Фея придёт под новый год (СИ) - Лакомка Ната

Ночной маяк больше всего походил на клыкастое чудовище, чем на спасение мореходов и кораблей. Рассеянный свет на верхушке ещё больше усиливал впечатление, я старалась не смотреть вверх, потому что зрелище было жуткое, и сразу вспоминались гоблины из ночных кошмаров Логана. Но можно отвести глаза, а вот уши закрыть не было возможности. И море оглушало меня всякий раз, когда билось в берег. Будто и правда какой-то великан заходился гневным рыком, разозлившись, что я посмела посягнуть на его владения.

Но здесь не было великанов. Зато был господин Тодеу, и он точно не боялся ночных чудовищ. А вот я боялась. И боялась, что моя миссия провалится, потому что Эйбел обманет и сбежит, пусть даже я тащила мешок с вещами, которые он собрал в дорогу.

Передохнув пару секунд, я побежала быстрее, чтобы одним рывком достичь маяка, и в это время волна, ударившая в берег, окатила меня ледяными брызгами с головы до ног.

Дыхание у меня перехватило, от удара повело в сторону, туфли заскользили, и я поехала куда-то в сторону и вниз, вскрикнув от страха. Сейчас недотёпа Миэль свалится в черную, клокочущую бездну, и останутся от неё одни воспоминания…

Меня спас мешок — он оказался достаточно тяжелым, чтобы затормозить мое падение. Я вцепилась в него двумя руками и замерла, боясь пошевелиться, чтобы не нарушить равновесие и не покатиться дальше. Потом опустилась на колени и поползла к тропе, волоча мешок за собой.

Трудно представить, как я выглядела, когда добралась до обледенелой тропы. Лицо горело, хотя было так холодно, что зубы стучали сами собой. Показаться в таком виде господину Тодеу? Бежать домой? Лучше домой…

Но никуда убежать я не успела, потому что распахнулась черная пасть ледяного великана-маяка, и оттуда выскочил человек — без шапки, в распахнутой куртке…

Он ловко пробежал по ледяной тропке, ни разу не поскользнувшись, и в два счета схватил меня в охапку. Конечно же, это был господин Десинд, и он потащил меня к маяку, а я не желала отпускать мешок. В конце концов, Десинд взвалил мешок на одно плечо, а меня — на другое, и в таком виде доставил за закрытые двери.

Сразу стало тихо, и грозный рокот моря казался теперь ласковым ворчанием. Но вот мой хозяин был выглядел совсем не ласковым.

— Вы спятили?! — он бросил мешок в угол и потащил меня по лестнице вверх. — Вам жить надоело, глупая девчонка?!

Прежде, чем я успела ответить, мы оказались в маленькой комнате, где было тепло от жаровни, стоявшей посредине, на прибитом металлическом листе. Два окна были наглухо закрыты ставнями, у стены стоял топчан, застланный лоскутным покрывалом, на грубо сколоченном столе горел светильник в колбе из толстого стекла, оплетенного проволокой и снабженного широким металлическим кольцом.

— Что-то случилось? Что-то дома? — продолжал спрашивать господин Десинд, одновременно срывая с меня шапку, чепец, затем пальто, а затем… начиная расстегивать пуговицы на моей кофте.

— Вы что делаете?.. — растерянно спросила я, пытаясь оттолкнуть его руки.

Пальцы у меня горели и плохо сгибались, и губы тоже двигались с трудом… Неужели от холода?..

— Что делаю? — Десинд, не обращая внимания на мои протесты, сорвал с меня кофту, а потом взялся развязывать пояс моей юбки. — Пытаюсь вас раздеть. А вы что подумали?

Боюсь, в тот момент я ни о чем не думала. У меня просто не осталось связных мыслей. Я только и могла, что наблюдать, как мужчина распускает узел моей верхней юбки, а потом усаживает меня на лоскутное одеяло, становится на колени и начинает расшнуровывать мои туфли.

— А… а зачем?.. — пискнула я, когда Десинд снял с меня один башмак и принялся за другой.

— Затем, что вы промокли, — ответил господин Тодеу сердито. — Или вы предпочитаете какую-нибудь другую причину?

— А…а… — я задышала, как рыба, выброшенная из воды.

— Снимайте чулки, — велел мне хозяин и поднялся, чтобы поставить мои башмаки возле жаровни. — Я не смотрю.

Глядя в его широкую спину, я быстренько развязала подвязки и стащила чулки, промокшие насквозь.

— Забирайтесь на постель и завернитесь в одеяло, — последовал новый приказ. — Не бойтесь, оно чистое. Это моя комната, остальные здесь не бывают.

Он словно упрекнул меня. В чрезмерной брезгливости?.. Служанку?..

Я с беспокойством посмотрела на Десинда и вдруг поняла, что волнуюсь о том, что он обо мне подумает, больше, чем о том, что сижу на постели полуголая.

— Давайте сюда чулки, — господин Тодеу забрал их и повесил на табурет, переставив его к жаровне. — Так что случилось, Элизабет? С чего вы примчались ко мне посреди ночи?

— Ничего не случилось, — ответила я слишком быстро, поджимая замерзшие босые ноги.

— Вы просто соскучились по мне? — подсказал Десинд, теперь снимая свою куртку, а потом сбрасывая с сапог какие-то металлические прутья, загнутые, как когти.

— Н-нет… — ответила я, глядя на странное приспособление.

— Тогда не могу объяснить ваше поведение. Вам настолько надоело жить?

— Просто хотела поговорить с вами, — я смотрела на металлические когти только сейчас до меня начало доходить, что я только что вытворила. — Эти штуки… — я указала на когти. — Они — чтобы ходить по льду?

— Именно, — подтвердил Десинд. — Но вам они не нужны.

— Не нужны?.. — машинально повторила я.

— Вы ведь уверены, что умеете летать как птичка. Или — плавать, как рыбка? Черт возьми, Элизбет! — сказал он вдруг страстно. — Если бы я не услышал ваш крик… Вы понимаете, что могло бы произойти?! И почему вы до сих пор не в одеяле?

— Мне не холодно, — соврала я, хотя от его слов меня словно опять окатило ледяной волной.

— Конечно, вам жарко, — язвительно сказал Десинд. — А ну, быстро укрылись…

Он потянул край лоскутного покрывала, чтобы набросить его мне на плечи, и как-то совершенно неожиданно мы оказались совсем рядом — я и господин Лев, только что грозно потряхивавший гривой.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

Когда Десинд подался вперёд, укрывая меня, его волосы защекотали мои губы, а щекой я почувствовала тепло его щеки — если чуть-чуть повернуть голову, можно коснуться её губами…

Странные и опасные мысли и желания… Особенно после того, как я чуть не свалилась в море… Совсем не спокойное море, штормовое…

— Вы не могли услышать, как я кричала, — сказала я тихо, понимая, что в этот самый момент оказываюсь не в плену лоскутного одеяла, а совсем в другом плену. Который опаснее и золотой королевской клетки, и жадного бездонного океана…

Мужчина, только что укутывавший меня одеялом, замер, держа руки на моих плечах. Даже через одеяло эти руки грели меня сильнее, чем жаровня, с раскаленной решеткой. Эти руки обжигали меня, но мне совсем не хотелось уклоняться от их огня. Или от огня их хозяина…

— Снаружи воет ветер, — продолжала я, сбивчиво, — и шумит море… Я саму себя не слышала, и вы не могли услышать…

— Ваша правда, — он по-прежнему держал меня за плечи — крепко, но бережно, словно боялся, что сейчас я вырвусь и опять побегу по льду. Как глупая пташка, которая мечтая о свободе, насмерть расшибается о стекло.

— Тогда… как?.. — уже шепотом спросила я.

Боже, Миэль! Тебе-то какая разница — как?! Зачем расспрашивать, ведь ты шла говорить совсем не об этом!

Десинд сжал мои плечи сильнее, будто хотел притянуть к себе, но вдруг отпустил. И мне сразу стало холодно без тепла этих крепких рук.

— Ладно, раскусили, — сказал он, взяв щипцы и перемешивая угли в жаровне. — Просто смотрел в окно и увидел, как одна глупая женщина бежит в шторм по обледенелому берегу. Это Эйбел напугал вас?

Эйбел?.. Я насторожилась. Я ещё ни слова не сказала, а господину Тодеу всё уже было известно? Или он решил, что Эйбел опять приставал ко мне?..

— С чего вы заговорили о мастере Эйбеле? — спросила я подозрительно.

— Увидел, как он выходил следом за вами из дома, — Десинд оглянулся на меня через плечо.