ДОЧКИ-МАТЕРИ. Третий лишний? - Каролин Эльячефф

Марии из романа Джойс Кэрол Оутс исполняется всего восемь лет, когда ее жизнь нарушается непоправимым образом: «Мария пропустила двенадцать дней занятий, после чего инспектор пришел проверить, что с ней. Вера, ее мать, уехала четыре или пять дней назад. Мария не знала теперь, что и думать, Дэвид тоже не знал, они плакали, чтобы казаться больными, но съели все запасы еды в холодильнике, кроме тех, что успели испортиться». Эта ситуация, которая называется «недостаточный уход», сегодня заканчивается тем, что детей помещают в государственное учреждение; но нужно учитывать, что в романе перед тем, как детей разлучили, их отец был убит в драке, а мать бросила троих детей у дяди по отцу и у его жены, и потом от нее не было никаких вестей.

Именно когда их разлучают, пока она еще не знает, что их бросили, Мария испытывает всю тяжесть вины, как будто все это случилось из-за нее: «Не вздумай плакать, – предупреждает ее мать, – ты не сможешь остановиться. [...] Взяв ребенка на руки, она выругалась и едва не потеряла равновесия. Мария подумала: сейчас она его уронит, и я буду виновата». Мать собственной матери, эта покинутая малышка продолжает чувствовать себя ответственной за промахи матери, даже когда они оборачиваются против нее.

Может ли мать, бросившая ребенка, по-прежнему считаться матерью? Общественное осуждение, которому она подвергается, заставляет усомниться в этом. В детстве Мария вынуждена противостоять проблеме, с которой сталкиваются многие брошенные дети (большинство из них, в лучшем случае, усыновляют спустя какое-то время). Зачастую они слышат, как оскорбляют их мать в той семье, которая заменила им биологических родителей. «Эта шлюха, – как ее называл сводный брат Эверард, – о которой никто ничего не слышал вот уже семь лет. [...] Однажды ее тетя сказала со злобным смехом, что не особенно удивится, если узнает, что все эти годы Вера провела в женской государственной тюрьме». Дочь сталкивается с дополнительными трудностями, пытаясь приспособиться к двум семейным связям – биологической и возникшей после ее удочерения. Биологическая мать часто предстает как несостоятельная виновная, а приемная мать как будто искупает ее ошибки. В наше время, напротив, довольно часто наблюдается идеализация биологической матери, чей отказ от ребенка воспринимается как «жест любви», что не всегда отображает реальность. Только сама дочь может составить верное мнение, если ей предоставят доступ к правдивой, а не искаженной информации.

Если психическая болезнь или материальные трудности могут как-то оправдать противоречивость материнского отношения к дочери, плохое обращение с ней и даже отказ от нее, то существуют ситуации, в которых это невозможно ни предугадать, ни объяснить. Найти решение в таких ситуациях особенно сложно, так как у ребенка, кроме матери, просто не к кому обратиться за помощью. Подобную странную историю рассказывает Нэнси Хьюстон в романе «Резкий поворот» (1994): Лин – хореограф, танцовщица, мать двоих дочерей, супруга профессора университета, любимая и любящая. На первый взгляд, она вполне гармонично, без особого напряжения, переносит и первую, и вторую беременность, хотя обе вынуждают ее временно прерывать выступления. Ее сексуальная, эмоциональная и социальная жизнь кажется более чем удовлетворительной, а профессиональная карьера – весьма успешна. Ничто не позволяет предположить, что однажды, уехав руководить танцевальной труппой в Мехико, она безжалостно бросит мужа и дочерей, без каких-либо объяснений, без особой необходимости, и всю себя, полностью посвятит работе. Ее постановки принесут ей мировую известность, в то же время ее обязанности матери и сексуальные потребности перестанут для нее существовать. Она вновь увидит своих дочерей лишь мельком, спустя несколько лет, и подумает с огорчением, что не испытывает ни чувства вины, даже мимолетного, ни сожалений, ведь у нее даже не было никаких причин, чтобы покинуть семью – только мистическая и волнующая уверенность в своем предназначении. Старшая дочь пойдет по стопам матери и станет актрисой; младшая, идентифицирующая себя со своей мачехой-еврейкой (второй женой профессора) и с ее трагическим прошлым, становится преподавателем университета, специалистом высокого ранга, и точно также как ее мать и мачеха, в том же возрасте, заболевает анорексией.

Для дочери главная трудность состоит в том, чтобы не только принять, но и понять, почему мать покинула их, и с годами она захочет вновь встретиться с нею. Это желание может оставаться пассивным, если дочь объясняет себе, что она «брошена» по вине «обстоятельств», непреодолимых обстоятельств, которые, в представлении ребенка, которому ничего не объяснили, воспринимаются как его судьба: «Так сложилось, что между нами не было того, что называется «молоком человеческой нежности», – фаталистически замечает героиня романа «Маленькое чудо» (2001) Патрика Модиано. Так, благодаря опять же непредвиденным «обстоятельствам» – случайной встрече в метро, – она пойдет по следам той, кем, возможно, стала ее мать, или скорее была, когда покинула свою маленькую дочь на перроне вокзала.

Но это желание узнать побольше о матери, которая покинула своего ребенка, может проявиться гораздо более активным образом – в систематических поисках, как мы это видим в фильме «Тайны и ложь». Напротив, Мария из одноименного романа Оутс, брошенная матерью в семилетнем возрасте, ждала двадцать лет, прежде чем начать ее поиски. К тому времени она блестяще закончила учебу, в которую окунулась с головой, забыв обо всем на свете. Вспомнив о матери, которую, как ей казалось, она успела забыть, она принимает решение разыскать ее, и сначала исследует данные о покинутых и усыновленных детях, а затем прибегает к объявлениям, и, наконец, пишет ей письмо, так как сестра матери прониклась ее настойчивостью и дала ей адрес. Спустя немного времени, она получает ответ, которым заканчивается книга: в конверте только фотография, завернутая в белую бумагу. «Моментальный снимок запечатлел женщину с седыми и редкими волосами, потухшими глазами, широкими скулами, раздраженным и недоверчивым выражением лица. [...] Мария подошла к окну, держа фотографию поближе к свету, и внимательно смотрела на нее, будто ожидая, что изображение станет более ясным».

Такой финал трогателен, но и вполне правдоподобен. Клинические исследования поведения людей, которые заняты «поисками своего происхождения», подсказывают нам, что дочери, ищущие своих биологических родителей, хотят получить только фотографию, и зачастую им больше ничего не нужно. Внутренняя работа по поиску смысла, завершенная или нет, необходима человеку, чтобы жить без ощущения собственной ущербности, но не стоит смешивать ее с реальным поиском «отсутствующих людей». Мать Марии, депрессивная, маргинальная, плохо обращавшаяся с ней и бросившая ее, мать, которая никогда больше не пыталась увидеться со своими детьми и годами не подавала признака жизни, прислушалась к интуиции, которую приписывают «хорошим матерям», и отправила свою фотографию дочери».

Смерть – всегда окончательна, а смерть матери неизбежно оставляет у детей чувство покинутости. Так как все, что ведет к ней, воспринимается болезненно, независимо от того, первая ли это потеря или нет, за исключением случаев самоубийства, она заставляет ощутить свою ответственность. Как распрощаться навсегда со своей матерью и принять непоправимость смерти?

Если скорбь по матери идентично переживается и взрослым, и ребенком, то последствия ее смерти в жизни четырехлетнего и сорокачетырехлетнего человека далеко не одни и те же, даже когда эмоции, чувство покинутости и нереальности происходящего одинаково сильны. Такое испытание должна была преодолеть в возрасте четырех лет маленькая героиня фильма «Понетт», снятого Жаком Дуалоном в 1996 году. Ее мать только что погибла в автомобильной катастрофе. Фильм правдиво рассказывает о том, как дочь переживает траур, и как ведет себя в этой ситуации отец, которому, без сомнения, принадлежит одна из важнейших ролей.

Сразу после несчастного случая и известия о смерти жены он обращает всю свою ярость против «женской глупости», которая и привела к аварии (так как именно жена вела машину). Понетт всеми силами старается оправдать мать («Она не нарочно. Она не виновата. Это была вовсе не глупость»), явно демонстрируя то, что психоаналитик Жит Герен обозначает как «потребность уберечь идентификационную поддержку от посягательств отцовской агрессии». К тому же ребенок в дальнейшем будет «самоидентифицироваться с идеальным образом матери» – об этом, собственно, подробно рассказывается в этом фильме.

Отец проявляет себя более слабым в этой ситуации, чем маленькая дочка, которую он перемещает на место утешительницы с трогательной искренностью, от которой, тем не менее, тревога за нее не становится меньше: «Ты думаешь, что нам с тобой удастся справиться одним?» «Я буду утешать нас обоих», – отвечает Понетт. Такая несостоятельность в родительской роли, пусть даже и временная, подтверждает, что когда маленький ребенок теряет одного из родителей, он теряет обоих, в том смысле, что живой родитель уже не является таким же, каким он был до смерти второго супруга.