Лазутчик и крот - Игорь Нерюриков

— Уходи Тнак, ты несешь полную чушь. Кто ты такой чтобы подвергать сомнениям слова лекаря Плексоса и жрецов? И я им благодарен за освобождение душ несчастных.

Капитан упал на колени перед жрецами и начал их молить:

— Прошу вас научите меня своим таинствам! Я хочу бороться с демонами также как вы.

Тнак не в силах смотреть на припавшего к ногам жрецов капитана, отвернулся и стал уходить. Но прежде взглянул на лекаря Плексоса еще раз. Тот ехидно улыбнулся перебирая золотые монеты в руке. Капитан был почти готов. Несчастный попав под влияние шарлатана, уже собирался заложить свой корабль, для того чтобы выведать тайны. Иначе выходит, что его брат, погиб здесь напрасно. Зачем же тогда он отдал лекарю Плексоса золотые монеты? Уж лучше он обучится у жрецов, как зайти в Порченное море и не подхватить одержимость. По крайней мере он сам в это поверил. Неужели лекарь мог разбить его надежды?

До Клерико пришлось добираться с рыбаками. Тнак щедро одарил их десятком серебряных монет . Когда они отчалили от берега, тут же принялись жарить свежую рыбу посреди палубы. Предложили угоститься и Тнаку. Но тот отказался.

Пришвартовались в гавани они уже в сумерках. Тнак оплатил комнату в ближайшем частном дворе и выпив снотворного быстро уснул.

Прогулявшись на следующий день до центральной площади города Клерико, Тнак обнаружил там бронзовую статую воина. Табличка на постаменте гласила:

«От удара священной секиры, падали Арты враги».

На Тнака хлынули воспоминания. У него была прекрасная память на лица. Он решил, что бронзовый Арта совсем на себя не похож. Особый контраст придавало то, что увиденная позавчера статуя Февраля, передавала казалось мельчайшие детали лица правителя острова Брани. Тнак заключил, что скорее всего Февраль сам воздвиг себе статую в Перепутье и скульптор работал с натуры. А вот Арте вероятно открыли монумент через поколение по заслугам. К тому времени все уже могли забыть, как он выглядел на самом деле.

— Подай-ка мне монетку, — обратился к Тнаку какой-то пьяница.

Получив несколько медяков он спросил:

— Что, нравится статуя?

— Нравится. Это основатель вашего города? — спросил Тнак.

— Один из них. Великий Арта.

— А кто был вторым?

— Я уж и не упомню, читал как-то в книге одной в нашей библиотеке. Но ты можешь подняться к тому храму на холме и выяснить, — пьяница указал куда-то вдаль.

Тнак присмотрелся и спросил:

— И как давно тот храм построили?

— С самого основания Клерико. Правда потом сразу сожгли и затем перестроили. Пока Арта возводил стены и крепости, защищая город. Второй строил храмы, скульптуры, сады. Которые пожгли наши враги. Затем Арта вышел из крепости и сразил всех недругов волшебной секирой.

— То, что Арта построил стены и крепость я не сомневаюсь. А вот то, что сразил всех секирой, мне кажется больше легенда.

— Эй, ты тут смотри, — предупредил пьяница. — У нас за Арту, тебя любой на куски порвет. Великий был воин и правитель. Не то что наши нынешние трусы. Обоссали штаны и пустили захватчиков в город.

— К вам пришла чужая армия? Что-то не видно следов от сражений?

— Если была бы осада, было бы не так и обидно. А наших правителей просто запугали и купили с потрохами. Теперь все мы стали холуями чужих нам наместников. И всех нас стригут как овец. Ладно бы свои стригли, так нет, чужие бесчинствуют. Ах, Не сыпь мне соль на рану.

— Почему же ты не выступишь против наместников?

— А мне что, больше всех надо? — недовольно пробормотал пьяница, развернулся и ушел.

Тнаку понравился Клерико. Он напоминал ему смесь Нижнего и Верхнего городов. Конечно без того волшебного блеска, что был на острове Вулкана. Но все же с красивыми красками и многое было сделано в мраморе и облицовочном кирпиче. Стиль тот же самый с колоннами, портиками и мозаиками, такими приятными глазу.

Больше всего Тнак восхитился библиотекой. Монументальным зданием, со сплошными стенами до тридцати метров в высоту и гигантским куполом, оставлявшим позади даже купол, уничтоженный вместе с дворцом Аэстета.

Тнак посетил главный зал, где взял старую книгу об основании Клерико, несколько редких трудов по географии и совсем новые манускрипты «Про Одержимых». Еле-еле получив у библиотекарей согласие на покупку, он выложил почти все свои серебряные монеты, оставив самую малость на обратную дорогу. Ему не хотелось так скоро покидать славный город. Он даже задумался, а не открыть ли ему здесь врачебную практику. Но разум подсказывал вернуться в Лечебку.

Из поездки для себя он решил, что только дурака восхитит Перепутье, а вот с Клерико все обстоит прямо таки наоборот. Тнак вышел через главные ворота, обернувшись он прочитал надпись выгравированную на камне:

«И дом мой — Клерико земля ее прирордная,

и многовиноградная и благоплодная!»

Демих распивал на своей скромной вилле вино, вместе со Львом драматургом.

— Так ты все же комедиант?

— Пишу для театров что угодно по заказу.

— В Лоне у тебя немалый успех. Зрителям особо понравилось то представление, что по пошлей.

— У меня был с той пьесой большущий успех во всех городах: Четырехречье, Квинке, Перепутье.

— Ах не говори мне про Перепутье. Какой славный город! Как вспомню времена своей молодости. Наверняка там ничего не поменялось с тех пор. Только статуй поставили больше.

— Четырехречье все же красивее, — громко проговорил Лев драматург. Затем тихим голосом добавил: — Еще бы правителей поменять, да кого разумней поставить.

— Как ты меня достал со своим Четырехречьем!

— Так ты ведь и сам там же рос!

— Что было, то было давно.

— Мы могли бы съездить в Четырехречье