Тень всадника - Анатолий Гладилин

На последнем закрытом пленарном заседании, когда мне предоставили слово, все опять приготовились к фейерверку (так оценили мой предыдущий доклад представители ФСБ и ЦРУ), но я говорил сбивчиво, волнуясь, косноязычно:

"Система была основана на противостоянии могущественных сторон. Проследим по разным этапам истории: Франция и Англия; Франция, Англия и Россия; Франция и Германия; Антанта и Германия; Западная Европа и СССР; Америка, Англия Германия; Япония, Италия - СССР; СССР - Западная Европа, США. Система прекрасно функционировала, когда сохранялось равновесие сил. Наглядный пример благополучный выход из кубинского кризиса. Карл фон Клаузевиц утверждал: "Война - простое продолжение политики другими средствами". В его время Система только становилась на ноги, потом сколько войн удалось предотвратить благодаря Системе. Я, ветеран Системы, очень озабочен происходящим. Если Россия, как великая держава, сойдет со сцены, это рикошетом ударит по Соединенным Штатам. Гегемония одной силы - хаос и распад мирового порядка. Когда Рим победил всех своих соперников, он был сметен варварами, неконтролируемой массой. Сегодня ни одна супердержава не сможет справиться, нейтрализовать всех этих повстанцев, партизан, сепаратистов, левых и правых террористов, национальных, религиозных, этнических фанатиков. Они рождаются, как микробы в воздухе. Но когда есть две противостоящие силы, весь этот микрокосм крутится возле них, притягивается, как магнитом, ибо стремится использовать силовые центры в своих целях. Микрокосм по сути своей переменчив: этническая уголовная банда может перерасти в крупное сепаратистское движение и, наоборот, национальный религиозный фронт рассыпаться на мелкие террористические группы, элементы микрокосма будут перескакивать из одного политического (идейного) лагеря в другой... Неважно, главное, они вылезли на поверхность, они себя афишировали, а уж как их контролировать вопрос техники. Супердержава, определяющая мировой порядок, вызывает всеобщую ненависть. Подрывные элементы знают, что не представляют интереса для стража мирового порядка - нет другой силы, против которой их можно использовать, значит, естественная реакция Хозяина - прихлопнуть. Кончилась великая "холодная война", и начались десятки горячих войн. Завтра их будут сотни. И никто не понимает, почему воюют и как эти войны остановить".

...И т.д. и т.п. Поток сознания вслух.

* * *

- Я прощаюсь с Системой, - сказал я. - Это мое завещание. Америка не приспособлена к роли мирового жандарма. У нее появится грозный противник: Китай или Иран в союзе со странами, где победит исламский фундаментализм. Поэтому, пока не поздно, поддержите Россию. Теперешняя Россия вам не противник, а соперник. Есть разница. С Россией вы давно нашли общий язык. Великая Империя рухнула, но у нее остался военный потенциал, опыт и авторитет разведывательных служб, и еще кое-что, чем можно приструнить даже Китай. Извините, что вынужден был повторять азбучные истины и занял у вас столько времени. У меня через несколько часов самолет. Надеюсь, чем-то был полезен. Благодарю за внимание.

Чтоб дойти до двери, мне надо было пересечь зал заседаний. И тут спонтанно или следуя чьему-то примеру, я не понял - все встали и молча провожали меня взглядами. Я шел как перед торжественным строем и чувствовал, что мои глаза повлажнели. Хотелось сказать "спасибо", но я уже сказал все и мне ответили. Из Системы уходят не оборачиваясь.

* * *

Я возвращался в Лос-Анджелес обыкновенным пассажиром и знал, что никто мне не будет заглядывать через плечо. Как всегда бывает после значительного действа (события), вспоминаешь не суть его, а какие-то пустяковые эпизоды, касающиеся лично тебя. В голове вертелись обрывки фраз: "Я отвык выслушивать публичные выговоры. Впрочем, получить нагоняй от легендарного Сан-Джайста - это факт биографии. Обидно, что служащим нашего ведомства запрещено писать мемуары". (Чииз - ЦРУ по поводу моей речи о Джимми Картере). "Профессор, меня давно не спрашивают, что я думаю. Всем некогда и неинтересно. Спрашивают только, что надо сказать в том или ином случае" (Генри Киссинджер). "От имени вымерших динозавров позвольте поблагодарить вас за тараканов. Точно назвали, дорогой профессор, эти твари жиреют на чужой беде. Впрочем, если бы Юрий Андропов был моложе лет на пятнадцать и здоровее - Великая Империя не рухнула, он бы провел перестройку как надо. К вопросу о роли личности в Истории" (товарищ из ГРУ). ...М-да, жалею, что нельзя рассказать обо всем этом Дженни. Может, через несколько лет, если волки будут сыты и овцы целы, и рак на горе свистнет, и каким-то чудом все обустроится, и я найду концы, спрятанные в воду, так вот тогда я шепну своей верной жене... нечто высокопарное: мол, в Вашингтоне встречался с мастерами часовых дел и помогал им налаживать механизм, который крутит земную ось (!!!). Браво! Ведь сам замечал: у отставников тщеславие растет пропорционально их пенсионному стажу. Уж какой умница Киссинджер, да и он в своем докладе "Россия - США. Геополитика" (для этого пригласили на конференцию) заявил:

- Рейган был слабеньким президентом. Успех его правления связан с тем, что у него имелись две-три идеи, которые совпали со временем.

Перевод с геополитического на пенсионный... Без перевода ясно. Из того же цикла, что и пятнадцать лет, не хвативших Андропову. Вечный плач по временам, с которыми не совпадаем.

Между прочим, теоретически Киссинджер прав. Не случись уотергейтского скандала - не пришел бы Джимми Картер, а старина Генри во главе Госдепа конечно бы не допустил оглушительных провалов ("У Америки нет политики!" - в ужасе воскликнул Жискар д'Эстен после своей первой встречи с Картером) и, таким образом, дотянул бы до лучших времен. Но мой опыт работы в Системе (а я работал на разных постах и в разных ситуациях) научил меня одному: времена всегда не те, других в природе не бывает.

Словом, если мне суждена благополучная жизнь с Дженни, то подозреваю, что за отсутствием денег, акций, домов и прочего, положенного джентльмену моего возраста, начну ее потчевать историями типа "каким я был тогда". С чем мы непременно совпадем - так это со старческим маразмом.

Но никогда не расскажу о приватной беседе с Глубоководной Рыбой, всплывшей, разумеется, не на конференции - на коктейле в университете, последовавшем за лекцией. Круглый, толстый человек в круглых, толстых очках взял меня за пуговицу пиджака и спросил по-французски:

- Приятно себя чувствовать свадебным генералом, давать мудрые советы и не отвечать ни за что?

Пахнуло океанскими водорослями, и я покорно поплелся за ним (за ней?) в полутемный бар, на морское сонное дно. Рыба заказала себе дринк, мне черный кофе (демонстрируя прекрасное знание моих привычек) и сообщила, что присутствовала в Копенгагене.

Два года назад в Копенгагене я официально подал в отставку.

Теперь Рыбе поручили проинформировать меня кое о чем. Вон как? А я и не догадывался. Спасибо за заботу.

- Отныне будете заботиться сами о себе, - сказала Рыба. - Мы умываем руки. Вам стоит только намекнуть американцам, что застреваете в Лос-Анджелесе, что ведете архивные поиски, а они связаны с некоторыми расходами. И вам позвонят из какой-нибудь фирмы, производящей калькуляторы или туалетную бумагу, и предложат место консультанта с приличным окладом. Работа непыльная: приезжать раз в неделю за чеком. Это вполне соответствует американскому менталитету. Намекнуть надо сейчас, на конференции, пока вы герой дня. Психология чиновника: он точно знает момент, когда его похвалят за широкий жест. Через неделю будет поздно. Американский бюрократ вспомнит, что у них, как всегда, сокращают бюджет.

Пауза.

- Естественно, вы этого не сделаете. Вы хотите уйти из Системы красиво. (Если бы Дженни слышала! Она бы меня убила...)

- Почему вы упорно пытаетесь отослать меня к американцам? - спросил я. Почему после моего возвращения во Францию вы ведете себя так, будто меня не существует на свете?

- Не преувеличивайте. Впрочем, отчасти vous avez raison. У нас национальные интересы. А вы давно превратились в международную фигуру. Мало управляемую. Вы еще способны наломать дров. Так что увольте.

В начале разговора, когда Рыба вещала от имени Системы, я не услышал того, что ожидал. В том числе и завуалированных упреков. Хватило такта. Но французская манера выглядеть благодетелем за чужой счет, да при этом еще читать мораль, меня возмутила:

- Назовем кошку кошкой. Вы боитесь, что я потребую какого-то вознаграждения. Психология французского бюрократа. Прошлые заслуги забыты, а сегодняшний бюджет, как всегда, сокращают.

- Мы не боимся. Мы достаточно вас изучили. Вы последний идеалист в Системе. Вы никогда ничего не потребуете. Кстати, у вас профессорская пенсия. Для справки: все оформлено соответствующим образом. Вы можете ее получать с любого момента.