Полеты божьей коровки - Эдуард Шатов

Когда от пастырей не чувствуется любви, любое предложение потратить деньги или время воспринимается как покушение на чужое, и воспринимается агрессивно.

– Раньше этой любви хватало? Ведь тоже священники на грудь прихожанам особо не падали.

– Да. Но у большинства тогда все же присутствовало чувство, что жизнь вечная неизбежна, следовательно – нужно приготовиться. Пусть даже и были элементы давления и страха. Сейчас ни давление, ни страх не работают, а любви нет.

– И что ты предлагаешь делать верующему? Он пришел в храм, о нем там никто не позаботится, а то и ногой пнут. Он должен доставать из кармана деньги или сначала пусть пастыри первые начнут любить и окорм-лять как полагается? Собственно говоря, если верующий жмется, значит, тоже не любит. Для любимого ничего не жалко.

– Есть обязательные вещи, Оль, на которые верующий обязан доставать деньги из кармана. Сколько может, конечно. Если он приходит на воскресную мессу, он должен участвовать в собрании пожертвований.

– Сколько класть в корзиночку?

– Очень разумное предложение было сделано английским кардиналом Хьюмом, который сказал: «Священник служит воскресную мессу около часа, давайте каждый из вас положит в корзинку для пожертвований час своего труда». То есть тот, кто имеет приличную зарплату, должен и положить прилично. А не десять рублей. Тот же, у кого трудное положение, не должен чувствовать себя виноватым, если он не положил ничего или положил очень мало.

– Помимо воскресных пожертвований есть ли обязательные взносы?

– Обычно раз в год собираются пожертвования на содержание храма. Мне кажется, в этом участвовать тоже обязательно. Конечно, если просишь отслужить мессу и средства позволяют, надо пожертвовать столько, сколько установлено епископской конференцией, или больше этой суммы.

– А если средства не позволяют?

– Нужно сказать об этом священнику – наша меркантильность сильно преувеличена мировой литературой. При этом верующие все-таки должны понимать, что пожертвования за мессу предназначены для ежедневного содержания священника, который их служит. И если священник служит мессу бесплатно, это для него является определенного рода аскезой.

– В нашей епархии минимальное пожертвование за мессу составляет триста пятьдесят рублей. В Москве на эти деньги можно, конечно, один день питаться. Но много дней подряд нельзя. Ноги протянешь. Надеюсь, вас как-то еще подкармливают… Смеюсь… На самом деле мне очень интересно, что и в каком объеме я могу делать помимо обязательного?

– Было бы верным каждому посмотреть, сколько у него уходит на жизнь в месяц и сколько остается из дохода. А потом подумать, что он хотел бы уделить Церкви или на благотворительные нужды. С радостью. Как говорил апостол Павел, давать надо с радостью. И лучшее время привыкнуть к такому режиму – Великий пост. Когда верующий в течение долгого времени должен себя ограничивать, отказываться от некоторой еды и развлечений, а сэкономленные средства отдавать нуждающимся. Если он это делает сорок дней подряд, уверяю тебя, в другие литургические времена совесть напомнит ему, что необходимо делиться.

– Жертвователь должен приносить деньги в храм просто так? Церковь родная, возьми и потрать куда хочешь. Или он может потребовать, чтобы его пожертвования пошли строго на новый колокол? А если ему настоятель скажет, что колокол не нужен, а нужны новые ворота?

– Если верующий хочет пожертвовать на нужды общины, скорей всего, он прислушается к нуждам общины. Но если он будет категорически настаивать на колоколе вместо ворот, дар не будет принят или настоятель сложит деньги в конверт и спрячет в надежное место. Когда понадобится новый колокол, он конверт достанет. У человека всегда есть возможность пожертвовать с условием. Как дом архиепископа Парижского. И когда архиепископ захотел однажды дом покинуть, ему напомнили об условии – хозяин заберет его обратно.

– Архиепископ Парижский решил немного поломаться?

– Архиепископ Парижский просто подумал, что ему удобнее будет жить рядом с кафедральным собором – его нынешняя резиденция расположена далековато.

– Но не тут-то было.

– Именно. Не тут-то было.

– Кстати, а моральное удовлетворение за свои деньги? Слава, в конце концов? Я бывала в Москве в Еврейском общинном центре, он весь в красивых табличках, кто, когда и за что пожертвовал. Может, нам тоже начать памятные доски развешивать и мемориальные золотые стулья ставить?

– Оля, ты смеешься, а ведь у нас раньше были мемориальные стулья. В католических храмах за сиденья платили и лучшие места были распределены среди состоятельных и знатных семей. На воскресной мессе эти места занимать было нельзя никому, кроме того, кто за них заплатил.

– Эдуард, какой милый обычай, как удобно! Не прибегаешь в храм с языком на плече, чтобы место занять, а спокойно приходишь к началу мессы. И ага. Почему была прервана эта прекрасная традиция?

– Чтобы не подпитывать чувство гордыни и превосходства у верующих, после Второго Ватиканского собора знаки особых отличий было решено не афишировать. Таблички на стенах и скамьях не вешать. Если даритель настаивает, вопрос может быть рассмотрен, но становиться заложниками дара мы не станем. Иногда лучше отказаться.

Кстати… Вот что я тебе скажу по поводу пожертвований. Последние громкие нападки на Католическую Церковь имеют и другую, тайную, цель помимо деклараций о защите справедливости и возвращении к идеалу.

– Это про педофилов, что ли?

– И про них, и про другие вещи, но ты посмотри, где развиваются эти скандалы? В странах, где верующие состоятельны. Не является тайной, что наибольшие финансовые пожертвования на деятельность Церкви шли из США и Германии.

– Ты хочешь сказать, что есть некие силы, заинтересованные в том, чтобы не только подорвать доверие, но и уменьшить финансовые потоки?

– Конечно. Как сказал один из священников, специалистов по богословию святого Павла: «Знаете, что самое дорогое в общении христиан, в чем себя проявляет братская любовь? Это то, что лежит ближе всего к вашему сердцу – кошелек».

Никто не устраивал разборки в бедных странах Африки и Латинской Америки. Скандалы произошли в трех государствах – самых серьезных благодетелях Церкви. США, Германии и Ирландии. Противники Церкви хорошо понимают, что в современном обществе структура может иметь влияние только тогда, когда имеет финансовую опору. Без денег невозможно, к примеру, вести издательскую деятельность, иметь собственную прессу.

Без денег Церковь, конечно, будет существовать как клуб по интересам. Но клубы любителей рыбалки не имеют реального веса в обществе, а Церковь понимает, что обязана быть услышана. Но даже первые христиане знали, что это требует средств.

Думаю, кампания по дискредитации была развернута потому, что Церковь, пусть не всегда удачно и коряво, но высказывается по целому ряду этических проблем. И эти высказывания многих не устраивают. Поэтому косить траву начали именно там, где это возымело результаты, а не там, где пришлось бы косить для собственного удовольствия.

– Мне бы хотелось еще одну тему обсудить. Из денежных. Многие считают, что Церковь мало занимается социально незащищенными людьми. Раньше под ее эгидой и детских приютов было много, и больниц, и домов, где жили пожилые.

– Но ведь это тоже связано с тем, как жертвуют средства прихожане. Нельзя открыть приют только потому, что некто дал на него сто рублей. Нужно понимать, что эти сто рублей будут и завтра, и послезавтра. Можно получить деньги на отопление храма, припугнув прихожан, что иначе они будет примерзать к лавкам. Но нельзя быть уверенным, что финансовые потоки на благотворительные учреждения будут достаточно постоянными и полноводными.

Приведу конкретный пример. В Москве есть детский салезианский приют.

История вопроса. Салезианцы Дона Боско, Общество св. Франциска Сальского – католическая конгрегация, основанная св. Иоанном Боско в 1859 году. Иоанн Боско занимался бедными детьми, давал бездомным мальчикам жилье и образование, приводил их к Христу. Призвание ордена – помогать молодежи. Орден осуществляет свою деятельность более чем в ста странах. В Москве представлен широко, так как именно салезианцы служат в кафедральном соборе Непорочного Зачатия Девы Марии, осуществляют катехизацию детей и взрослых, руководят молодежным Ораторием Дона Боско.

Когда-то на его открытие благодетелями была дана значительная сумма. Но она закончилась, а день пребывания ребенка стоит очень дорого. Отцы, которые занимаются приютом, не спят спокойно. Они все время в поисках средств. На храм гораздо легче найти пожертвования, с милосердием у современных христиан дело обстоит очень плохо.

– Как отцы выходят из положения?

– Ищут жертвователей за рубежом. Но это не так просто – во всем мире проблема с благотворительностью. Верующие склонны воспринимать Церковь как агентство религиозных услуг. И чтобы услуг было побольше, а стоили они поменьше.