Вавилонские младенцы - Морис Дантек

Романенко ждал Спитцнера в пустынном месте, возле заброшенной железнодорожной ветки, связывавшей покинутый со времен пятилеток завод с Транссибирской магистралью.

Шум автомобиля, въехавшего на бетонированную площадку, заставил Романенко обернуться. Полноприводная «судзуки» красного, желтого и фосфоресцирующего зеленого цветов. «Надо же, а почему не золотой „кадиллак“?» — подумал полковник.

Спитцнер вылез из машины, он был один. У пояса болтался автоматический пистолет крупного калибра.

С тридцати лет турок всегда носил светлые дреды, старые широкие джинсы, бесформенную и засаленную израильскую парку.

У Кемаля Спитцнера было много недостатков — в первую очередь отсутствие вкуса в одежде, которое особенно бросается в глаза, когда тебе стукнуло почти пятьдесят. Но у него было и немало достоинств.

Во-первых, с его помощью Романенко мог менять источники поставок оружия для уйгурских повстанцев.

Во-вторых, он владел массой полезных сведений, и знал об этом, не стесняясь щедро обменивать информацию на деньги.

В-третьих, он наверняка знаком или хотя бы слышал о Торопе в Боснии и мог сообщить Романенко что-нибудь важное.

Ну и наконец, он, судя по всему, был способен рассказать полковнику то, что его особенно интересовало.

Все эти обстоятельства говорили за то, чтобы их встреча произошла в тот же день, когда Спитцнер позвонил Романенко.

— Я почти ничего не знаю об этом Торопе. Мне известно, что он участвовал в операции по сопровождению груза с оружием для хорватов из Ливана. Насколько помню, именно тогда я встретился с ним в первый раз. Потом видел его еще пару раз во время таких же операций для мусульман — это было в девяносто третьем, зимой, если память мне не изменяет. В самый разгар заварушки. Потом я узнал, что он сражался на северном фронте, в Брчко. И больше о нем ничего не слышал.

Романенко вздохнул.

Спитцнер раскурил длинную папиросу, набитую какой-то кавказской травкой. Клубы дыма, вылетавшие у него изо рта, обдавали полковника тяжелым, колдовским ароматом.

Романенко закашлялся и попытался рукой разогнать дым:

— Хорошо. А вы можете собрать для меня эти сведения? Вы знакомы с кем-нибудь, кто знал его тогда?

Кемаль Спитцнер не сводил с Романенко взгляда ярко-синих глаз. Странная помесь северного зверя и берберского корсара.

— Я подумаю, что можно сделать, полковник. Но у меня сохранилось мало связей с парнями из экс-Юго… Мир не стоит на месте.

— Мир все время меняется. Известно ли вам, как он проявил себя, когда сопровождал оружие?

— Как он проявил себя?

— Да. Как реагировал на разные ситуации?.. Ну, не знаю, там наверняка возникали какие-нибудь проблемы, неприятности. За что именно он отвечал?

Спитцнер нахмурил брови — две тонкие белые щеточки редко торчащих пушинок.

— Он был одним из помощников руководителя их сети. Они передавали заказ для боснийского правительства через подставные фирмы, счета и все такое прочее. Профи. Тороп говорил на нескольких языках и мог выдавать себя за выходца из разных стран. Он никогда не попадал в неприятности. Никаких проколов. Нет, насколько я помню, ничего такого.

Романенко снова вздохнул, встал с каменного парапета и прошел несколько метров вдоль железнодорожного полотна.

Кемаль затянулся своей длинной папиросой, затем тяжело поднялся и догнал полковника.

Они пошли рядом вдоль рельсов.

Над ними было голубое небо.

По мнению Кемаля, его история стоила хорошей пачки бабла. Если Романенко здесь и сейчас отсчитает ему двадцать пять тысяч долларов наличными, Кемаль расскажет.

Для подобного рода обменов существовал набор неписаных правил. Первое — доверять собеседнику, второе — не доверять ему.

Нужно было правильно провести предварительный разговор, установить некий удаленный контакт с желанным объектом. Это была игра в покер на раздевание, при которой открывался вид лишь на бюстгальтер, но качество нижнего белья создавало определенное предвкушение.

Короче говоря, следовало обрисовать основной предмет беседы.

— Думаю, я могу навести вас на очень серьезный след, ведущий к подлинным личностям клиентов ваших «компаньонов».

Романенко удивленно поднял бровь. Джекпот. Он не стал хитрить и сразу указал на свою машину, стоявшую чуть дальше:

— Нет проблем. Скажите только, какова вероятность того, что ваш след действительно выведет меня на них.

Спитцнер посмотрел на него в упор, на его губах застыла спокойная улыбка.

— Ровно сто процентов. Двадцать пять тысяч — это двадцать пять тысяч.

Романенко выдержал его взгляд и ясно увидел, что собеседник не блефует. Поэтому он отправился за дорожной сумкой, набитой долларами, которая лежала в багажнике старенького, ничем не примечательного «ниссана».

Потом, усевшись на парапет, он терпеливо выслушал историю, которую рассказал Кемаль Спитцнер.

Спитцнер знал одного американца, который в начале века обосновался в Центральной Сибири и открыл компанию, занимающуюся коммерческими авиаперевозками. Фрахт, деловые поездки. Кемаль много раз пользовался услугами этой компании для своих торговых операций. Особенно часто он нанимал двух- или четырехмоторные винтокрылые транспортные самолеты со средней длиной перелета. Однажды, в начале прошлого года, у приятеля Спитцнера появилась пара новых клиентов: североамериканцы, как и он сам, на вид лет сорока и при деньгах. Полоумные ребята, помешавшиеся на какой-то мистике, все в татуировках и украшениях, на которых повторялся один и тот же символ — две головы сфинкса и семиконечная звезда над ними. Они всюду таскали с собой металлические пирамидки и книги, написанные их гуру. Приятель Спитцнера не задавал им никаких вопросов. А они не пытались обратить его в свою веру.

Эта парочка спросила у него, согласен ли он регулярно перевозить группы людей с одного края Сибири на другой — с Дальнего Востока на границу России с Казахстаном и обратно.

Контракт был выгодным. Группы должны были быть примерно по десять человек. Два рейса в месяц на протяжении, как минимум, года, а возможно, и двух. Парочка была готова заплатить немало долларов США за то, чтобы перелеты осуществлялись быстро, комфортно и совершенно секретно. Современные самолеты американского производства полностью отвечали их требованиям.

Приятель Спитцнера не заставил себя упрашивать. В начале лета парочка снова появилась у него: первая группа должна была прибыть в июле. Ее нужно было забрать с маленькой частной взлетно-посадочной полосы на берегу океана, в горах Сихотэ-Алинь, к северу от Владивостока, и высадить на временном аэродроме где-то на Алтае, у границы с Казахстаном. Там группу будет ждать наземный транспорт. Самолет должен вернуться за ней примерно через неделю.

Романенко навострил уши. История Кемаля начиналась очень многообещающе.

Приятель Спитцнера подозревал, что дело здесь нечисто. Все это выглядело странно, но ведь сам он не делал ничего противозаконного, не нарушал границ, не покидал пределов Российской Федерации, не перевозил ни наркотиков, ни оружия, ничего, кроме этих людей и их проклятых книг и талисманов. А поток долларов пришелся как нельзя кстати, чтобы оплатить лизинг «Фалькона», который он только что выкупил у одной разорившейся сингапурской компании.

За лето и последующие месяцы приятель Спитцнера и его небольшие транспортные самолеты перевезли через Сибирь более сотни человек.

В декабре клиенты предупредили его, что в связи с новогодними праздниками программа будет временно приостановлена, но возобновится весной — правда, на новых условиях. Частота рейсов изменится.

Был подписан ряд дополнительных соглашений. В них, в частности, предусматривалось существенное увеличение «премий за риски» для компании, которой владел приятель Кемаля.

А он должен был безоговорочно принять два новых условия. Во-первых, согласиться на перевозку вооруженных людей. Во-вторых, обеспечить в каждом самолете мобильную медицинскую бригаду.

Естественно, приятель Спитцнера согласился.

В феврале этого года один из его коммерческих самолетов отправился за группой на заброшенную взлетно-посадочную полосу военного назначения на Дальнем Востоке.

Двадцать восьмого числа, примерно в пять утра, он оторвался от земли и отправился в обратный путь над побережьем, несмотря на то что погода была плохая. Маленький городок Светлая остался по правую руку, самолет начал закладывать большой вираж над мысом Крилон, самой южной точкой острова Сахалин, и рухнул в Татарский пролив около Холмска. Тринадцать пассажиров и четыре члена экипажа погибли.

Романенко слышал об этом инциденте. Сначала говорили, что пассажирами была группа иностранных туристов, но, как сообщали некоторые из его людей в Министерстве внутренних дел, власти стремились как можно дольше сохранять результаты расследования в тайне. В деле якобы были замешаны «влиятельные лица», обладающие важным общественным положением. Это происшествие не слишком заинтересовало полковника. Но теперь, благодаря Кемалю Спитцнеру, он открыл его для себя с новой стороны.