Буржуазное достоинство: Почему экономика не может объяснить современный мир - Deirdre Nansen McCloskey
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правда, если смотреть со стороны завода в Детройте, то рынок, на который претендуют поставщики из Японии или Кореи, или, на худой конец, из Калифорнии или Теннесси, имеет нулевую сумму, что придает утверждениям Туроу атмосферу обычного здравого смысла. (Хотя тот же аргумент применим и к конкуренции со стороны других американцев; можно подумать, что этот факт заставит задуматься: почему бы не "защитить" General Motors от Ford, чтобы "создать рабочие места"). Когда-то версии ксенофобского здравого смысла "конкурентоспособности" можно было услышать от Лу Доббса в вечернем эфире CNN (Доббс изучал экономику в Гарвардском колледже, но так ничего и не понял; хотя, честно говоря, я тоже изучал экономику несколькими годами раньше - и тоже не понял, пока не вернулся к этому вопросу в аспирантуре, а затем преподавал его и писал о нем книги: пейте глубже, или не вкусите пирского источника; или, по крайней мере, не закрывайте глаза, впервые услышав этот аргумент). Метафора игры с отрицательной суммой рассматривает только одну сторону экономики - производящую. Так поступали меркантилисты всех времен. Однако, как говорил Адам Смит, "потребление - единственная цель и задача всякого производства [и, следовательно, цель и задача всякого экспорта]; и интересы производителя должны соблюдаться лишь в той мере, в какой это необходимо для продвижения интересов потребителя". Мы работаем или экспортируем, чтобы жить. В расчет нужно включать японских потребителей, которые стали хуже в результате японского меркантилизма конца ХХ века, или американских потребителей, которые стали лучше в результате перехода Америки к свободной торговле. Это опять же вопрос "Тойоты" за зеленые бумажки.
Метафора гонки с нулевой суммой в теориях Дефо, Листа, Шмоллера, Ландеса, Туроу, Портера, Доббса или вашего местного жителя. Привлекательность политики отчасти объясняется более широкой трагедией, которую она разыгрывает, а именно трагедией того, что в конце концов весь остальной мир подхватил то, на чем остановилась северо-западная Европа и ее ответвления в XVIII-XIX веках. Британия была первой, и то, что произошло в ней, представляет значительный интерес. Британия, трагически обойденная в гонке наций, рассказывает историю, которую легко оплакивать. Ландес, например, долгое время интерпретировал современную историю как гонку между Британией и остальными странами, например, в своем длинном классическом эссе 1965 г., переизданном и дополненном в виде книги в 1969 г., суть которого сводилась к докладу на конференции 1954 г. "Непривязанный Прометей: Technological Change and Industrial Development in Western Europe from 1750 to the Present. Антиэкономическая метафора "лидерства" в гонке пронизывает его риторику, как, например, заголовки глав - "Сокращение разрыва", "Короткое дыхание и второй ветер". В средней трети книги он задается вопросом: "Почему промышленное лидерство перешло в конце XIX века от Великобритании к Германии?" Он отвечает, что британские гонщики, лидировавшие в гонке, отстали и были обойдены. "Таким образом, Британия конца XIX века самодовольно грелась на закате экономической гегемонии. . . . Теперь настала очередь третьего поколения, детей афганцев ["афганцев"? Британский реальный национальный доход на голову в 1880 г. составлял около 3500 долл. в ценах 1990 г., что в реальном выражении равнялось показателю Шри-Ланки в 2001 г.], уставших от утомительной торговли и разочаровавшихся в буколических устремлениях деревенского джентльмена. ... . . Они работали за игрой и играли за работой".
Доказательств такого экономического провала викторианской эпохи немного. И в самом деле, было бы странно, если бы Британия, "победившая" мир в 1850-х годах, вдруг к 1870-м оказалась не в состоянии сделать ничего путного. Факты показывают, что ничего такого странного не произошло. Аналогичные факты подрывают нынешнюю басню, в которой Соединенные Штаты предстают в роли лидера, внезапно неспособного завершить гонку - хотя, как ни странно, по реальному национальному доходу на душу населения с поправкой на покупательную способность они занимают четвертое место в мире после крошечных Кувейта, Люксембурга и Норвегии, на треть превосходя "конкурентов", которые "обошли" их, таких как Германия или Япония, и в девять раз превышая реальный доход на душу населения Китая, который, как утверждается, приближается к "доминированию". Превосходящие технологии в одном месте рано или поздно приживаются в другом. Это нелегко, и задержка может исчисляться десятилетиями. Но в более длительном временном масштабе это происходило массово с 1800 года по настоящее время. В долгосрочной перспективе не имеет значения, что Дэви, Сван, Эдисон, Латимер, Уитни и Кулидж изобрели лампу накаливания в Англии и Соединенные Штаты Америки. Там он не задержался. Она ярко и довольно быстро разгорелась в Неаполе и Пекине.
Однако гораздо важнее то, что вся эта популярная практика рассуждений о рангах, турнирных таблицах, гонках и футбольных мячах, в которых страны "побеждают", "падают" или "проигрывают", говорит не о том. Призом за второе или десятое место была не бедность и даже не потеря политической гегемонии. "Побитая" Великобритания по-прежнему остается восьмой по величине экономикой мира, вторым по величине источником прямых иностранных инвестиций, постоянным членом Совета Безопасности ООН, а Лондон - вторым по величине финансовым центром в мире. До британцев ведущим примером "провала" были Объединенные провинции Нидерландов в XVIII - начале XIX века. С каким результатом? Катастрофа? Нищета? Нет. Правда, Нидерланды в итоге оказались маленькими и слабыми в военном отношении, крошечным лингвистическим островком в уголке Европы. Однако по любым историческим и международным стандартам она стала сказочно богатой (38 тыс. долл. в год на душу населения в 2006 г., что лишь немногим меньше, чем у "победивших" США, и выше, чем у Великобритании, которая в XIX в. якобы обошла ее), и, более того, она до сих пор входит в число самых влиятельных инвесторов мира. Относительный "спад" - это вовсе не спад. Когда дети вырастают, отец не сетует на то, что его доля в доме уменьшается. А ведь в нижней части турнирной таблицы относительно примитивная Россия в новейшее время буквально победила Наполеона, а затем на бис, хотя все еще примитивная по сравнению с Западной Европой, буквально победила Гитлера.
Метафора "гонки на ногах" смешивает политическое господство с экономическим процветанием. В лихорадочных эссе, публикуемых в большинстве номеров журнала Foreign Affairs и предсказывающих, скажем, "возвышение" Китая или "упадок" США, эти два понятия свободно смешиваются. Возвышение и упадок наций, если воспользоваться названием книги покойного экономиста Манкура Олсона
