Варкрафт - Кристи Голден

22

Океан орков смыкался, однако Ллейн не терял уверенности. Лучше бы Страж, конечно, перенаправил портал пораньше, однако король был все равно очень ему благодарен. Он и уцелевшие воины из трех легионов пробили дорогу к Вратам. Пока Ллейн, Гарона, Варис и строй лучших рыцарей Штормграда продолжали отбивать атаки противника, отражая волну за волной, Карос и другие освободили пленников-людей и защищали их, пока те спасались через портал.

Однако орки продолжали атаковать.

«Свет милосердный, – подумал Ллейн, все еще не пришедший в себя от облегчения после неожиданного перелома в бою, – у нас не было бы ни малейшего шанса, если бы Гул’дан привел остальную часть Орды. Человечество могло бы не выжить».

– Милорд, нам надо отступать! – донесся до него крик Вариса.

Солдат не страдал от недостатка храбрости, но он был прав. Орки начинали одерживать верх здесь, у основания портала. Гибло все больше и больше его воинов, и все больше и больше громадных коричнево- и зеленокожих орков отталкивали друг друга, стремясь заполнить прорехи в строю.

– Нам надо уходить, – согласилась Гарона.

– Уже скоро, – ответил Ллейн. – Осталось всего несколько клеток. Сначала мы спасем столько наших людей, сколько сможем.

– Милорд, – снова вмешался Варис. – Я не думаю…

Позади Ллейна раздался вопль ужаса. Развернувшись в седле, король почувствовал, как кровь отливает с лица.

Голубой свет, окружавший центральную часть портала, начал мигать – а с ним и образ Шторм-града. Прямо под ошеломленным взглядом Ллейна картина городских кварталов растаяла, словно воск, как будто ее никогда и не было. Все, что было видно сейчас сквозь арку портала – это пустошь, в которую превратились Черные Топи, и группа орков, бегом огибавшая портал.

Врата закрылись.

И орки это заметили. Они тоже взревели, но их вой был полон голода и жажды крови – жажды, которую они смогут вскоре утолить. У Ллейна закружилась голова. Что случилось? Почему Медив остановился? А потом он понял.

– Мы потеряли Стража, – пробормотал он. Король оглянулся на океан орков, затем перевел взгляд на своих товарищей. На их лицах было то же изумленное, ошарашенное выражение. Они подошли так близко… Это не имело значения.

– Мы сделали то, за чем пришли, – сказал им король, поочередно взглянув на каждого. В душе его воцарился странный мир. – Никто бы не смог добиться большего. Все свершится по воле Света, братья мои и сестры.

Он обернулся к Гароне и улыбнулся ей. На ее прекрасном зеленом лице боролись противоположные эмоции. Конечно же, ей хотелось победить. Всем им хотелось. В конечном счете, победа помогла бы оркам не меньше, чем людям – но сейчас тут ничего нельзя было сделать.

Или можно?

Идея, жуткая и в то же время блестящая, вспыхнула у него в мозгу. Ллейн обернулся к противнику. Бой на обоих флангах продолжался, но здесь, в центре, все странно успокоилось. И теперь Ллейн понял, почему.

К ним шел Чернорук.

Он на две головы возвышался над самыми высокими орками. Кожа военного вождя была ярко-зеленой, а под ней вздувались огромные, перевитые жилами мышцы. Ллейн задумался, что же по ним течет – кровь или изумрудное пламя? Неважно. Чернорук шел, сметая попавшихся ему на дороге людей и орков, и шел он прямо к Ллейну.

– Гарона, – сказал Ллейн, удивившись тому, насколько спокойно и уверенно прозвучал его собственный голос, – нас намного меньше. Мы не можем отступить. Мы все погибнем. Но ты не обязана погибать с нами. Ничего хорошего, если смерть настигнет нас обоих.

Медленно, дрожащими руками, он снял шлем и уронил его на землю. Холодное прикосновение ветра к лицу и мокрым от пота волосам было приятным.

Гарона упрямо сжала зубы.

– Я умру с вами. Я выбрала свою сторону.

– Ты не понимаешь, – король повернулся к ней и впился в лицо полукровки взглядом темных глаз. – Только если ты убьешь меня, это принесет нам надежду на мир. Ты однажды сказала леди Тарии, что ее убийство принесет тебе честь. Убив меня, ты станешь героиней.

Осознав то, о чем говорил Ллейн, Гарона широко распахнула глаза.

– Нет! – сплюнула она.

Сама мысль о подобном предательстве ранила ее. Ллейн это понял. Но он попросил бы то же самое у Лотара, окажись они в схожей ситуации. И даже у Тарии.

– Ты – рабыня, – безжалостно продолжил он. – Но ты можешь стать вождем. Мне не уйти отсюда живым, Гарона. Эта тварь прикончит меня. Но если ты сделаешь это первой, если сможешь заявить, что убила военного вождя людей… Ты знаешь нас, Гарона. Ты знаешь нас – и наша судьба тебе не безразлична.

Он взял Гарону за руку, сжимавшую подаренный Тарией маленький кинжал, и стиснул ее запястье.

– Ты должна выжить. И установить мир между орками и людьми.

Помолчав, он добавил:

– Я не могу спасти своих людей. Не в этот раз. Но ты – можешь.

– Убив короля, моего друга?

Она была рассержена, оскорблена… и обижена.

– Ты должна.

Это было прямо, честно и очень по-орочьи. Ллейн знал это: знал, что если Гарона научилась видеть хорошее в людях, то он и другие научились видеть хорошее в орках. Но Лотар, Кадгар… Тария… они не узнают об этой ужасной сделке. Или узнают не сразу. О том, что будущее человечества было оплачено кровью короля. И Гарона тоже это понимала. Ей придется променять истинную дружбу на фальшивую честь.

Ллейн прочел по глазам Гароны, что она не сможет этого сделать. Короля охватило отчаяние, и он отвернулся. Битва все еще кипела. Его люди все еще умирали. И чудовище, некогда бывшее орком, неумолимо приближалось к нему. Глаза монстра горели зеленью Скверны.

Ллейну не хотелось умирать. Ему хотелось жить, быть рядом с женой и детьми, праздновать свадьбы и рождения, пропускать пинту-другую эля с Лотаром и Медивом и радоваться гармонии, воцарившейся в его королевстве. Хотелось узнать, насколько прекрасна станет его Тария, когда у ее глаз прорежутся смешливые морщинки, а волосы побелеют от обретенной мудрости.

Но Смерть приближалась, и Ллейн намерен был храбро встретить ее. Больше ему ничего не осталось. Он вытащил меч и обернулся лицом к орку, которого звали Черноруком.

И тут он ощутил, как что-то коснулось его обнаженного горла. Прохладные пальцы – их прикосновение было легким, как перышко, а мозоли чуть царапали его кожу. Почти нежно эти пальцы скользнули к его подбородку и запрокинули голову назад.

Да.

Ллейн испустил благодарный, облегченный вздох, закрыл глаза и отдался во власть этого прикосновения, с готовностью подставляя горло стоявшей позади женщине. Гарона сделает то, о чем он ее просил – хотя король знал, что это разобьет ей сердце. Он сожалел лишь о той ненависти, что обрушится на нее, пока время все не расставит по своим местам.

Его смерть будет не напрасной – как и муки Гароны, если на то будет воля Света.

Ллейн думал о Тарии, о ее больших и нежных глазах, о милой тайной улыбке, предназначавшейся лишь ему, когда кинжал его королевы в руке самого верного из друзей оборвал его жизнь.

Когда грифон спикировал к земле, отвечая на нетерпение ездока, перед Лотаром предстала безумная сцена. Там виднелись Врата, теперь закрытые, благодаря его усилиям и, что более важно, усилиям Кадгара. Клетки по большей части стояли пустыми и открытыми.

Но в развернувшейся внизу панораме, среди мелькающих тел и оранжевых вспышек огня, Лотар заметил лишь редкие отблески штормградских доспехов в море коричневых и зеленых чудищ. Он лихорадочно завертел головой, выглядывая королевское знамя, но ничего не увидел. От трех легионов осталась лишь жалкая горстка солдат и лошадей, сплотившихся в последнем оборонном рубеже у подножия портала, открывавшегося в никуда.

Где же Ллейн? Где его король?

Грифон упал к земле, как камень. В правой руке Лотар сжал меч, а левой с упорством репья вцепился в перья. Его взгляд скользил по полю сражения, высматривая лучшую точку для атаки.

Вон там.

Военного вождя звали Черноруком. Это был тот самый орк, чью руку забрал Лотар – и который в отместку забрал у Лотара его дитя. Он выглядел даже отвратительней, чем раньше: неестественно огромный, почти лениво размахивающий своим оружием. Те немногие из цвета штормградского рыцарства, кто еще уцелел, валились перед ним со скоростью, показавшейся бы комичной, не будь происходящее столь ужасно.

Вот Чернорук поднял павшего солдата, и среди буро-зеленого моря блеснули другие цвета. Орки передавали убитого рыцаря друг другу, как на празднике передают бурдюк с вином, хохотали и теребили тело. Лотар уловил вспышку синего и желтого, и заметил, что доспехи убитого украшены и покрыты изысканной резьбой…

Все в глазах Лотара подернулось красной пеленой. Должно быть, он закричал, потому что горло внезапно засаднило. В ушах, перекрывая шум битвы, гудел чудовищный звон.

Грифон спикировал на загривок зеленокожего орка и начал драть его клювом, когтями и задними лапами. Лотар соскочил со спины зверя, пырнул ошарашенного орка мечом и выхватил из рук упавшего зеленокожего дубину.