Трепет и гнев - Карла Николь

Андреа закидывает ногу на ногу и расслабляется.

– Он сказал мне, что теперь ты знаешь о его ситуации с питанием. Мне кажется, он всерьез в тебя влюбился.

– Ты знал? – Глаза Селлины расширяются. – Он рассказал тебе об этом?

– Рассказал, уже давно. И я рад. Джованни несет слишком много ответственности на своих плечах – это замечательно, но каждому нужна отдушина. Он не машина.

– Я рада, что он доверяет тебе. – Селлина тянется к маленькой коробке. Она усмехается. – Это мне?

– Да. Я сказал ему, что ты жаловалась на то, что в ближайшие недели нужно найти нового специалиста по рисованию. У него есть клиент, работающий с художником-фрилансером, который, возможно, ищет работу на полную ставку. Это их визитка сверху. Просто зацепка.

Селлина поднимает карточку, перебирая ее в своих пальцах.

– Лидер королевства в лучшем виде.

– У него хорошие связи. – Андреа пожимает плечами. Селлина открывает коробку с тортом и улыбается. Кастелла.

– Хм. Другой торт? – спрашивает ее отец.

– О чем ты говоришь?

Он игриво улыбается.

– Сейчас я раскрою еще больше секретов – но раз вы двое ладите, может, уже можно? Ты помнишь, как я работал над проектом Кастильоне?

– Не совсем.

– Дорогая, ты с головой была погружена в аспирантуру – по-моему, это было на первом курсе.

– О да, да. Я помню этот ад.

– Точно. – Ее отец усмехается. – У тебя были тяжелые времена, поэтому каждую пятницу после встречи с клиентом на кухонном столе волшебным образом появлялась коробка со свежим тирамису из пекарни?

Селлина сияет, это было единственным светлым пятном каждую неделю в очень мрачное и стрессовое время ее стремления к высшему образованию и новой карьере.

– Я помню. Я приглашала Мию, и мы вместе пили кофе. Тогда это было главным событием моей недели.

– Не хочу показаться обманщиком… но это Джованни покупал для тебя. Каждую неделю. Он всегда спрашивал о тебе, и я говорил ему, что ты переживаешь не лучшие времена. Он прекрасно знает, что ты любишь сладкое, поэтому хотел помочь. Конечно, я поклялся хранить тайну.

– О, да ладно, серьезно? – Селлина прислоняется спиной к дивану, внутри нее теплеет, но она также чувствует себя раздраженной. – Это слишком.

Андреа смеется.

– Он застрял между молотом и наковальней и находит радость там, где может.

Селлина дуется, думая о том, как она была расстроена из-за него на протяжении десятилетий. Каждый раз, когда они пересекались, она игнорировала его и относилась к нему холодно, думая, что он предпочитает, чтобы все было именно так. Между тем, он обманывал и тайно покупал ей пирожные. Он тоже должен был злиться на нее. Так бывает, когда два человека ссорятся. Неужели он этого не понимает?

Он отгораживался от нее, разгуливал по городу, напивался и вступал в блуд с любой вампиршей, которую мог найти. И все это в то время, когда он должен был питаться от нее и (в идеале) заниматься с ней любовью. Сколько времени они потратили впустую? Она жалела, что они не смогли решить эту проблему раньше. Если бы он не ненавидел ее и если бы он сожалел о своих словах… Она понимает, что он в трудной ситуации, но он должен был что-то сказать.

– Как дела у Нино? – спрашивает ее отец. – Ему уже лучше после несчастного случая?

– Да, у него все отлично.

Селлина улыбается, внутри нее все немного сжимается. Как правило, она все рассказывает своим родителям, но в этом случае она поклялась хранить тайну. Не нужно вызывать тревогу там, где ее не должно быть.

Когда она уезжала месяц назад, ситуация была под контролем (несмотря на нереальную решимость Харуки справиться со всем самостоятельно – видимо, это общая черта чистокровных).

Если повезет, они больше никогда не увидят Лайоса и ничего не услышат о нем.

Вечером того же дня Селлина идет на мероприятие, посвященное двухсотлетию одного из представителей миланской аристократии. Все проходит поздним вечером, в саду. Над головой мерцают крошечные белые огоньки, а на мощеных дорожках горят свечи, создающие настроение «Сна в летнюю ночь».

Перед выходом из музея она заменила блузку под пиджаком на сексуальное кружевное бюстье, которое очень подходило к ее черным брюкам-смокингу с высокой талией. Сегодня влажно, поэтому волосы она собрала в пучок, настолько гладкий, насколько ей это удалось сделать, и она надеется, что огромные серьги отвлекут внимание от непослушных волос на ее голове.

В толпе она замечает своего друга Маттео, одиноко стоящего у высокого столика. Селлина проходит по булыжникам на своих высоких каблуках, чтобы добраться до него. Когда она оказывается рядом, он целует ее в обе щеки, тепло приветствуя.

– Королева.

– Привет, красавчик.

Он берет ее за руку и поднимает вверх, побуждая ее покружиться. Она подчиняется, и он качает головой.

– Милая, ты выглядишь чертовски сексуально. Эти тощие сучки-модели, для которых я делаю макияж, не имеют ничего общего с тобой. Великолепно. И это декольте. Ух ты.

– Спасибо, дорогой. Мне нравится твой пиджак. – Селлина щиплет его бордовый атласный лацкан. Остальная ткань тонко поблескивает под мягким освещением, как игристое красное вино.

– Dolce[44], милая, не трогай. – Маттео поджимает губы и отмахивается от ее руки. – Наша пьяная балерина придет?

– О боже. – Селлина сдерживает смех. – У Мии сегодня весь день была тренировка, так что вряд ли. И она напивается обычно только в межсезонье.

– Ты просто наивна. Эта штучка всегда пьяна. Это ее естественное состояние сейчас, она как чертова рыба, плавающая в море. О боже. – Маттео хватается за грудь в драматическом жесте. – Его высочество прибыл.

Селлина приподнимается на носочки, вытягивая шею. Она почувствовала его запах, когда вошла, но не была уверена, давно ли Джованни тут или только прибыл.

– Клянусь богом… – Маттео вздыхает, его плечи опускаются. – Я бы упал на колени и съел его задницу прямо сейчас, если бы он мне это позволил.

– Ты на пределе возможностей. – Селлина поднимает ладонь вверх, ее глаза расширяются. – Успокойся. Это не к месту.

– Он слишком совершенен и чертовски великолепен, – продолжает Маттео, сузив глаза. – Он, наверное, грызет ногти на ногах или ему нравится, когда на него писают во время секса, всякое неожиданное, диковатое дерьмо… Я сделаю это, если он захочет…

– Маттео, прекрати. – Селлина смеется.

Маттео поднимает подбородок, харизматичная улыбка застывает на его губах. Он приподнимает красиво изогнутую бровь.

– Он направляется сюда, и я сомневаюсь, что это из-за моей задницы второго поколения.

Мгновение спустя Джованни оказывается перед ними. Классический черный костюм, чистая белая рубашка, без галстука. Его орехово-зеленые глаза сияют, а его очаровательное лицо