"Умирать страшно лишь однажды" - Цеханович Геннадьевич

– Фу, нормально…, – офицеры и солдаты, наблюдавшие за этим рискованным действием, все разом облегчённо вздохнули и стали оживлённо переговариваться. А генерал Малофеев приказал.

– Начальника штаба батальона представить к ордену.

Постепенно обстановка нормализовалась. Развед. рота благополучно вышла из боя и сосредоточилась на высоте сзади КНП. На ящике передо мной сидел сумрачный Гутник и тихим голосом рассказывал, как их зажали.

– … Как только мы вдоль трибун вышли в парк, сразу же были атакованы боевиками. Их было, товарищ подполковник, до пятидесяти человек. Они были везде. Их фигуры мелькали среди деревьев, вдоль трибуны, рядом с нами. А как только снаряды первые упали, они сразу же ломанулись вперёд и оказались в тридцати метрах от нас. Снаряды падают сзади их, не принося им никакого вреда. Вот тогда страшно стало. Если бы они сделали рывок вперёд, в рукопашную – они нас задавили бы числом. Но духу у них на это не хватило и слава богу….

– Ладно, Володя. Сегодня больше никуда идти не надо: так что отдыхай.

Я отвернулся и стал смотреть за бруствер окопа: на душе было тягостно. Было ясно, что Гутник находится на грани нервного срыва. Он старался, крепился, но пережитый ужас, страх выдавался дрожанием рук, тусклым голосом, которым подчинённый рассказывал о бое. Ему нужно дать отдохнуть, перевести дух и я не мог этого ему предоставить. Завтра я его опять погоню вперёд. И послезавтра тоже. Конечно, я мог бы наплевав на все запреты, пойти вместо него. Мог бы и придёт время пойду. Но каждый должен быть на своём месте: как бы не желал и не хотел я своей спиной не смогу защитить и закрыть от смерти всех своих подчинённых. Да, дам на сколько это возможно Гутнику отдохнуть, но потом пошлю его вперёд и буду посылать пока не придёт ему замена или же….

– Товарищ подполковник, прибыл из первого батальона. Всё нормально…., – бодрый голос отвлёк меня от грустных размышлений и я с удовольствием оглядел появившихся в окопе Кравченко и Мустаева.

– Товарищ подполковник, если что, мы тут рядом. Костёрчик разведём и пообедаем. – Я разрешающе кивнул головой, отпустив офицеров.

Десять минут наблюдения за передним краем, в попытке разглядеть позиции боевиков, ни к чему не привели и я резко присел вместе со всеми на дно окопа, укрываясь от внезапно начавшегося миномётного обстрела. На КНП и прилегающие к нему кусты обрушился град 82 миллиметровых мин.

Надо сказать что перед наступлением на нашем направлении вся высота была заполнена подразделениями внутренних войск, ментами и различными службами как армейскими так и МВД. Везде где была возможность стояли палатки разных размеров, предназначенные для обогрева и отдыха офицеров и личного состава. Тарахтели движки, выкидывая в воздух сизые дымки и питая спец. машины электричеством. Чуть ниже вершины в кустах ВВэшники развернули медицинский пункт, где хозяйничал с санитарами старший лейтенант медицинской службы. Всё было в движении. И сейчас я с тревогой прислушивался к разрывам мин, представляя, что они могли наделать. И раньше боевики обстреливали высоту из автоматов и пулемётов, а то и из АГСов. И каждый раз были раненые и убитые, но сейчас они очень плотно накрыли миномётами высоту. Все молча сидели на дне командно-наблюдательного пункта и напряжённо ожидали окончания налёта, надеясь что ни одна из мин не попадёт в наш окоп. Тревожился я и за своих офицеров, которые вышли наверх. Они как раз попали в самый эпицентр разрывов.

Миномётный налёт закончился также внезапно, как и начался и мы все резко поднялись, вскинув к глазам бинокли для того чтобы попытаться засечь позиции вражеских миномётчиков. Но минута проходила за минутой и я с огорчением опустил бинокль.

Послышался шум шагов и в окоп спустились бледные Гутник и Кравченко – последний растерянно крутил в окровавленных руках изодранную чёрную вязанную шапочку.

– Что случилось?

Гутник молча прошёл к ящику и сел на него, обречённо обхватив руками голову. Кравченко же продолжал крутить в руках шапочку, собираясь со словами, а потом выдавил из себя: – Вот, товарищ подполковник, вот…. Только отошёл в кусты, как первой же миной Мустаева ранило в голову, а его солдата убило. А мне всю шапочку осколками порвало…

Дав офицерам немного прийти в себя я выслушал более-менее связный рассказ. Выйдя из окопа Кравченко, Гутник, Мустаев и солдат-связист решили расположиться в кустах в пятнадцати метрах от КНП. Быстро наломали веток, сложили их в кучку и зажгли. Мустаев расставив банки на небольшом пенёчке, стал их неторопливо вскрывать готовя к подогреву. Гутник отошёл на несколько шагов, выглядывая очередную порцию топлива, а Кравченко снял с себя оружие и снаряжение и обстоятельно всё это развесил на небольшом деревце рядом с костром. Туда же водрузил и свою вязанную шапочку мокрую от пота. Достал из разгрузки кусок туалетной бумаги и не спеша направился к ближайшим кустам.

– Товарищ старший лейтенант, наверно ещё надо принести дров, а то не хватит для разогрева, – Мустаев критически посмотрел на костерок и поощрительно кивнул своему связисту головой.

– Давай.

Рядовой Платов поднялся с колен, повернулся, сделал два шага вперёд и практически шагнул в миномётный разрыв первой же мины. Он был мгновенно убит, Мустаева взрывной волной откинуло назад и небольшой осколок от второго разрыва ударил его в голову….

Гутник и Кравченко отделались испугом и царапинами. Поняв, что солдат убит, они перевязали Мустаева и быстро отправили его к медикам. После чего занялись собой. Одна из мин попала в дерево, где было развешано снаряжение Кравченко и разбросало всё его имущество по кустам…

– Товарищ подполковник, если бы я не пошёл в кусты меня бы прямым попаданием разнесло…. Во это то везуха… Володя ты представляешь? – Сашка возбуждённо крутился в проходе, бесперестанно теребя Гутника и всех окружающих, удивляясь тому, что его спасло. Но Гутник, уйдя в свои переживания, безучастно сидел на ящике и не реагировал на окружающее. Что здорово мне всё больше и больше не нравилось.

Я энергично затряс капитана за плечо, пытаясь действием и вопросами вывести его из заторможенного состояния: – Володя, а что с Мустаевым? Как он ранен?

Я добился своего. Гутник поднял на меня глаза, в которых начало появляться осмысленное выражение. Потом он как бы встряхнулся и пришёл в себя.

– Да вроде бы ничего. Крови только много из раны вышло. А так чиркнуло его по касательной. В госпитале разберутся….

Я отвернулся и облокотился на бруствер: конечно, то что Мустаева легко ранило – радовало, но не утешало и мне уже надо сейчас решать вопрос – Кого ставить командиром батареи?

Если смотреть со стороны, то как бы проблемы – "Кого ставить" – не было. Конечно, опытного старшего офицера батареи старшего лейтенанта Каюмова, а командира второго взвода – СОБом. Это просто, если бы этот вопрос решал посторонний офицер. А я, зная обстановку в батареи, колебался. Старший лейтенант Каюмов хорош был на своём месте, именно под командой командира батареи, в данном случаи, Мустаева. А в должности командира батареи он был всё-таки слабоват. Развалить батарею он не развалит, но и на этом уровне удержать её не сможет. Тем более накануне наступления.

– Ладно…., – я решительно встряхнул головой, – отложу ка я эту проблему на вечер. Если ничего лучшего не придумаю, то пусть батареей временно покомандует помощник командира батальона по артиллерии капитан Серёгин. А там посмотрим.

Я опять прильнул к оптическому прибору, перестрелка между первой ротой и боевиками постепенно стихла и духи отошли в глубь частного сектора, а мотострелки опять вышли к бетонному забору и начали там закрепляться.

Перевёл прибор на частный сектор и стал пристально его разглядывать. Вроде бы увидел нескольких чеченцев, которые перебегали во дворах двухэтажных деревянных бараков. Быстро передал данные на огневые позиции и пролетевшие над нами сорок восемь снарядов разбили бараки, сараи внутри дворов, взлетели воздух доски, куски заборов, а с посечённых осколками деревьев срезало более половины веток. Несколько снарядов попали в здание заброшенной кочегарки и на том месте несколько минут клубилась красная кирпичная пыль. Я вошёл в азарт и следующий огневой налёт сдвинул на сто метров вправо на предполагаемые позиции боевиков и с удовольствие наблюдал как очередные несколько домов превратились в руины. Медленно, в течении нескольких минут оседала пыль, а вместо неё из развалин всё смелее и смелее стал выбиваться с каждой секундой густеющий дым. Выскочил язык пламени, потом другой. Подул ветерок и через какое то время там уже бушевал не хилый огонь, быстро перекинувшийся на соседние дома. Если боевики там и были, то сейчас они вынуждены отступить из-за пожара ещё глубже в частный сектор и дать нашей пехоте около часа в спокойной обстановке обустроиться на новых позициях.