FLY - Александр Шуваев

Полет на большой высоте над океаном до авианосного соединения ВМС Конфедерации прошел без особенностей, четко, по- нашему, по-солдатски. Испытывая понятное в данной ситуации состояние "дежа вю", он красиво сел на заслуженную палубу "Со оз- Кронхаи". Машину сноровисто укрыли от любопытных глаз чехлом и на лифте спустили в недра громадного корабля. Вахтенный офицер в присутствии Дубтаха распорядился поставить у самолета часового. И вообще приняли его на корабле вежливо, гостеприимно, но с некоторой отстраненностью. Пилоты не отказывались говорить с ним, но сами в разговоры не вступали. Он чувствовал себя чужаком, и, хуже того, - не вполне понимал, почему.

Чрезвычайно ясное, небо в этот день имело неуловимо- зловещий оттенок, и ночью пришел ветер. Короткий, свирепый, внезапный шторм, характерный для акватории Большого Угла. Наутро было холодно, дул ровный, упорный ветер, который гнал по воде аккуратные, невысокие, частые волны. Вечером его по всем правилам спросили, что именно такого особенного потребуется ему для выполнения задания, и он, глядя в угол каюты, задумался а потом, загибая пальцы, начал перечислять:

- Полный боезапас для пушки, - это во-первых. Потом - четыре "Дану- 2", две - "Маррах", две - "Уатах- 8".

Офицер недобро прищурился:

- Ой ли? Ну да ладно. Это все?

- Нет. - Голос его был холоден, как полярная ночь. - Самое главное, - нужен еще один компенсирующий костюм, парашют со всеми причиндалами. И еще посмотрите, что там можно сделать с нужником, чтобы можно было надежно расчалить в нем сугубо штатское лицо.

- Живут же некоторые. Летают со своим сортиром в одноместной машине.

Дубтах равнодушно пожал плечами:

- Для данной машины предусмотрен вариант девятичасового пребывания в воздухе непрерывно.

Рано утром он проверил "что там можно было делать" и, в целом, остался доволен. На техников, подготовивших к полету практически - все самолеты, было страшно смотреть. Человек, которого за исключением случаев уж совсем уж официальных, называли исключительно Бригадиром, скривив губы, посмотрел туда, где только что растаял в воздухе жуткий, угольно - черный самолет, несущий непонятного гостя, и пробормотал:

- Проклятый пижон…

- Простите?

- Нет, я не тебе. Я про этого деятеля… Понимаешь, я даже понять не могу, кто это вообще может быть? Он ни в какие рамки не лезет.

- Летает - нормально, вполне в соответствии…

- Да нет, - просто-напросто хорошо летает. Мы видели немного, но это просто по почерку видно. Да не в этом дело!

И впрямь, дело было не в этом. Бригадира, человека, командовавшего "крылом" "Со оз-"Кронхаи" в пришельце раздражало буквально все, поскольку буквально все выдавало в нем мало того, что чужака, а еще и чужака непонятно - какого. Вот взять их: доведись до какого-нибудь спора или подобной разборки с какой- нибудь службой, - хоть ВВС! - его пилоты и флотские были бы (и бывали!) друг за друга горой, но между собой у них существовал свой антагонизм, не касающийся посторонних, и оттого, чтобы отличить, свои редко называли его официальным званием, стихийно придав ему некий привкус неуместности, а кликали Бригадиром, как и всех ему известных командиров авианосных крыльев. А этот… Прилетел с черной, как у сатаны, рожей. Приказали оказывать максимальное содействие, а кто он таков - не сказали. Известно, что у него есть своя роль в том же задании, из-за которого, как дерьмо в проруби, болтаются у этих треклятых берегов в это растреклятое время и они. Но, черт, дьявол и Черный Владыка, - что они, - без него не справились бы? Пожалуй, в сложном винегрете причин, вызвавших неприязнь к Подкидышу (что интересно, это прозвище ему дали мгновенно и совершенно независимо, ничего не зная о традиции Центра), эта была самой главной: они - сами по себе и любую самолетную работу могут выполнить не хуже никаких-всяких-прочих, кем бы они ни были. Точка. Остальное в определенной мере было так или иначе вторичным. Доложил по форме, но все равно не так. Оружие заказал толково, ничего не скажешь, но все равно по-пижонски. Да, хорошо летает, но даже у его полета какой- то не тот запах. Справедливости ради следует заметить: почти тут же понял, что за своего здесь его никто считать не собирается, и начал вести себя соответственно, - отстал. Единственное, - сказал прямо перед вылетом лично ему:

- Разумеется, - это не мое дело, но я все-таки лечу первым, и для пользы дела предлагаю следующую договоренность: если я вылетаю, как и намечено, через двадцать минут, то еще через сорок пять - пятьдесят на оптимуме, по прямой я буду в районе цели. Это как раз совпадает с "окном" "Плющ-211" двойного назначения. Что, если я передам туда сообщение по направленному лучу, а он закодирует и сбросит вам по декодирующей программе. Скажем, - по "Сетка - 2415"?

Бригадир слушал его с явно кислым видом и скривленными губами, но говорили, как ни крути, дело, и он нехотя кивнул:

- Худа не будет. Мои и впрямь выше меры болтают открытым текстом, хоть что с ними делай… Еще что- нибудь?

- То же самое, только спустя час - час и пять и через "Зирагг - 3". Мало ли что…

- Договорились.

Вот вроде бы и дело сказал, и по делу говорил… А все равно не так, как нужно. Надо было бы: а вот, господин секунд- капитан, нет ли тут в ближайшее время каких- нибудь подходящих спутниковых окон? А то…

Единственное, что Дубтах сделал перед вылетом собственноручно - это вставил еще один накопитель в дополнительное гнездо, соединенное с мазером. Разблокировал же он это свое новое и страшное оружие только в полете. Еще полтора года тому назад создание такого мощного, компактного и, одновременно, безопасного мазера считалось совершенно невозможным. Распространение самого принципа голографии на иные частоты позволило создать псевдоповерхности, обладающие уже радиооптическими свойствами, и это позволило быстро и эффективно решить неразрешимые вроде бы проблемы, и вот теперь короткий импульс сконцентрированных в узкий пучок радиоволн нес устрашающую мощность электромагнитного импульса. Раньше такая наблюдалась разве что только при взрывах самых мощных водородных бомб, в недобром прошлом. Это - выводило из строя обратимо или необратимо всю попавшую в луч электронику и радиооптику. Говорили даже, что из строя выходили и более простые электротехнические устройства, - а тебе ничего. Впрочем, - откажи эти самые расширенные псевдоповерхности, и он, раб божий, пожалуй, ничего и почувствовать не успеет. Так что это - на самый крайний случай, - или на случай крайнего желания пострелять из чего-нибудь этакого. А и интересно же оказалось лететь днем, по прямой и на любимой своей высоте в одиннадцать тысяч… Как это ни смешно, а на этот раз действительно - над поверхностью самого что ни на есть настоящего моря. Сверху - белесовато-голубой лист неба, снизу - белесовато-голубой лист океана, и металлический блеск его поглощает сегодня легкая дымка толщиной в одиннадцать километров. И, то ли по причине дневного времени, то ли по какой-то еще, но только двигатель свистал флейтой, гудел высококачественным трансформатором, но в шуме этом сегодня не вел своей партии бесовский хор с каким- нибудь очередным куплетом все той же песенки. И, восполняя эту нехватку впечатлений слухового ряда, он сам исполнял на губах какой-то бодрый мотивчик. А вот на тактической карте ничего такого не было, и это не беспокоило, но, в то же время, парадоксальным образом ему все равно не нравилось. В пятистах пятидесяти километрах от него, закладывая очередной, безнадежный, инфернальный, как путь лошади, впряженной в мукомольный жернов, круг, двигался "Инвубу", с некоторой назойливостью напоминающий о себе своими жесткими, концентрированными импульсами, после каждого из которых отделенные участки тактической карты прерывисто менялись, - впрочем, - достаточно предсказуемым образом. С восьмисот - достают чудные, непонятные импульсы системы "БААР", аналогичного "Инвубу" координатора Рифат. Над океаном - светящиеся лиловым светом фигурки одиночных самолетов, поднятых со спокойно движущихся в нейтральных водах легких авианосцев Рифат, у самой границы планшета - рыщущий еще кто-то. Дубтах чуть сместил частоту системы индикации "свой - чужой", - так, чтобы она активировала встроенное в тот самый "Каднецар" устройство. Теперь, с частотой один раз в две секунды, импульсы стегали под углом шестьдесят градусов к горизонту ложащуюся перед ним землю, расходясь довольно широким конусом… Так же просто, как взять бутербродик - и скушать его. Так, - "окно"…