Смертники - Евгений Прошкин

После этого он встал и то ли отряхнул штанины, то ли вытер о них покрытые липкой слизью ладони.

Гарин осмотрелся. Небо на востоке только начало розоветь, значит, он отсутствовал не больше двадцати минут. Небо на юге, сектор которого был виден между облюбованной сталкерами пятиэтажкой и соседним зданием, тоже на глазах меняло цвет. Только не на розовый, а на темно-лиловый с уклоном в фиолетовый. С минуту пронаблюдав за восходом южной зари, Олег кивнул своим мыслям. Этот неожиданный элемент замечательно вписывался в его план. Оставалось только надеяться, что доблестный опер спросонок окажется чуть менее бдительным, чем обычно.

Столяров проснулся от первого толчка, раскрыл глаза и едва заметно кивнул, увидев приложенный к губам указательный палец.

— Тихо, — шепнул Гарин. — Пошли.

Михаил не стал задавать вопросов «куда» и «зачем», просто бесшумно поднялся с кровати, зашнуровал ботинки, накинул куртку и вышел из квартиры вслед за Олегом. Лишь на лестнице он спросил вполголоса:

— Что стряслось?

Гарин, обогнавший спутника на полпролета, поднял к нему бледное лицо и только мотнул головой:

— Это видеть надо.

— Что-то с «венцом»? — насторожился Столяров.

Вместо ответа Олег громко вздохнул и ссутулился, радуясь, что Михаилу видна только его спина. Контролировать выражение лица намного сложнее. Особенно когда сердце стучит в груди так, словно кто-то перевел рычажок с одиночного боя на автоматический и в каждом его ударе тебе слышится «Убей!». Убей существо, которое, не задумываясь, убьет тебя и перешагнет через труп, лишь бы все было в порядке с его драгоценным «венцом»!

По пути к баскетбольной площадке Гарин обогнал Столярова еще на пять шагов, обеспечивая себе пространство для нехитрого маневра. Возле стойки со щитом он изобразил замешательство, метнулся в одну сторону, в другую и, сделав петлю, встал лицом к Михаилу. Тот, как и следовало ожидать, остановился в паре шагов от Олега и требовательно спросил:

— Ну!

Олег снова вздохнул — смесь раскаяния и печали — и, шмыгнув носом, попросил:

— Отдай пистолет.

— Что?! — Лицо Столярова перекосило от подобной наглости.

— Отдай, — жалобно повторил Гарин. — А то ты убьешь меня, когда узнаешь.

— Да я тебя… — Михаил задохнулся от возмущения, затем рванул пистолет из-за пояса и сунул его рукояткой вперед в протянутую ладонь. — Держи! Но если что-то не так с «венцом», я тебя и без пистолета…

— Я знаю, — кивнул Олег и пробормотал: — Амударья пятнадцать.

— Чего пятнадцать?

— Ничего. Тебя в детстве дразнили жадиной? — невпопад спросил Гарин.

— Не думаю.

— А говядиной?

— Меня вообще не дразнили. Я всегда крепкий был. Здоровее сверстников.

— Крепкий… — повторил Олег. — Ильи Муромцы в роду были?

— Что?

Столяров шагнул к зарвавшемуся молокососу, из которого, похоже, пришла пора вытрясти немного дури… Вернее, попытался шагнуть. Но не смог. Его ботинки, казалось, приросли к земле.

— Что ты… Что ты сделал?

— Жадину-говядину из детской дразнилки, — охотно пояснил Гарин, отступая от Михаила еще на несколько шагов. — «Жадинка» — редкая аномалия и, можно сказать, бестолковая. Рядом с какой-нибудь «жаркой» или «воронкой» «жадинка» выглядит недоразумением. Она не разрывает, не жарит, не бьет молнией, просто притягивает разную металлическую мелочь: болты, скрепки, пуговицы. Для человека она не опасна. Но если прикормить «жадинку» «ломтем мяса», сила ее притяжения возрастает на порядки. Сытая «жадинка» может без труда удерживать бочку или пулемет. Или тебя, Миша.

— Погоди, я не пожалею свои берцы… — Столяров судорожно завозился со шнурками. Вот он расшнуровал ботинки и попытался сделать шаг.

— Понял теперь? — улыбнулся Олег.

Столяров промолчал. Похоже, аномалия притягивала не подкованные подошвы ботинок, как он подумал сначала, а его самого.

— Чего ты хочешь? — спросил Михаил.

— Поговорить.

— А нельзя было по-человечески? Думаешь, под дулом пистолета я стану разговорчивей?

— Я не буду в тебя стрелять. Мне очень хочется, но в этом нет смысла. Через двенадцать минут начнется выброс.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, — просто ответил Олег. — У тебя есть выбор. Ответить на мои вопросы и легко умереть от пули или встретить выброс на улице и остаток жизни искать дорогу домой.

— Совсем охамел, — прокомментировал Столяров и, выставив перед собой сжатые кулаки, спросил: — Угадай, в какой руке?

— В левой, — машинально откликнулся Гарин.

— Выиграл. — Михаил разжал левый кулак и показал Олегу кольцо от гранаты.

— В третий раз фокус не впечатляет, — сказал Гарин.

— Мне плевать, что там тебя впечатляет, — закипая, начал Столяров. — Пусть я не переживу выброс, но и ты до него не дотянешь.

— Вот как? — Олег улыбнулся, но уголки губ дернулись вниз, словно он собирался заплакать. — У тебя поднимется рука убить меня во второй раз?

— Что ты сказал? — опешил Михаил.

— То, что ты слышал… Палач.

Даже если бы Гарин отвесил собеседнику пощечину, ему вряд ли удалось бы добиться лучшего эффекта. Голова Столярова дернулась назад, во взгляде мелькнула беспомощность.

— Вот оно что… — Он опустил глаза. — Кто ты сейчас, Олег или Дизель?

— Я… — Гарин открыл рот, но понял, что вопрос ставит его в тупик. Наконец он ответил: — Я тот, из кого ты по капле высосал жизнь, а потом убил.

Михаил закусил губу.

— Мы не пытали Дизеля, — сказал он.

Олега передернуло. По его перекошенному лицу было непонятно, хочет ли он ударить Столярова, плюнуть в него или пристрелить.

— Мы не пытали Дизеля, — тихо повторил Михаил. — Это парапроптизол, прививка страха. Одна инъекция, и арестованный сам придумывает себе такие ужасы, что никакие пытки не нужны.

— Чушь! — заявил Олег, но в голове, сминая уверенность, пронесся полный отчаяния стон: «Только не глаза… Пожалуйста… Вы уже делали это…» Разве не чушь? — Чушь! — повторил он. — И комнату с гвоздями выдумал Дизель?

— Комнату с гвоздями? — вскинул брови Столяров. — Ах, вот почему он так дергался. Я думал, его бьет током. Ну да. Комната с гвоздями… Не было там никаких гвоздей, только гладкие стены и пол. У Дизеля было чересчур богатое воображение. Он запугал себя до смерти.

— Неправда. Это вы его убили. Даже ты. Конкретно ты, Палач. Или как там тебя зовут на самом деле?

— Михаил Столяров, могу слово дать.

— Слово вора? — скривился Олег.

— Пойми, — вкрадчиво произнес Михаил. — Нам нужно было выяснить, как работает «венец». Это очень серьезное оружие. Знаешь, сколько бойцов положил Дизель, когда его попытались остановить на Кордоне? Хотя кому я говорю. Ты-то как раз знаешь.

— Нет. Этого я пока не вспомнил, — признался Гарин. — И что? Узнали вы, как работает «венец»?

Столяров покачал головой.

— Мы надеялись, что с твоей помощью…

— С тобой понятно, — перебил его Олег. — Ты руководил дознанием, ты загубил Дизеля, тебя и послали расхлебывать эту кашу. Но почему я? — в лоб спросил он. — Что такого случилось в Институте, когда я в первый раз надел «венец»?

— Да примерно то же, что и сейчас, — вздохнул Михаил. — Только тогда ты не пытался выяснить отношения, а сразу вцепился мне в горло. Я долго потом не мог поверить, что ты все забыл. Думал, притворяешься.

— Поэтому и проверял меня?

— Да. И каждый раз, когда ты использовал «венец», я гадал, кто вернется на этот раз, ты или Дизель. «Венец» был на нем в момент гибели. Каким-то образом в «венце» запечатлелась личность сталкера, его… Не знаю, как сказать…

—Дамп памяти, — задумчиво произнес Гарин.

— Как?

— Не важно.

Во внутреннем кармане Столярова тревожно запищал КПК. Как будильник, который невозможно выключить.

— Осталось четыре минуты. — Олег с необъяснимым спокойствием смотрел, как раскрашенное полярным сиянием небо все чаще перечеркивают зигзаги беззвучных молний. Грома пока не было. Южный ветер, крепчая с каждой минутой, гнал по улицам листву вперемешку с бумажным мусором.

— Я достаточно рассказал? Заработал пулю? — спросил Михаил. — Как я понимаю, выхода отсюда не предусмотрено? — Он взглянул себе под ноги, на едва заметное жирное пятно, бывшее когда-то «ломтем мяса».

— Ну почему же. Разожми правый кулак и сосчитай до пяти. Если повезет и тебе оторвет только ноги, ты, возможно, успеешь доползти до укрытия.

— Издеваешься?

— Я слышал, что кому-то удавалось выбраться из «жадинки», отрезав себе ноги, — равнодушно сказал Гарин. — У тебя ведь наверняка остался нож.

— Сука ты, студент! — Столяров резко взмахнул правой рукой и разжал кулак.

Олег зажмурился и присел. Страха не было, но от летящего в голову предмета инстинктивно хочется уклониться.