Лабиринт простых сложностей - Галина Владимировна Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Всем оставаться на своих местах! Полиция!
Ее некому было вызвать. Их никто не хватится. Одна надежда на Ивана Бугрова. Но он обычно заходил к Ангелине позже. Почти на час позже. Когда уже публика начинала расходиться. За это время они истекут кровью и умрут. И он больше никогда не увидит своих детей и не попросит прощения у бывшей жены.
Только он виноват во всем, что случилось. И если даже она все подстроила, подсунув ему молодую соблазнительницу, виноват все равно он. Он не смог устоять. А жена просто догадывалась о его слабостях и сыграла на них.
Из зала доносилась громкая музыка, смех, крики, подбадривающие очередную танцовщицу. Они веселятся, а он умирает. Глупо и бездарно заканчивая свою жизнь, которую сам уничтожил. Если бы, движимый похотью, он не пошел сюда, а вернулся на съемную квартиру, он бы остался жить. Ненавидел бы Ангела всей душой, но жил бы. А сейчас…
Впереди раздались девичьи голоса. Несколько девушек ждали очереди в туалет, встав прямо напротив проема в стене, который вел в коридор, где он сейчас истекал кровью.
– Помогите… – попросил он и сам удивился, каким слабым стал его голос. Он чуть приподнял голову и постарался крикнуть: – Помогите…
– Кто-то кричит? – вдруг обеспокоилась девушка.
– Не выдумывай, – одернула ее подруга.
Он снова крикнул, и еще, и еще.
– Кричит же! Пошли посмотрим. Включи фонарик на мобильном.
Он готов был молиться на настырную девчонку, которая тащила подруг на его голос.
– Вечно ищешь приключений! – попытались ее остановить подруги. – А если там маньяк?
Он продолжал кричать, но силы истекали вместе с кровью из раны в левом боку.
– Мы не в лесу. Здесь толпа народу. Идем…
Они пришли, благослови, Господи, их любопытство! Свет трех фонариков сошелся пятном на его лице. Кто-то завизжал, кто-то охнул. А та – деловитая – тут же принялась вызывать полицию, призвав подруг бежать за охраной.
– Там… Там за дверью… – шептал он подбежавшим охранникам. – Там Ангел…
– Знаем. Нашли, – угрюмо ответил за всех один – самый крепкий и высокий. – Она умерла. Ты знаешь того, кто это сделал?
Вязкие мысли в его голове тут же потребовали от него молчания. Убийца мог быть связан с кем-то из тех же охранников. И мог прийти за ним, добить его. Да и сама охрана могла зажать ему рот и нос, чтобы доделать то, что не удалось убийце.
– Эй, эй, не отключайся… – его легонько пощелкали по щекам. – Ты видел, кто напал? Ты видел лицо?
– Не-ет, – просипел он и потерял сознание.
Потом была «скорая», полиция. Много машин с проблесковыми маяками. Толпа посетителей, которых вывели из клуба и попросили никуда не разъезжаться, пока их не опросят. Высокая худощавая женщина с каменным лицом просматривала записи с камер наблюдения, пытаясь распознать в мельтешащих лицах то, которое она могла бы смело начать подозревать. Ее молодой помощник, которого выдернули из койки, стоял за ее плечом и без конца подавлял зевки. И еще был крепкий молодой мужчина, сидевший на земле прямо у входа и рыдавший навзрыд. Его несколько раз пытались поднять, напоить водой, но он только отмахивался и без конца повторял:
– Почему я не пришел раньше? Господи, почему я не пришел раньше?!
Глава 25
Сегодня, рассматривая себя утром в зеркале, Хмельнова пришла к неутешительному выводу: она постарела и подурнела. За две недели, как за три года! Цвет лица серый, мешки под глазами не убирал ни один ночной крем. Косметика тоже не справлялась. А все почему? Потому что не случилось ее безмятежной дремоты в шезлонге под пальмами. Потому что они с Сережкой снова были в контрах. Потому что «банальное до тошноты» дело обернулось для нее провалом.
– Ты завалила расследование, Рита, – рычал ночью на нее полковник, позвонив ей уже после того, как тело Баловневой увезли из ночного клуба, Игоря Харина прямиком отправили на операционный стол, а она подъезжала к своему дому. – Ты начала не оттуда! Ты упустила главное…
– Что, товарищ полковник?
Их разговор затянулся, и она уже успела войти в свою квартиру и скинуть с ног балетки. А сумку снять с плеча и повесить на крючок вешалки в прихожей.
– Ты упустила причину убийства Сахаровой. Ты искала мотив для ее убийства, а оказалось, что убить хотели не ее. Ее просто спутали с Баловневой. Прав был этот, как его…
– Харин, – подсказала Рита, проходя в кухню, где оказалась включенной кофеварка.
Она – балда – забыла ее утром выключить, так спешила. И синий глазок весь день сердито моргал, поджидая ее возвращения. Она нажала кнопку, выключая.
– Да, ее давний воздыхатель оказался прав. Не ты, а он! Причин для убийства Баловневой было много больше, чем причин для убийства Сахаровой.
Она промолчала, полковник продолжил:
– Твоя версия с черными риелторами, Рита, катится ко всем чертям! Начинай все сначала!..
Она, конечно, могла бы возразить и напомнить полковнику, что в данный момент в камере сидит одна из соучастниц преступной группы, которую возглавлял покойный ныне Иван Грабов. И интерес этой группы к квартире Сахаровой почти доказан. Но она промолчала. Девушку еще не допросили. Неизвестно, каких сюрпризов ждать от ее показаний. Мария Илюхина, по паспорту – Нина Проскурина, сказалась то ли больной, то ли уставшей и попросила время до утра. Хмельнова просьбу адвоката услышала.
Утро должно было наступить уже через пять часов. Сейчас было два ночи. Она устала до такой степени, что, рухнув на диван в гостиной, отключилась мгновенно. А проснувшись по будильнику, не могла сразу вспомнить, почему она в брюках и блузке на диване, а не в пижаме на кровати. Вспомнив, помрачнела. Увидев себя в зеркале, помрачнела еще больше.
Под душем она простояла на десять минут дольше обычного, подставляя лицо то под прохладную, то под горячую воду. Почти помогло. Лицо порозовело, мешки под глазами немного подобрались. Но вот сами глаза…
Она уже не могла вспомнить, когда такими глазами смотрела на мир. Наверное, когда девушка сына шагнула с крыши, а он открестился от отношений, обвинив во всем
