Сила, которая защищает - Стивен Дональдсон

Триок пригнул голову и как можно сильнее поджал колени. Снег в какой-то степени защитил от ударов, но они кубарем покатились вниз. Когда Триок в конце концов ударился о камни, у него перехватило дыхание; он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, и снег сверху обрушился на него.

Как только головокружение унялось, он, задыхаясь, начал выбираться. Ловя ртом воздух, он вылез наконец из-под снега и просипел:

– Квайррел! Йорквин!

И тут же заметил ноги Квайррел, торчащие из сугроба в двух шагах от него. Чуть подальше на спине лежал Йорквин. На бледном виске видна была кровавая рана. Оба не двигались.

Внезапно Триок услышал царапанье когтей и дикий вой, в котором звучали, как ему показалось, победные нотки. Оторвав взгляд от Квайррел и Йорквина, он перевел его на склон холма и увидел крешей, с бешеной скоростью мчащихся вниз. Они выбрали более легкую и менее заснеженную часть склона и теперь с хищным, кровожадным видом торопились к своей поверженной добыче. Их вожак был всего метрах в десяти от Триока.

Он мгновенно вскочил: сработал инстинкт опытного воина. Не думая ни секунды, он схватил меч, выпрямился – и оказался прямо перед появившимся волком. Оскалив клыки, сверкая красными глазами, волк прыгнул, стремясь добраться до горла Триока. Нырнув ему под брюхо, Триок вонзил меч.

По инерции волк пронесся мимо и рухнул в снег, следом за ним тянулся кровавый след. Но меч оказался вырванным из рук Триока, а подбирать его не было времени – следующий волк уже приготовился наброситься на него. Триок выхватил жезл из ломиллиалора, снова поднырнул под волка и тут же вскочил на ноги, выставив жезл перед собой.

Жезл не был предназначен для битвы; сделали его Учителя Лосраата мирного Высокого Дерева совершенно для других целей. Но он по природе своей обладал силой жечь, а у Триока не было другой защиты. Выкрикивая заклинания на странном языке, понятном только ломиллиалору, он поднял жезл над головой и с размаху ткнул его в морду ближайшего волка.

Жезл вспыхнул, точно горящая головня, и шерсть волка загорелась, как сухое дерево. Пламя жезла тут же погасло, но Триок повторил заклинание и ударил другого креша, прыгнувшего ему на грудь. Снова жезл ярко вспыхнул, и еще один волк, визжа от боли, принял смерть.

Триок убил еще двоих, но с каждой новой вспышкой Высокого Дерева силы его убывали; когда в снегу лежали уже четыре мертвых креша, усталость навалилась на него, словно железные кандалы. И тогда пять уцелевших волков со всех сторон окружили его.

Ими овладело неистовство, желтая шерсть встала дыбом, красные глаза злобно сверкали, из открытых челюстей, в которых виднелись клыки, текла пена. Им овладела паника – со всеми ему было не справиться.

Потом что-то ударило его сзади и он упал лицом в истоптанный снег. Удар оглушил его, а нечто тяжелое мертвым грузом пригвоздило к земле.

Судорожным усилием перекатившись на бок, он сбросил с себя тяжелое тело, покрытое шерстью; от него разило кровью – кровью, которая все еще бежала из раны от копья, вонзившегося в спину волка.

Еще одно копье сразило креша в нескольких шагах от Триока. Оставшиеся три волка кружили вокруг Квайррел, которая стояла над Йорквином, размахивая мечом и ругаясь. Пошатываясь, Триок поднялся. Йорквин зашевелился, изо всех сил стараясь встать, несмотря на рану, инстинктивно хватаясь за меч. Как только он поднялся, волки заколебались. Триок вытащил копье из трупа зверя и с победным криком метнул его в креша.

Йорквин неуклюжим ударом своего меча ранил одного из волков. Тот отскочил, но Йорквин догнал его и рассек ему голову.

Последний креш взвизгнул резко и бросился бежать, поджав хвост, точно побитый пес. Он помчался прямо к выходу из долины, словно там дожидались его собратья, которых он собирался позвать на помощь.

– Квайррел! – тяжело дыша, прохрипел Триок.

Она тотчас же выдернула копье из убитого креша, примерилась, сделала три быстрых шага и метнула копье вслед убегающему крешу. Копье описало высокую дугу – им показалось, что оно упадет слишком близко, – но копье угодило точно в спину волка. Зверь рухнул, перевернулся несколько раз через голову, разбрызгивая кровь, и замер.

До Триока наконец дошло, что он горько рыдает. Он был настолько измотан, что едва мог держать в руках ломиллиалор. Когда Квайррел склонилась над ним, он обхватил ее руками – не столько в поисках поддержки, сколько из чувства признательности. Смутившись, она на мгновение тоже обняла его, но тут же отошла к Йорквину.

Они, не говоря ни слова, осмотрели и обработали его рану. При других обстоятельствах Триок не счел бы ее опасной; она была чистой и неглубокой, кость, по-видимому, уцелела. Но Йорквину требовалось время для отдыха, а именно этого у них и не было. Триок понимал, что теперь еще важнее стало скорее передать сообщение.

Он ни слова не сказал об этом вслух. Пока Квайррел готовила еду, он привел в порядок оружие, закопал трупы и завалил снегом все кровавые следы. При близком рассмотрении их, конечно, можно было обнаружить, но Триок надеялся, что вряд ли кто-то из врагов выйдет точно на это место.

Потом он не спеша поел, собираясь с силами и взглядом обшаривая долину, точно опасаясь, что с минуты на минуту прямо перед ними могут появиться юр-вайлы или еще кто-нибудь похуже. Покончив с едой, он, не делая скидок на рану Йорквина, сурово объявил своим товарищам, что решил срезать путь и двигаться напрямую к горам, где должен быть Вольный Ученик. Это было рискованно, и поэтому двигаться им предстояло очень быстро.

Упаковав припасы, они быстрым шагом покинули долину. Теперь они шли и днем – ради скорости. Триок и Квайррел упрямо торопились на запад, к отрогам гор; Йорквин с трудом тащился за ними. Триок молился о том, чтобы снег засыпал их следы.

Через пару дней они ощутили первые признаки надвигающейся сильной бури, которая нависла над Роковым Отступлением. Здесь раскаленный воздух Южных Пустошей, встречаясь с зимой Серого Убийцы, постоянно рождал невероятно мощные бури. Они устремлялись к стене гор, которые преграждали им путь. Триок и его спутники находились на расстоянии дня пути от надвигающегося урагана, но даже тут были заметны его признаки: круговые вихри, которые стремительно мчались низко над землей; густой снег, идущий и днем и ночью; воздух, ставший холодным как лед.

Буря шла прямо на них.

Тем не менее Триок повел Квайррел и Йорквина прямо в ее центр, не обращая внимания на рвавший одежду ветер и мокрый снег. Йорквину приходилось хуже всех – рана никак не заживала, кровь сочилась, медленно унося силы; он терял выносливость, как теряет ее протершаяся веревка. Но Триок не свернул в сторону, он не мог рисковать, пытаясь пройти по краю бури. Уже в первую ночь он заметил на севере огни, которые приближались угрожающе быстро.