Страна Лимония - Геннадий Казанцев

Когда Герман вернулся в палатку после встречи с агентом «Морчак», Фил сидел в тёмном углу на чужой кровати. Опальному офицеру уже давно хотелось излить наболевшее кому-нибудь из своих друзей. Наличие одного из них в пустой палатке он посчитал добрым знаком. Старый друг держал в одной руке конец сложенной в гармошку карты, а во второй — солёный помидор.

— Изучаешь? — дежурно спросил своего друга Герман.

Олег поднял голову и приветливо кивнул, ласково разглядывая что-то за ухом приятеля.

— Уже освежился?

Лицо сидящего изобразило сложный комплекс переживаний, главными составляющими которого были немой вопрос и любовь к ближнему.

— Я говорю, выпил, что ли?

Олег вспыхнул радостью взаимопонимания и отчаянно кивнул.

— А говорить можешь? — теряя надежду на диалог, спросил Герман.

Фил попытался ответить, но, не совладав с координацией дыхания и речи, издал что-то похожее на «Фпр-ру!»

— В штабе, что ли, угостили?

Вновь глубокий кивок и выражение безмерного счастья.

Герману всё равно хотелось общения. Его просто распирало от желания высказаться.

— Ладно, чёрт с тобой. Сиди и слушай!

Друг кивнул, изобразив покорность. Его товарищ, ищущий сострадания, пустился в пересказ последних событий, приведших к охлаждению отношений с начальством. Олег, воспринимая только эмоции, изредка вскидывал брови, хмурился и семафорил головой, выражая согласие или отвергая отдельные соображения Германа. Говорившему это показалось забавным. Последний раз он так же доверительно общался с собакой соседа, перед тем как она от него сбежала. С Филом было сложнее. Изредка он пытался уклониться от общения, закатывая зрачки и валясь на спину, но его друг немедленно возвращал «уклониста» в сознание, повышая голос или тормоша за руку. Жертва дня рождения приходила в чувство, ласково улыбалась, поглаживая солёный помидор.

Ко времени завершения монолога за палаткой послышались шум, радостные возгласы и удары в колокол, которым обычно созывали на обед. «Что-то рано», — подумал докладчик, комкая своё выступление. Колокольный звон, производимый огромной снарядной гильзой, подвешенной на перекладине в столовой, не прекращался.

— Ну и что бы ты с этими козлами-начальниками сделал? — возвышая голос и комкая рассказ о своих бедах, обратился с вопросом Герман.

Олег немедленно изобразил на лице ярость, вытянул вперёд правую руку с зажатым в ней помидором, переключил мимику на режим «титанические усилия» и с треском раздавил солёный плод.

Герман, не успевший отскочить от разорвавшейся овощной гранаты, чертыхаясь, стряхивал с себя солёную юшку, а обессиленный слушатель рухнул на одеяло. «Где-то я уже это видел», — подумал прерванный докладчик, но в этот момент в брезентовый дом ввалилось больше десятка офицеров. Первыми вошли «люди в чёрном». Герман, уделанный помидорным рассолом, вскочил навстречу «пиратам», а в том, что это они, не было никаких сомнений.

— Здорово бывали! — грохнул с порога самый высокий из вошедших, с окладистой бородой и по-цыгански вьющимися волосами.

— Мамонт?! — вырвалось у обитателя палатки. — А ты, стало быть, Крест? — повернулся он к другому «пирату», тоже вихрастому, одетому, как и все, в чёрное кожаное пальто.

— Может, и меня знаешь, р-р-разбойник? — слегка грассируя, вышел ему навстречу рыжий веснушчатый детина с почти белыми выцветшими ресницами.

— Лях?

Последний «пират», не выказывая особых желаний пройти опознание, приблизился к своей кровати, на которой спал Филимонов, и, не обращая на него внимания, стал выгружать пожитки. «Должно быть, Евтушенко», — подумал Герман, который не успел запомнить всех на кабульском аэродроме. Юрка Селиванов и Володя Малышкин часто повторяли: «Вот приедут наши из отпуска, тогда и начнём работать!»

Палатка наполнилась шумом приветствий, дружеских шлепков и мужской разноголосицы. Герман переходил от одного «пирата» к другому, обнимался, называл своё имя, сыпал шутками и вообще вдруг почувствовал себя очень хорошо.

— А это что? Первые потери? — спросил Игорь Евтушенко в надежде освободить кровать от непрошеного гостя.

— Рекомендую, — пояснил Селиванов, — лучший опер из нового состава.

— Заметно... — прокомментировал Евтушенко.

— Где-где лучший? — подошёл разгорячённый встречей Сергей Крестов. — Дайте-ка посмотреть. Да-а-а! С этим сработаемся, — закончил он осмотр тела.

Сергей Морозов, он же «Мамонт», тоже присоединился к консилиуму.

— Не успели вернуться, а в отряде — первые потери, — прокомментировал он. — Где его кровать?

Мамонт легко, но бережно перенёс тело Олега на место.

— Что ты с ним нянчишься! Буди его, сейчас стол накроем, — скомандовал Крестов, подходя вместе с Ляховским к «лучшему оперу».

Олег довольно тупо реагировал на попытки его разбудить, однако всё же соизволил раскрыть веки и, расплывшись в улыбке, сотворил обеими руками два кукиша и с блаженным видом продемонстрировал их приезжим.

— Клинический случай, — доложил Мамонт офицерам, опуская двумя пальцами шторки его век.

Торжества по случаю возвращения отпускников начались сразу после обеда. Протокольные тосты следовали один за другим. С лёгким шелестом взлетали пластмассовые нурсики, до краёв заполненные водкой. Гремели здравицы, разливались бравурные каскадовские песни.

Скоро к офицерскому собранию присоединились штабные крысы и вернувшееся с базара руководство во главе с полковником Стрельцовым. Раскрасневшийся Пётр Петрович Перекатов требовал «гип-гип ура!» в честь воссоединения коллектива, и победное троекратное «ура» затихало среди уютных домов Самархеля. Разбуженный шумом, проснулся Олег Филимонов и тут же нарвался на стакан «штрафной». Герман как мог поддерживал веселье, запрокидывая свой нурсик в сомкнутые губы.

— Ты что это сачкуешь? — полюбопытствовал Крестов, заметив театральные пассажи уклониста.

— Пить разучился, Серёга, — признался Герман.

— И давно? — ехидно щурясь и закручивая усы, спросил командир.

— Как приехал.

— Лечиться надо.

— Я пробовал.

— Пойдём, я тебе лекарство дам, — предложил Крестов.

Оба поднялись и, пока торжественный вечер проходил фазу антракта, вышли из палатки. Крестов нёс две фляжки. Герман покорно ждал инструкций.

— Сначала делаешь большой, о-очень большой глоток воды, — и Сергей потряс солдатской фляжкой, — потом принимаешь ма-а-аленький глоточек спирта, — и он подставил к носу вторую охотничью фляжку. — Если проходит — повторяешь курс. Уловил?

— Да, конечно.

— Тогда начнём!

Учитель отхлебнул из солдатской фляжки.

— Н`а, вода. Только залпом, и глоток — побольше, а то эффект пропадёт, а я пока приготовлю спирт, — сказал он, передавая воду и свинчивая колпачок с охотничьей фляжки.

Герман подхватил солдатскую посудину, лихо закрутил воду и, откинув голову, глотнул. И тут же словно ржавая молния пронзила его тело. Он почувствовал сильнейший ожог. Дыхание перехватило. Герман делал судорожные движения, но воздуха не хватало.

— Это же спирт! — сипло прохрипел он.

— А ты думал! Психотерапия! Н`а, теперь водички.

Герман прильнул к спасительной охотничьей фляжке с холодной водой и тут же осушил её до дна. Крестов тихо смеялся в усы, протягивая Герману бутерброд с колбасой.

Весь вечер пациент к спиртному не притрагивался. Да и есть он больше не мог. В глотке было сухо и мерзко. Казалось, стенки пищевода отходят, будто шкурка от ошпаренной колбасы. Вскоре спирт запустил все свои градусы в организм больного, и Герман с энтузиазмом присоединился к разбушевавшейся компании.

Бомбоштурмовой удар

Утром Крестов собрал в своей палатке совещание первой группы. Докладывали, несмотря на вчерашнюю пирушку, оперативно и чётко. Командир группы, уткнувшись в карту, всем своим обликом напоминал легендарного комдива Чапаева. «Чапаев» сверял данные, что-то записывал, переспрашивал докладчиков и уже через 20 минут высказал своё мнение:

— Сработали неплохо. Операцию в Каме и Гоште, предложенную офицером разведки Филимоновым, расцениваю как достаточно перспективную. Время проведения — начало апреля. По весне все «духи» спустятся с перевалов и будет с кем воевать. Если не разбить их основные силы, к осени они опять выбьют правительственные войска из этих волостей. У остальных информации хватает на серию бомбоштурмовых ударов. Мы с Ляховским продолжим работу за кордоном и прощупаем ситуацию в районе Тура-Буры. Никаких операций по захвату советников! Американцы надёжно прикрыты с воздуха. Только угробим машины, а то и сами поляжем. Думаю, что в качестве разминки можно воспользоваться информацией капитана Потскоптенко. Совещание окончено. Герман, останься.