i c9f346a077dd1b7f - Unknown

скучать по мне. Приближались зимние каникулы. Я просто хотел узнать твой номер

телефона.

- Ну, ты его получил, а затем кое-что еще.

- Больше, чем я когда-либо мечтал получить.

- Но все же недостаточно?

Нора встретилась с ним взглядом и попыталась улыбнуться.

Уесли прикоснулся лбом к ее лбу на мили секунду.

- Это, должно быть, один из тех вопросов, которые тебе не стоило задавать.

- Уес, я… - и ничего. Больше ничего не прозвучало. Никакие слова не могли

затянуть рану, которую она нанесла его сердцу.

- Я иду спать, - сказал Уесли, отступая от нее подальше. - Уже поздно. Прости,

что привез тебя сюда. Нам было лучше остаться где-нибудь на севере. Я просто хотел,

чтобы ты увидела мой мир. Но он не так хорош, как я думал.

- Ты здесь. И это делает эту местность прекрасной.

Уесли промолчал и снова обратил взгляд к ночному небу.

Нора протянула руку, чтобы коснуться его руки и остановилась. Забавно, в

течение этих пятнадцати месяцев порознь, она чувствовала себя ближе к нему, чем

ощущала сейчас, в полуметре от него.

Она сделала шаг назад. Затем другой. Завтра… завтра будет лучше. Сегодня

ночью они поспят и очистят мысли, если смогут.

Три дня и Нора должна была признать, что между ними никогда не будет того,

что они имели раньше.

- Нора?

Она обернулась. Уесли посмотрел на нее со всей силой своего взгляда. Его глаза

горели ярко, как свечи в беседке.

- Что такое, Уес?

- Я должен ненавидеть тебя… но я не чувствую этого.

Нора распознала этот взгляд. Она видела его в глазах десятков мужчин - накал,

голод, потребность... Но никогда он не сиял так сладко, так ярко и так красиво. Нет,

никогда между ними не будет как прежде. Но все могло быть лучше. На протяжении

164

Принц. Тиффани Райз.

трех лет Уесли любил и хотел ее. Он даже сберег себя для нее. Три года… она не

заставит его ждать ни дня дольше.

Глава 22

Север

Прошлое

Прошел один день. Два дня. К третьему дню Кингсли думал, что умрет, если

Сорен не предпримет каких-либо действий. Он впервые оказался в подобной

ситуации. Как правило, это он всегда был преследователем, соблазнителем. Он

выбирал девушку и делал по отношению к ней надлежащие ходы, и когда он

приглашал ее в свою спальню и говорил ей расставить ноги, она делала именно так,

как ей велели. Всегда. Всенепременно. Затем он отпускал ее и оставлял у телефона в

ожидании его последующего вызова.

Теперь ждал он, говоря себе: « Сегодня, это случится сегодня». Но этого не

случалось ни сегодня. Ни завтра. Кингсли никогда не был более благодарен тому

факту, что в ванных комнатах в общежитии у старших мальчиков были двери, которые

запирались. Он проводил там больше времени, чем обычно, и не из соображений

гигиены или по причине желудочно-кишечных расстройств. Эта пытка, это ужасное

ожидание что Сорен найдет его, удерживало Кингсли в постоянном состоянии

нервного возбуждения. Он кончил, почувствовав стеснение в животе, боль в спине,

напряжение в бедрах... Ничто не могло облегчить эту потребность, кроме ночи с

Сореном. Ночи, которая, казалось, никогда не наступит.

Через неделю по возвращении в школу, Кингсли решил, что Сорен издевается

над ним. Той ночью в лесу было насилие, и ничего более. Не похоть, не любовь, а

простое насилие. Это значило все для Кингсли и ничего для Сорена. По крайней мере,

это то, что он говорил себе, или пытался говорить. Если бы он все еще был Стернсом,

а не Сореном, Кингсли может быть поверил, что та ночь ничего не значила. Но сейчас

он знал имя Сорена и он ощущал его силу. Поэтому он продолжал разгуливать с

тяжелыми, как свинец яйцами, с болью в животе, с ноющим сердцем.

В ночь пятницы Кинг не мог заснуть. Физический дискомфорт тускнел перед

душевными муками желания Сорена и ожидания Сорена и отсутствия любых знаков

от Сорена.

В какой-то момент Кингсли задремал, ему снился дом и кровать в огне, и

проснулся он только когда пламя начало лизать его ноги. Его глаза распахнулись, и он

165

Принц. Тиффани Райз.

сел в постели, тяжело дыша. Поднеся руку ко лбу, он почувствовал, что пот пропитал

его кожу. Он провел пальцами по своим длинным, влажным волосам.

Чашка холодной воды появилась у его губ и Кингсли с жадностью выпил ее.

Подождите. Вода? Кингсли чуть не подавился, но его рот накрыла рука и заглушила

кашель.

- Ты болен?

Кингсли больше почувствовал шепот, нежели услышал.

Он покачал головой, и рука медленно отодвинулась от его рта.

- Merci, - сказал он. - Не болен. Просто плохой сон.

Постель слегка прогнулась, глаза Кингсли быстро привыкли к темноте. Сорен

сидел на краю кровати, держа теперь пустой стакан.

Кинг моргнул, не совсем уверенный, что он не спал. Сорен на его кровати

посреди ночи. Он мечтал об этом. Грезы наяву, но все еще мечты.

Он никогда не видел Сорена так небрежно одетым раньше. Тот был в одних

штанах и белой оксфордской рубашке с расстегнутым воротом. Ни галстука. Ни

жилета. Ни пиджака. Ни даже обуви.

Без обуви? Кингсли посмотрел на босые ноги Сорена. Тишина. Он не надел

обуви, поэтому он мог двигаться по коридорам в тишине. Хорошая мысль. Кингсли

запомнит это.

- Что ты здесь делаешь? – спросил он на французском.

Если вдруг кто-то из мальчиков проснется и услышит их разговор, по крайней

мере, он не поймет, о чем они говорят.

Сорен не ответил. Но никаких слов не нужно было, не при таком выражении его

глаз. Уже несколько дней Кингсли жил на грани паники при одной мысли о еще одной

ночи с Сореном – или еще хуже, что у него никогда не будет еще одной ночи с ним.

Но теперь, когда Сорен сидел на его постели, готовый взять его, Кингсли совершенно

успокоился. Его сердцебиение замедлилось, дыхание восстановилось.

Куда угодно… он бы последовал за Сореном куда угодно. И что угодно… он

сделал бы что угодно, что попросил Сорен.

Сорен встал и подошел к двери. Потянувшись под кровать, Кингсли схватил

свою футболку и небольшой рюкзак с вещами.

Когда они покидали комнату, Кинг огляделся, чтобы убедиться, что все его

товарищи по-прежнему спали. При его таланте к обману, он не мог придумать

166

Принц. Тиффани Райз.

правдивое объяснение, почему они с Сореном пробирались тайком посреди ночи

вместе.

В тишине они проскользнули через общежитие, плитка пола была прохладной и

гладкой под босыми ногами Кингсли. Он шел за Сореном, а не рядом с ним. Сорен не

сказал ему делать так, на словах, но властная природа его позы требовала от Кинга

идти позади, и что-то внутри него торжествовало принятием меньшей роли. Он

напрягся, когда они подошли к двери сада. Сорен открыл ее для них, и Кингсли

опустил голову в знак благодарности, проходя мимо. Дверь за ними закрылась. Они

были одни снаружи под Богом и всеми звездами.

- Куда мы идем? - спросил Кингсли, пока они осторожно ступали по прохладной,

росистой траве.

К счастью, сентябрь в штате Мэн был еще достаточно теплым - замерзнут только

пальцы. Кингсли вдохнул запах ночи и попытался запомнить запахи в воздухе.

Сосна… так много сосны. Трудно различить что-то, кроме сосны. Но он мог

распознать следы океана не так далеко, и далекого дыма от чьего-то костра. Этот

красивый парфюм, парящий в ночи, он будет помнить всегда. Он говорил это себе,

следуя за Сореном к опушке леса и вниз по протоптанной дорожке.

- Здесь есть место, куда я хожу иногда читать. Там ты будешь в безопасности.

- Ты беспокоишься о моей безопасности?

Кингсли чуть не рассмеялся. Сорен замолчал и обернулся.

- Конечно, беспокоюсь, - сказал он, и снова начал идти. – За ту ночь… я не буду

извиняться.

- Я не хочу, чтобы ты извинялся.

- Я хочу… мне сложно объяснить, чего я хочу.

- Можешь попробовать?

Сорен выдохнул и Кингсли поморщился. Ему действительно было все равно,

почему Сорен хотел того, что делал с ним, до тех пор, пока Кинг оставался предметом

его желаний. Но ему было любопытно.

- Мне нужно причинить тебе боль. На протяжении многих лет лишь боль была

единственным удовольствием для меня. Или, по крайней мере, единственным

средством к его достижению. Я думаю то, что случилось, когда я был младше, сделало

невозможным для меня, быть нормальным…