Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

– Где оно хранилось?– спросил я.

– Если бы хранилось,– вздохнул Карцев.– Просто лежало в ящике трельяжа… Мамин уголок в комнате отгорожен занавеской. Там небольшой трельяж… Вот так.

– А другие драгоценности где находились?

– На маме.

– Понятно. Когда вы видели колье в последний раз?

– Накануне. То есть позавчера, двадцать четвертого мая… Мама просила принести фотографию отца. Она лежала в том самом ящичке трельяжа. Когда я брал фото, колье было на месте…

– У вас никого из гостей не было вечером двадцать четвертого или днем двадцать пятого?

Я задал этот вопрос и подумал, что это уже скорее дело следователя.

– До гостей ли мне, Захар Петрович,– печально ответил Виталий Васильевич.

– Понимаю вас,– сказал я.– Приметы той женщины и мальчика вы хорошо запомнили?

Выяснять так выяснять.

– В общем-то да,– неуверенно произнес Карцев и поправился:– Насколько можно было в той суматохе… Мне кажется, она похожа на цыганку. Жгучая брюнетка, одета довольно пестро… Мальчишка тоже смуглый, волосы кудрявые… Я все указал в заявлении.– Карцев положил мне на стол бумагу.– Здесь изложено подробно…

Он замолчал, ожидая, что я скажу.

– Ну что ж,– подвел я итог,– будем возбуждать уголовное дело… Плохо, правда, что вы не обратились в милицию еще вчера. Столько времени упустили…

– Понимаю, Захар Петрович, понимаю. Сам юрист, а так оплошал. Поверите, растерялся. Как обухом по голове! Все время думал только об одном – не дай бог, узнает мама… Такой удар убьет ее…

После ухода Карцева я прочел его заявление. Красивый, прямо-таки каллиграфический почерк. Я даже позавидовал ему: сам пишу небрежно.

Мысли свои Виталий Васильевич излагал сжато, выразительно. Это и понятно – богатая юридическая практика.

Прощаясь, Карцев просил поручить дело опытному следователю. Мне самому очень хотелось помочь этому человеку. Даже скорее – его матери. В ее состоянии такая потеря может иметь самые неприятные последствия.

И еще. Тут действительно требовался ас. Потому что квартирные кражи, особенно в большом городе, расследовать нелегко. Сложность усугублялась еще и тем, что Южноморск – курорт. Правда, пик прилива отдыхающих был еще впереди, но уже с апреля город начинали заполнять курортники. Организованные и «дикари».

Для майора милиции Геннадия Андреевича Оболенцева, следователя горуправления внутренних дел, кража у Карцева стала шестым делом, находящимся у него в производстве.

Майор Оболенцев находился в полной запарке. Но, в общем, он привык к этому. И все бы ничего, если бы не приближающиеся школьные каникулы. Надо отправлять в пионерлагерь дочку Катюшу и сына Тимошку.

Катюше исполнилось двенадцать. Девчонка тянулась вверх, как вьюн по весне. Прошлогодняя' одежда была явно не по росту. А это значит – придется побегать по магазинам, чтобы снарядить ее всем необходимым для лагеря. Да еще, видишь ли, подавай модные джинсы, майки с рисунком. Чтобы не хуже, чем у всех…

С Тимошкой тоже хлопот не оберешься. Сынишка окончил первый класс, в пионерлагерь ехал впервые. До этого летом отдыхал за городом со своим детсадом.

Жена Оболенцева умерла от родов, произведя на свет Тимофея. Долго не мог оправиться Геннадий Андреевич от этой потери. А когда боль утраты немного притупилась, встал вопрос: сможет ли он тянуть лямку по дому? Работа требовала от него много времени и сил. И девушка вроде у него подходящая появилась. Решил снова жениться. Однако так и остался вдовцом: невеста поставила условие – отдать Катюшу и Тимофея бабушке. Без детей Оболенцев не мог. Как бы ни было тяжело справляться, а без них жизнь просто невмоготу.

Вот и выучился он стряпать, стирать, даже шить. А постепенно и дочка становилась помощницей. Бегала за продуктами в магазин и на рынок, убиралась в доме, отводила брата в детсад, а теперь – в школу.

Забавнее всего было наблюдать, как сестра следила за учебой брата, проверяла домашние задания. Правда, педагог из нее получался неважный – уж больно нетерпеливая и несдержанная. Чуть что – недотепа, лентяй! Доводила Тимофея до слез. В отличие от Катюши он учился туго, но вовсе не оттого, что был лентяем. У мальчика был разбросанный характер. То одно нравится, то другое. Мог часами учить кота сидеть на задних лапах, забыв про арифметику и букварь. И был очень обидчив.

Геннадий Андреевич уже представлял себе, как в доме с отъездом детей поселится непривычная давящая тишина. Он гнал от себя эти мысли, понимая, как необходимо Катюше и Тимошке побегать, позагорать, подышать чистым воздухом.

По дороге в управление Оболенцев по привычке забежал в «Детский мир», в обувном отделе продавали кроссовки – давнюю мечту дочери. Но стоять в очереди не было времени. Проторчишь час-полтора, не меньше. А у Геннадия Андреевича была назначена встреча с потерпевшим Карцевым.

Тот действительно уже ждал следователя, неспешно и с достоинством прогуливаясь у кабинета Оболенцева.

Они поздоровались – были знакомы раньше. Геннадий Андреевич вел одно уголовное дело, по которому проходил работник кондитерской фабрики. Юрисконсульт еще тогда произвел на следователя самое благоприятное впечатление.

– Прошу в кабинет,– сказал Оболенцев, машинально глянув на часы.

– Что ж, Виталий Васильевич,– перешел следователь к делу,– я ознакомился с вашим заявлением. Но хотелось бы услышать от вас самого… Может, вспомнили какие-нибудь новые детали?

Виталий Васильевич поведал следователю то, что рассказывал в кабинете прокурора города. Почти слово в слово. Закончил он довольно пессимистично:

– Признаюсь вам честно: мало верю в то, что вора удастся найти. Ни в коем случае не подумайте, что я ставлю под сомнение ваш опыт и заслуги. Избави бог! Как раз ваше профессиональное умение и вселяет какую-то надежду. Но в гаком городе, как наш… Это же проходной двор! – Карцев безнадежно развел руками.

– У меня будет несколько вопросов,– сказал Оболенцев.

– Весь внимание.

– Постарайтесь припомнить, Виталий Васильевич, вы никогда раньше не встречали эту женщину?

– Я уже думал об этом… Смею вас уверить, что не встречал. Память на лица у меня хорошая.

– Опишите, пожалуйста, ее внешность,– попросил следователь.– Подробнее, детальнее…

Карцев задумался.

– Не хотелось бы упустить что-то,– начал он.– Значит, лет тридцати. Ну, может, чуть больше… Она была в платке. По-моему, на черном фоне крупные яркие цветы. Такие платки цыганки любят… В плаще. Бежевом. Вот туфли не разглядел, признаюсь. Не до этого было. Суматоха, я же вам объяснял… Ребеночек у меня на руках, а тут еще на кухне молоко сбежало…

– Смуглая? – задал вопрос следователь.

– Не очень. Обычно цыганки бывают смуглее.

– Цвет глаз?

– Карие,– ответил Карцев.

– А особые приметы?-продолжал Оболенцев.

– Увы,– пожал плечами Карцев.– Не хочу вводить следствие в заблуждение-таковых не приметил…

– По-русски говорит чисто?

– Вполне. Во всяком случае, я никакого акцепта не уловил.

– На ней были какие-нибудь украшения?

– На руке кольцо. В ушах – серьги.– Карцев помолчал, подумал.– Впрочем, насчет серег я не очень уверен. Наверное, потому, что женщина была в платке.

– А мальчик? Опишите его.

Виталий Васильевич вздохнул.

– Вот уж на кого я меньше всего обратил внимание… Смуглый, курчавый. Нос с горбинкой. Одет, как все дети теперь. Синяя курточка из синтетики. Джинсы. Довольно потертые… По-моему, мальчик был простужен. Шмыгал носом… А может, это просто дурная привычка…

– Это все?

– Да,– виновато посмотрел на следователя Карцев.

– Не густо, прямо скажем,– в свою очередь вздохнул Оболенцев.– А младенец, которого пеленала женщина, мальчик или девочка?

– Кажется, девочка,– неуверенно ответил юрисконсульт.

– Кажется?– удивился Геннадий Андреевич.– Вы же говорили, что помогали пеленать младенца?

– Простите, коллега, но вы, значит, не так меня поняли,– мягко объяснил Карцев.– Я держал ребеночка, пока женщина готовила воду в тазике… Младенец был завернут в одеяльце… Так и передал его женщине…

– Почему же вы решили, что девочка?

– Женщина пару раз обратилась к ней нежно… Кажется, Полечка.

– Это вы точно запомнили?

– Вроде бы Полечка,– снова не очень уверенно ответил Карцев.– Впрочем, не исключено, что я ослышался. Может, Колечка… Понимаете, Геннадий Андреевич, я ведь знаю, что это важно. Очень! Боюсь, как бы не сбить следствие с толку…

– А мальчика женщина называла по имени?

– Ни разу,– категорически заявил Карцев.– Это я помню отлично.

– Жаль, конечно, что вы не смогли дать более четкие и определенные приметы,– сказал Оболенцев.– Но я прошу вас: если вдруг что-то всплывет в памяти, немедленно сообщите.