Доминион - Кристофер Джон Сэнсом
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сара посмотрела на вазу. Потом согнулась и разрыдалась от бессилия.
Дэвид пришел домой в восемь. К тому времени Сара взяла себя в руки и приготовила ужин. Она вязала свитер – рождественский подарок старшему сыну Айрин. В последние дни она проводила все больше времени за вязанием – это был единственный способ скоротать одинокие часы в доме. Сара отложила свитер и посмотрела на мужа. Уставший и бледный, он был не похож на человека, который проводит время в постели с любовницей. Сара поцеловала его, как обычно. От него не исходило аромата духов, только сырой, холодный запах лондонских улиц.
– Прости, я хотел вернуться пораньше, – сказал он.
Он действительно работал допоздна, решила Сара. Он вымотан. Если только это напряжение не проистекает от необходимости притворяться. Она отстранилась. Дэвид посмотрел на нее.
– С тобой все хорошо? – спросил он, а когда жена не ответила, нежно обнял ее. – Сара, что-то случилось?
Значит, она выглядит более потрепанной, чем ей кажется.
– Да, – сказала она. – Сегодня днем в городе я видела кое-что ужасное.
Они сели, и Сара рассказала ему про нападение.
– Эти ребята всего лишь раздавали листовки. Те вспомогательные – просто варвары: избили их до полусмерти, а потом увезли в фургоне. Один старик мне сказал, что их передадут гестапо.
Дэвид смотрел на огонь:
– Разве Ганди не говорил, что мирный протест может подействовать только в том случае, если те, против кого ты протестуешь, способны испытывать стыд?
Сара подняла глаза:
– Они защищались. Вели себя храбро. Насилие, к которому начало прибегать Сопротивление, только усугубляет зло. И правительство набирает все больше и больше вспомогательных. Это замкнутый круг.
Дэвид устремил на нее странный, напряженный взгляд:
– А что еще делать людям? Мы ведь потеряли все: демократию, независимость, свободу.
– Ждать дальше, и только. – Сара горько рассмеялась. – Разве не этим мы занимались последние двенадцать лет? Я к тому, что именно так простой народ всегда переживал тяжелые времена. Гитлер не появился на публике, чтобы встретиться с Бивербруком, да? Своим самым ценным союзником. Может, он действительно умирает?
– Если он умрет, на смену ему придет Гиммлер.
Сара посмотрела на Дэвида. В последнее время он был настроен против режима не меньше ее, и она ожидала, что случай с мальчишками вызовет у него ярость и гнев.
– Все это невыносимо. То, что творится в мире, – промолвил он наконец.
– Ты устал, – сказала она. – Ступай наверх и сними рабочий костюм. Я накрою стол.
Рядом с его тарелкой она положила записку от строителя.
Дэвид сел за стол. Накладывая бараньи котлеты, Сара сказала:
– Пришло сегодня, пока я была в городе. Он может заглянуть на следующей неделе.
Дэвид поглядел на нее через стол:
– Это тебя тоже расстроило? Вместе с избиением мальчишек?
– Немного, да. – Сара замялась. – По-моему, мы не всегда помогаем друг другу так, как могли бы.
– Знаю, – тихо ответил он. – Мне жаль.
Женщина грустно улыбнулась:
– Тяжелые годы выдались, во все отношениях, правда?
– Адски тяжелые.
– У меня еще одно собрание комитета в воскресенье.
– Ты в силах пойти?
– Да. Да, я пойду.
Они смотрели новости, сидя в креслах, на некотором расстоянии друг от друга. Транслировали обращение Бивербрука из Берлина: он стоял на ступенях рейхсканцелярии и весело улыбался репортерам, как всегда, блестящий, словно начищенная пуговица. Звучал резкий голос с канадским выговором:
– Счастлив объявить, господа, что мои переговоры с герром Геббельсом прошли очень успешно. Кроме того, сегодня утром у меня состоялась аудиенция с герром Гитлером. Он передает горячий привет народам Британии и империи. Приближается новая эра военного и экономического сотрудничества с Германией, только оно способно помочь нашей стране в эти трудные времена. Пошлины на торговлю между Британией и Европой будут снижены, что облегчит обмен товарами и посодействует нашей промышленности. Численность английской армии, после внесения поправок в текст Берлинского договора, возрастет на сто тысяч человек, и мы укрепим наши имперские войска. Я привезу ключи к процветанию и развитию нашей страны и империи. Спасибо.
Дэвид невесело рассмеялся.
– Раз немцы разрешают нам расширить торговлю с Европой и набрать больше солдат, они хотят получить что-то взамен. Будет сделка. Предполагаю, это означает заказы для нашей оборонной промышленности – немцы давно уже хотят задействовать ее в войне с Россией.
– О боже! – Сара тряхнула головой. – Вспомни, как в тридцатые годы люди потешались над Мосли и его марширующими чернорубашечниками. Мы думали, что англичане не могут стать фашистами или пособниками фашистов. А они могут. Как, наверное, любой – при соответствующих обстоятельствах.
– Знаю.
По телевизору показывали, как в Норвегии валят гигантскую ель, ежегодный дар Британии, – через несколько недель дерево воздвигнут на Трафальгарской площади. Когда могучий ствол рухнул, взметая облачка снега, премьер-министр Квислинг захлопал в ладоши. Сара знала, что вид этого человека пробудит в Дэвиде воспоминания о норвежской кампании 1940 года.
– Мне завтра утром нужно на работу, – сказал он. – Это всего лишь встреча. Скука. К обеду буду дома.
– Хорошо, – со вздохом сказала Сара.
– Я устал. Пойду в постель, – продолжил Дэвид. – Но это не значит, что ты должна укладываться. Побудь внизу, если хочешь.
Поздним утром в субботу, возвращаясь после встречи с Джексоном, Дэвид испытывал тяжелое, гнетущее чувство. Саре не следовало знать о звонке Фрэнка, а что касается воскресной поездки в Бирмингем, то она должна была думать, что муж отправился в другое место.
В Нортгемптоне у Дэвида жил двоюродный дедушка, помогавший его родителям, когда те только перебрались в Англию. Он владел небольшой строительной компанией; теперь это был старик восьмидесяти с лишним лет, бездетный вдовец. Отец просил Дэвида приглядывать за дядей Тедом, и Дэвид навещал старого ирландца пару раз в год, как правило в одиночку – дядя славился своей раздражительностью. Дэвид придумал легенду: Тед упал и угодил в больницу. Фрэнк, по словам Джексона, собирался звонить в субботу между четырьмя и пятью вечера, и это нужно было представить как звонок дяди.
– Как мне помешать Саре взять трубку? – спросил Дэвид у Джексона. – Телефон стоит в спальне, а что мне там делать в четыре часа в субботу?
– Недомогание, –
