Волшебное наследство - Диана Джонс

Мама сказала:

– Беги-ка за ним поскорее, Марианна. Если он снова проберется в Лощину и твой дядя Исаак поймает его, нам так попадет, что мало не покажется. Беги. Живее, детка!

И Марианна в полном восторге пулей выскочила за дверь Дрокового коттеджа.

В конце Дрокового проезда, где как раз шел ремонт почтовой ограды, рабочие разом показали большими пальцами вверх по склону и ухмыльнулись:

– Опять удрал! Во-он туда!

Марианна вздохнула с облегчением: как хорошо, что Фундук не решил ни с того ни с сего навестить Лощину! И помчалась в гору. Николь не было, некому было крикнуть Марианне, куда побежал Фундук, однако вместо нее на пороге стояла мама Николь. Она кивнула Марианне и тоже показала в сторону вершины холма.

Марианна на секунду притормозила, заскакала на одной ноге:

– Как там Николь?

Мама Николь неопределенно помахала рукой:

– Мы надеемся на лучшее.

– Я тоже! – и Марианна помчалась дальше, мимо бакалейной лавки, мимо «Герба Пинхоу» и мимо церкви.

Когда она подбежала к парадным воротам Лесной усадьбы, то поначалу и правда их не узнала: они были свежепочинены, свежевыкрашены и закрыты. С тех пор как умер Дед, ворота на Марианниной памяти не закрывали ни разу. Было очень непривычно приоткрывать одну створку и протискиваться в щель на подъездную дорожку. Судя по всему, разросшиеся кусты вдоль дорожки немного подстригли. Потому-то и парадное крыльцо усадьбы Марианна увидела в просвет раньше обычного. У крыльца стоял видавший виды голубой автомобильчик.

«Ой, они здесь!» – всполошилась Марианна. И вдруг почувствовала себя незваной гостьей. Лесная усадьба больше не была очередным домом, где жили ее родные. Марианна не имела никакого права назначать здесь встречу Муру. Придется ей постучаться в парадную дверь – только-только выкрашенную в ровный оливково-зеленый цвет – и спросить, не здесь ли Фундук.

Марианна поняла, что это выше ее сил. И придумала, как увернуться: прокралась вокруг дома в сад, уповая на то, что Фундук нежится там на солнышке. Если спросят, всегда можно ответить, ни капельки не покривив душой, что она ищет Бабкиного кота, к тому же есть надежда, что Мур увидит ее в какое-нибудь окно – при условии, конечно, что Мур тоже здесь.

Сад был неузнаваем.

На миг Марианна застыла в изумлении – и только переводила взгляд от аккуратно подстриженной прямоугольником живой изгороди на лужайку, которая снова стала похожа на лужайку. Кто-то скосил, а потом подстриг высокую траву. Вид у лужайки по-прежнему был серый и колючий, но сквозь серое проступала изумрудными полосами и овалами зелень, выдавая, где раньше были клумбы. Марианна не спеша шагала вдоль опрятной живой изгороди – все так же притворяясь, будто высматривает там Фундука, – глядела по сторонам и дивилась. Кусты крыжовника на том конце сада, там, где начинался лес, проредили и подрезали, и старую сирень за ними тоже. Фундука, впрочем, ни следа. Зато оказалось, что там все эти годы росла смородина – Марианна и не знала! – и торчали частоколом прутья малины, и там еще остались красные ягоды. Марианна свернула вдоль малинника – она держалась по краям сада, как поступил бы кот, – и увидела, что продолговатая клумба у заборчика, окружавшего грядки, расцвела: вся покрылась высокими штокрозами, астрами, георгинами, монтбрецией. И хотя наступала осень и цветы были уже не очень пышные, все равно стало снова похоже на клумбу.

Марианна виновато юркнула за заборчик – и обнаружила, что огород стал неузнаваем еще сильнее. Все росло на длинных аккуратненьких грядках из влажной черной земли – бледно-зеленый салат, нарядная, вся в кружевах, морковка, стрельчатый лук. На многих грядках не было ничего, кроме ровной черной земли, но вдоль тянулась бечевка – там еще не взошли семена. А еще – еще Марианна огляделась и обнаружила, что весь забор увит розами, а она и не знала! Ей всегда казалось, будто это просто зеленые заросли вьюнка. А теперь сорняки выпололи, розы подвязали, и они как раз расцветали – алые, персиковые, желтые, белые, – будто не сентябрь был на носу, а июнь.

Марианна робко прохрустела по дорожке, посыпанной свежим шлаком, к дому. «Спросят – скажу, что ищу кота», – повторила она про себя. Дошла до арки у оранжереи и осторожно заглянула внутрь.

Человечек, рьяно копавший травяную грядку Старого Деда, воткнул лопату в землю у высокого куста полыни и улыбнулся Марианне.

– Вот, переделал тут кое-что, – сообщил он. – Нравится?

Марианна не сдержалась и вытаращилась на него, однако и сама улыбнулась в ответ: до того человечек был крохотный, скрюченный и смуглый. Волосы клочками обрамляли лысину, на сморщенном личике тоже росло два клочка наподобие бороды – по одному под огромными ушами. Марианна подумала, что, если бы на свете были гномы, она бы точно приняла его за гнома. Зато улыбка у него была сияющая, дружеская и полная гордости за свой сад. И Марианна невольно тоже просияла.

– Вы столько всего сделали! И так быстро!

– Всю жизнь мечтал работать в деревенском саду, – ответил человечек. – Госпожа Ирэн, благослови ее господь, пообещала, что устроит мне это, и, как видишь, сдержала слово. Я еще толком и не начал. Август – не лучшее время, чтобы рыхлить да сеять, но, сдается мне, если я сумею все хорошенько возделать с осени, весной можно будет приняться за дело всерьез. Кстати, меня звать мистер Адамс. А тебя?

– Марианна Пинхоу, – ответила Марианна.

– О, да ты местная знаменитость, как я погляжу, – заметил мистер Адамс.

Марианна покривилась:

– Да не то чтобы… Вообще-то, я кота ищу.

– Фундука, – кивнул мистер Адамс. – Так он в доме. Пять минут назад прошмыгнул мимо меня в оранжерею. Только ты сначала поди-ка сюда и посмотри, как подвигается работа с грядкой твоего дедушки. Не по нутру мне было оставлять ее напоследок, она же у самого дома, но пришлось дождаться мистера Йелдема, чтобы сказал мне, которые тут сорняки. Здесь просто уйма всяких незнакомых травок.

Он так настойчиво махал Марианне, чтобы подошла, что она нерешительно шагнула из арки – и обнаружила, что большая грядка выглядит почти так же, как помнилось ей с Дедовых времен: по краям низкие подушечки трав, в середине – пучки долговязых, а между ними – травы среднего размера, и каждая на своем месте, в тени или на солнышке, и на клочке почвы своего цвета – какой что нужно. От пряных ароматов у Марианны запершило в горле – и ей сразу вспомнился Старый Дед.

Она улыбнулась мистеру Адамсу сверху вниз. Он был гораздо ниже ее ростом.

– Мистер Адамс, она почти-почти совсем как была. Это прямо чудо!

– Рад стараться, – отозвался мистер Адамс. – Теперь она достойна принцессы Ирэн.

Марианна чуть не подпрыгнула от неожиданности:

– Я тоже ее так называю!

Мур ехал по тропинке вдоль реки довольно медленно, так что Саламин плясал и подгарцовывал – просился побыстрее. Перед выездом Мур как следует проскакал галопом вокруг загона, но Саламину все равно было скучно идти шагом.

Тропа точно повторяла изгибы реки, и Мур изо всех сил старался держать это в голове. Вода уже дважды пыталась его обмануть – притворялась, будто течет в обратную сторону. Прошлой весной, когда мистер Сондерс учил Мура применять колдовское зрение, Муру было скучновато. Казалось бы, все и так очевидно. Теперь он благодарил судьбу за эти уроки. Там говорилось не столько про то, как правильно видеть все, что зачаровано, – это Мур мог проделывать да хоть стоя на голове, – сколько про то, как и дальше видеть все правильно, как бы ни сбивали тебя с толку другие чары. Мистер Сондерс был из проницательных и напористых учителей и поэтому изобретал десяток хитроумнейших способов отвлечь Мура от того, что он видит. Мура это бесило. Зато теперь оказалось, что дело того стоило.

Мур не спускал с реки колдовского взгляда и ни разу не дал ей вывернуться. Вокруг, на долину, он вообще не смотрел. Он был предупрежден и теперь чувствовал, как она бурлит кругом, норовит внушить ему, что он не туда едет.

Благодаря Саламину Мур следил за долиной не глазами, а носом. Запахи воды, камышей, ив и заливных лугов сильно переменились с тех пор, как Мур проезжал здесь с Джоссом, хотя времени прошло немного. К пряной остроте примешалась влага, печаль и дым – все пахло летом, отступающим под натиском осени. Мур поймал себя на неожиданной мысли, что год – это на самом деле совсем недолго. Все так быстро меняется! Глупости, рассердился он сам на себя и едва не отвлекся. За год столько всего можно сделать!

Перед ним на тропе внезапно возник мистер Фэрли.

Он очутился там так резко и неожиданно и был таким несомненно вещественным, что Саламин испугался и чуть не встал на дыбы. Следующие секунды выдались трудными: Мур едва не упал, а Саламин сошел задними ногами с тропы и зачавкал копытами в камышах. Потом Мур сумел выпрямиться в седле и вернуть Саламина на дорогу, но для этого пришлось лихорадочно колдовать – Мур даже не подозревал, что знает такие чары. Мистер Фэрли наблюдал его маневры с язвительной усмешкой.