Трилогия тумана (сборник) - Карлос Сафон

Поднявшись с земли, мальчик почувствовал, что сердце его бьется учащенно, а руки дрожат. Он глубоко вздохнул и вытер слезы, выступившие от удара током. Спустя некоторое время, решив, что уже достаточно успокоился, Бен неспешно обогнул здание и зашагал обратно к черному входу. Применив трюк, которому его научил Рошан, он благополучно справился с внутренней щеколдой, потихоньку открыв ее, в темноте миновал кухню и коридор и наконец очутился у подножия лестницы. В приюте по-прежнему стояла тишина. Выходило, что кроме него никто не услышал грохота поезда.

Мальчик вернулся в спальню. Друзья его безмятежно спали. На оконном стекле не было ни единой трещины. Бен бегом пересек спальню и, задыхаясь, рухнул на кровать. Он снова взял часы с тумбочки и снова проверил, который час. Он мог бы поклясться, что отсутствовал в здании минут двадцать. Но стрелки показывали три часа, как в тот момент, когда он проснулся. Бен поднес часы к уху и услышал ровное тиканье механизма. Положив их на место, он попытался привести в порядок свои мысли. Бен усомнился, что действительно стал свидетелем фантастического явления и воочию видел поезд, объятый пламенем. Может, он никуда не выходил из спальни и вся сцена ему приснилась? Глубокое дыхание ребят в комнате и невредимое стекло как будто полностью это подтверждали. Возможно также, что он стал жертвой собственного воображения. В смятении чувств Бен закрыл глаза и тщетно попытался заснуть, понадеявшись, что если он притворится спящим, то тело попадется на удочку.

На рассвете, когда солнце едва забрезжило над «серым городом», мусульманским кварталом в восточной части Калькутты, Бен выскочил из постели и помчался на задний двор, чтобы при дневном свете осмотреть стену здания. Никаких следов поезда он не обнаружил. Бен уже был готов признать, что в самом деле видел сон – необычайно яркий, но именно сон. Как вдруг краем глаза заметил небольшое темное пятно на стене. Мальчик подошел поближе и узнал отпечаток своей руки, явственно вырисовывавшийся на глинистой кладке. Бен вздохнул и поспешил вернуться в спальню, чтобы разбудить Йена, который в первый раз за много недель смог забыться в объятиях Морфея. В ту ночь он против обыкновения спал как убитый, избавленный от навязчивой бессонницы.

В свете дня очарование Дворца полуночи поблекло. То, что дом знавал лучшие времена, бросалось в глаза с безжалостной очевидностью. Члены общества «Чоубар» могли бы испытать настоящее потрясение, увидев свой волшебный островок без флера таинственности, которым окутывали его звездные ночи Калькутты. Однако рассказ Бена смягчил шок от столкновения с реальностью. Ребята слушали в почтительном молчании. Лица их выражали гамму эмоций, от удивления до недоверчивости.

– И пропал в стене, словно был сделан из воздуха? – переспросил Сет.

Бен кивнул.

– Это самая невероятная история из всех, что ты выдумал за последний месяц, Бен, – заметила Изобель.

– Я ничего не выдумывал. Я это видел, – возразил он.

– Никто не сомневается, Бен, – примирительно сказал Йен. – Но мы все спали, и никто не слышал ни звука. Даже я.

– Вот что невероятнее всего, – оживился Рошан. – Может, Банким подмешал что-то в лимонад?

– Вы не можете отнестись к этому серьезно? – уточнил Бен. – Я видел след руки.

Никто не ответил. Бен перевел взгляд на тщедушного астматика – того члена общества, кто был наиболее доверчив, когда речь шла о сверхъестественных явлениях.

– Сирах? – требовательно обратился к нему Бен.

Мальчик вскинул голову и посмотрел на остальных, оценивая обстановку.

– В Калькутте не первый раз происходит что-то подобное, – заявил он. – Вспомним, например, легенду о Гастингс-Хаусе.

– Не понимаю, какая связь между этими историями, – не поддержала его Изобель.

Легенду о Гастингс-Хаусе, старой резиденции губернатора провинции, находившейся к югу от Калькутты, Сирах любил больше всех. Пожалуй, она была самой знаковой легендой о привидениях – таинственной и леденящей кровь – именно такой, какой должна быть настоящая история о привидениях и какие попадаются крайне редко.

Как гласило местное предание, по ночам в полнолуние призрак Уоррена Гастингса, первого губернатора Бенгалии, прибывал в карете к парадному крыльцу своего бывшего особняка в Алипуре[14]. В доме дух исступленно разыскивал важные документы, пропавшие в бурные дни его правления.

– Жители города видели его в течение десятков лет, – не согласился Сирах. – Это так же точно, как и то, что в сезон муссонов затопляет улицы.

Между членами общества «Чоубар» возникла жаркая перепалка по поводу видения, посетившего их друга. От участия в обсуждении воздержался лишь сам Бен. Через несколько минут, когда все возможности для разумного диалога были исчерпаны, лица участников словесной баталии повернулись к фигуре в белом, наблюдавшей за ними с порога зала без потолка, где они собрались. Один за другим спорщики замолчали.

– Я не хотела вас прерывать, – сказала Шири несмело.

– Слава богу, что прервала, – отозвался Бен. – Мы всего лишь спорили. Для разнообразия.

– Я слышала окончание, – призналась Шири. – Ты что-то видел ночью, Бен?

– Уже не знаю, – честно сказал мальчик. – А ты как? Тебе удалось ускользнуть от бдительного ока бабушки? Мне показалось, что ночью мы поставили тебя в затруднительное положение.

Шири улыбнулась, покачав головой.

– Бабушка очень добрая, но иногда она поддается навязчивым идеям. Она уверена, что меня на каждом шагу окружают опасности, – пояснила Шири. – Она не знает, что я здесь. Поэтому я ненадолго.

– Почему? Мы собирались пойти сегодня на пристань, ты могла бы к нам присоединиться, – заявил Бен к удивлению остальных ребят, впервые слышавших о таких планах.

– Я не могу отправиться с вами, Бен. Я пришла попрощаться.

– Что? – воскликнули в унисон несколько голосов.

– Завтра мы уезжаем в Бомбей, – сказала Шири. – Бабушка считает, что оставаться в этом городе небезопасно, и нам нужно его покинуть. Она запретила мне снова видеться с вами, но мне не хотелось уезжать, не попрощавшись. За десять лет вы – мои единственные друзья, пусть только на одну ночь.

Бен потрясенно уставился на нее.

– Едете в Бомбей? – вскипел он. – Зачем? Твоя бабушка хочет стать кинозвездой? Это вздор!

– Боюсь, что нет, – печально подтвердила Шири. – Я пробуду в Калькутте всего несколько часов. Надеюсь, вы не станете возражать, если я проведу их с вами.

– Мы были бы в восторге, если бы ты вообще осталась, Шири, – сказал Йен, выразив общее мнение.

– Минутку! – закричал Бен. – С какой стати нам прощаться? Всего несколько часов в Калькутте? Невозможно, барышня. Ты можешь прожить сто лет в этом городе, не поняв и половины того, что тут творится. Ты не должна уезжать просто так. Особенно теперь, когда стала полноправным членом общества «Чоубар».

– Скажи это моей бабушке, – промолвила Шири со смирением.

– Что я и собираюсь сделать.

– Гениальная идея, – оценил Рошан. – Ночью ты выступил как нельзя лучше.

– Маловерные, – пожаловался Бен. – А как насчет клятв нашего общества? Нужно помочь Шири найти дом ее отца. Никто не уедет из города, пока мы не найдем дом и не раскроем его тайны. Точка.

– Я – за, – высказался Сирах. – Но как ты собираешься достичь цели? Пригрозишь бабушке Шири?

– Порой слова сильнее шпаги, – заявил Бен. – Кстати, кто это сказал?

– Вольтер? – съязвила Изобель.

Бен не обратил внимания на иронию.

– Так кому принадлежат мудрое изречение? – спросил Йен.

– Ясно, что не мне. Мистеру Картеру, – пояснил Бен. – Скажем, с твоей бабушкой будет разговаривать именно он.

Шири потупилась и покачала головой.

– Не выйдет, Бен, – сказала девочка безнадежно. – Ты не знаешь Ариами Бозе. В упорстве с ней никто не сравнится. Упрямство у нее в крови.

Бен вкрадчиво улыбнулся, и глаза его заблестели на ярком полуденном солнце.

– А я еще упрямее. Подожди, увидишь меня в деле и переменишь свое мнение, – промурлыкал он.

– Бен, ты хочешь впутать нас в неприятности, – предостерег Сет.

Бен высокомерно вскинул брови и поочередно посмотрел на каждого из присутствующих, подавляя в зародыше бунтарские мысли, которые могли посетить друзей.

– Кому есть что добавить, пусть говорит. Или пусть на уста его ляжет печать молчания, – торжественно провозгласил он.

Возражений не последовало.

– Отлично. Принято единогласно. Вперед.

Картер вставил ключ в замочную скважину двери своего кабинета и дважды его повернул. Замок щелкнул, и директор открыл дверь. Ступив в комнату, он захлопнул за собой дверь. В течение часа он не хотел никого ни видеть, ни слышать. Он расстегнул пуговицы жилета и направился к письменному столу. И лишь тогда, заметив неподвижную фигуру, замершую в кресле для посетителей, Картер понял, что в кабинете не один. Ключи выскользнули у него из пальцев, но на пол упасть не успели. Проворная рука в черной перчатке подхватила связку на лету. Лицо с ястребиными чертами показалось из-за спинки кресла. Незнакомец хищно улыбнулся.