить долю в жульничестве, которым он занимается. Остальные — немногим лучше. Вот центурион Пармений. Он знал, что творится. И что же он предпринял? Ничего. Делал вид, что ничего не замечает.

Пармений опустил голову и уставился в пол у своих ног.

— Значит, так, офицеры, — продолжил Макрон, скрестив руки на груди и глядя на присутствующих, как расстроенный учитель. — В Бушире все будет по-новому. И я объясню почему. Дело не в мелком жульничестве, в котором вы так радостно участвовали, хотя мы с ним разберемся, вот увидите. Нет, причина грядущих изменений в том, что мы вот-вот станем свидетелями народного бунта. Благодарите бывшего префекта за притеснение местных жителей, а себя — за то, как охотно вы поддерживали Скрофу. Пока мы сидим тут, Баннус неустанно собирает громадную банду сторонников. И вам, похоже, еще неведомо, что, по всей вероятности, он заключил сделку с нашими друзьями-парфянами, которые пообещали вооружить его войско.

Эти слова вызвали среди офицеров всплеск тревожного бормотания.

— Тихо! — прикрикнул Макрон. — Я не разрешал говорить.

Присутствующие мигом прикусили языки, и Макрон удовлетворенно кивнул. Ему уже нравилось быть командиром.

— Вот так-то лучше. Я думаю, понятно, с какой опасностью нам предстоит столкнуться. Задача Второй Иллирийской — найти и уничтожить Баннуса и его бандитов, пока те не набрали достаточно сил, чтобы уничтожить нас. В то же время я не допущу жестокого обращения с местными. Мы и без того сделали все возможное, чтобы толкнуть их в объятия Баннуса. Видимо, поздно пытаться завоевать их доверие, так что и пробовать не будем, но провоцировать их я не позволю. С этого момента любой солдат или офицер, обидевший местного, разделит судьбу солдата Кантия. Вы все знаете, что с ним случилось. Теперь вы знаете, что станет с любым, кто последует его примеру. Хорошенько объясните это солдатам. Я не приму никаких оправданий. Мы не станем играть на руку Баннусу.

Послышалось неодобрительное бормотание, некоторые офицеры обменялись недовольными взглядами, но тут же сникли, заметив, что новый префект пристально смотрит на них.

— Понимаю: из того, что я сказал, вы не усвоили ничего. Нам всем придется постараться. Вопрос в том, что можно сделать. Я, со своей стороны, дам вам возможность начать с чистой таблички. Больше не будет никаких упоминаний о прежних нарушениях или невыполнении обязанностей; каждый сможет доказать, чего стоит. Ваши нынешние должности вы получили не за взятки, значит, в свое время вы были добрыми бойцами. Это время вернулось. Следующие несколько дней вы займетесь суровой муштрой. Вашим солдатам потребуются ваши серьезные усилия, так что я не задумываясь разжалую любого отстающего. Вы все должны подавать пример. Вы должны быть впереди. — Макрон помолчал, чтобы убедиться, что до них дошло. — Ну вот и всё. Вы знаете, чего я хочу от вас. Работы по горло, и новые приказы вы получите очень скоро. Только еще одно. Я заметил, что на штандарте Второй Иллирийской нет знаков отличия. Это мы исправим. Я никогда не оставляю подразделения, не добавив хотя бы одного медальона на штандарт. Так будет и с этой когортой. Давайте делать то, чем сможем гордиться, а? Разойдись!

Офицеры резко поднялись, замерли по стойке «смирно», отсалютовали и двинулись к дверям на выход. Макрон внимательно следил за ними, радуясь, что взбодрил своих новых подчиненных. Когда все вышли, к нему подошел Катон.

— Ну, как прошло, по-твоему? — спросил Макрон.

— Грубовато, но в точку.

Макрон нахмурился.

— Я пытаюсь их в чувство привести, а не взять первый приз за риторику.

— Ну, тогда вышло очень хорошо, — улыбнулся Катон. — Нет, серьезно, думаю, это именно то, что им нужно. И мне понравилось про штандарт. Это правда?