Исполняющий желания - Вячеслав Шалыгин

«Я запутался…»

В какой-то момент им овладела паника, появилось желание бросить все и использовать остатки энергии для того, чтобы скрыться. Просто – чтобы скрыться. Исчезнуть отсюда, наплевав на Сокровище и обязательства, с ним связанные… Он решился бежать, но…

У случившегося не было объяснения.

Ему просто повезло.

Невиданно.

Невозможно повезло.

В тот самый миг, когда отчаяние и паника практически заставили его покинуть убежище, с жалкой целью спасти свою жизнь, потайная дверь в театре открылась в штатном режиме, то есть под действием Главного Ключа, и в секретную зону Оперного вошли двое: конец и молодой чел, в котором обрадованный до истерики Кукловод опознал наследника Якова Бортникова.

Странные вещи происходят в жизни очень часто. Просто не все бросаются в глаза. Или мы не желаем их замечать, потому что так легче. И проще…

Это защитная реакция: ведь если все замечать, обдумывать и делать выводы, недолго и перегреться. Вот разум и жалеет себя, любимого, фильтрует информацию сразу, на подсознательном уровне, и отбрасывает подальше самые вопиющие странности.

Но за все в жизни приходится платить, и поэтому в последнем расследовании майору Колпакову воздалось за все, что его занудный разум отбросил, отфильтровал и пропустил мимо ушей в предыдущие годы. Странности обрушились на него снежной глыбой посреди жаркого лета и озадачили по полной программе. Но самое удивительное заключалось в том, что майор вдруг понял, как нужно воспринимать всю эту катавасию, понял, что мог жить и работать гораздо лучше, если бы в прежние времена не отмахивался от странных деталей.

И, черт возьми, это было бы интересно!

– Я знал, что вы струсите!

Да, было бы интересно, если бы не кое-какие детали расследования… а точнее – участники расследования, навязанные честным исполнителям суровым руководством.

– Кто струсил? – уточнил Колпаков.

В принципе, полицейский уже научился правильно реагировать на Десятника, давно перестал злиться и воспринимал «журналиста/блоггера» так, как тот заслуживал: как таракана на грязной кухне нерадивой хозяйки. Однако иногда он просто не понимал, с чего вдруг Десятника «несет» именно в этом направлении, а не другом.

– Кто струсил?

– Вы. Система. Аппарат подавления. Опричники.

– За языком следите, господин Десятник.

– Не угрожайте мне! Хотите меня посадить? Руки коротки, всех не пересажаете, потомственные рабы!

– Я всего лишь попросил не оскорблять меня, – пробурчал Колпаков.

– То есть вам стыдно?

– Мне неприятно.

– За свою работу?

– В вашем обществе.

– Повторите свое заявление под запись! – взвился блоггер/журналист. – Обществу нужно свидетельство того, что вы не уважаете общество.

– Только вас…

– Подождите, я включу диктофон.

К счастью, они приехали, и к машине сразу же подбежал Зябликов: энергичный, сосредоточенный, полностью увлеченный предстоящей операцией, но… Увидев за стеклом небритую физиономию журналиста/блоггера, лейтенант резко остановился и растерянно вытаращился на Колпакова:

– Серьезно?

– Как вы разговариваете, господин лейтенант? – строго осведомился майор, глазами указывая на спутника.

– Извините…

– Да уж, это вам не Америка. – Десятник вылез из машины, презрительно посмотрел на Зябликова, отошел в сторону и вытаращился на спецназовцев. Те – на него. Обе стороны видели эту форму жизни впервые.

– Зачем?

– Чтобы общество было в курсе происходящего.

– А-а… – В глазах лейтенанта появилось понимание. – Он нам не помешает, даже наоборот – поможет. Потому что ему никто не поверит, и если мы действительно столкнемся с тем, о чем лучше не говорить, то присутствие Десятника – благо.

– Похоже, Зябликов, ты собираешься стать генералом, – проворчал изумленный Колпаков.

– Не откажусь, – не стал скрывать лейтенант.

– Но почему, почему вы думаете, что ему никто не поверит?! – не сдержался майор. – Почему?

– Вы – это кто? – заинтересовался Зябликов.

– Ты, например.

– Мне так кажется, – улыбнулся лейтенант.

– Ладно… – Колпаков, в принципе, давно смирился с тем, что генералом ему не стать, и взял себя в руки: – План здания добыл?

– Конечно. – Зябликов достал планшет и открыл нужный файл. – Пожалуйста.

– Спасибо… – Колпаков пробежал глазами по схеме первого этажа Оперного, прикинул, как соотносится она с положением театра в реальности, и указал на одно из мест той стены, что выходила к скверу. – Что вот это?

– Вентиляционная шахта.

– Проверял?

– Вы не приказывали проверить. Вы приказали…

– Я помню. – Колпаков вздохнул, собираясь с духом, а затем очень твердо произнес: – Нужно пробить дыру сюда.

– В шахту? – изумился лейтенант.

– Да.

– С улицы?

– Да.

Следующую фразу можно было не произносить, но Зябликов не удержался.

– Будет скандал, – сказал он, глядя на щелкающего фотоаппаратом Десятника. – Жуткий скандал.

– Скандал будет, если мы ничего не найдем, – поправил напарника майор.

– А что вы собираетесь найти?

– Что-нибудь…

Цепочка рун струилась по лестничной стене до самого низа.

«Словно стражники», – неожиданно подумал Максим и оказался не так уж не прав. Руны-охранники контролировали «врата» – лестницу, по которой должны были пройти посетители перед тем, как очутиться в самом низу, в широком коридоре с довольно высоким потолком.

– Кажется, пришли.

– Еще нет.

– В смысле?

– Смотри…

Пифуций извлек из кармана плоскую серебряную коробочку, похожую на портсигар, поковырялся в ней, достал шарик дымчатого стекла, прошептал над ним несколько слов и мягко подбросил в воздух. В котором шарик и повис.

– Зачем это? – почему-то шепотом поинтересовался Макс.

– Наблюдай.

Шарик медленно поплыл в глубь коридора, но по мере удаления не уменьшался, а наоборот – постепенно рос, и через десяток ярдов раздулся до диаметра футбольного мяча и стал ярче, словно дымчатое стекло превратилось в жидкое серебро. Или ртуть.

– Там ловушка?

– Да.

А в следующий миг, подтверждая слова конца, перед шаром вспыхнула огненная сеть с мелкими ячейками. Шар колыхнулся, словно испугавшись препятствия, но затем уверенно врезался в него и лопнул. Звука не было, просто «ртуть» разлилась по огню и погасила его, вызвав у Пифа удовлетворенную улыбку:

– Все в порядке.

– Уверен?

– Теперь – да.

Освещение исчезло, однако конец справился и с этим: извлек из «портсигара» маленькую бабочку, которая после активизации стала большой, почти с ладонь, и яркой, как небесная звездочка, и пустил ее вперед.