Нил Сорский и традиции русского монашества - Елена Романенко

«Умная молитва» была главным монашеским деланием скитских иноков. «Скитничество» как форма монастырской жизни есть, по справедливому определению В. О. Ключевского, «умное делание»[493]. Сравнивая духовный строй Нило–Сорской пустыни с древними скитами Египта, Палестины, Афона, можно говорить об их сходности, а также о том, что Нило–Сорский скит, основанный в конце XV в., продолжал традиции духовной жизни древних скитов.

В историографии сложилось мнение, что Нил Сорский как «представитель афонско–созерцательного исихазма» был чужд русской действительности (так считали В. О. Ключевский, В. И. Жмакин, Н. Н. Костомаров, А. Правдин и другие историки XIX столетия)[494]. Впоследствии это мнение практически не оспаривалось, оно присутствует в работах Н. А. Казаковой, Я. С. Лурье[495]. А. В. Карташев называл даже Нила Сорского русским самородным талантом, создавшим исихастическое движение на Руси[496].

Однако конкретные исследования книжной и монастырской культуры Руси второй половины XIV–XV вв. показывают ошибочность таких суждений. Нил Сорский не был единственным исихастом на Руси, до него уже сложилась русская традиция исихазма. В результате возобновления активных церковных, книжных и паломнических контактов с Афоном и Византией русская переводная литература, как отмечал в своем исследовании А. И. Соболевский, увеличилась почти вдвое. Это была «новая» для русской книжности литература мистико–созерцательного направления (сочинения святых Симеона Нового Богослова, Исаака Сирина, Григория Паламы, Григория Синаита)[497].

Изучая судьбу святоотеческих творений в древнерусской литературе, А. С. Архангельский пришел к выводу, что активное поступление афонских книг на Русь «вызвало… даже особое духовно созерцательное направление, которому подпал отчасти и Нил Сорский»[498]. Монашеская келейная литература этого времени (книги Кирилла Белозерского, Паисия Ярославова, Иосифа Волоцкого и др.) полна выписок из исихастской литературы об «умной молитве»[499]. В житиях подвижников, основывавших пустынножительные монастыри говорится о «безмолвии» и «умном делании»[500].

Возникновение Нило–Сорского скита в конце XV в. в лесной пустыни на Белом озере стало результатом развития этой русской традиции исихазма. Важно, что интерес к скитской форме монастырской жизни был характерен не только для Нила Сорского. Сохранились датированные списки «Скитского патерика», написанные специально по заказу преподобного Иосифа Волоцкого (1487) и архиепископа Новгородского Геннадия (1493)[501]. Но особое значение монастырской деятельности Нила Сорского заключалось в том, что он детально разработал систему скитского жительства и построил монастырь, уклад жизни которого полностью соответствовал состоянию исихастского безмолвия и созерцания. Его монастырь имел для русского монашества то же значение практического образца скитского жития, что и скит Макария Великого для монашества первых веков христианства.

Библиотека скита

Традиция изучения Божественных писаний, утвержденная в Сорском скиту старцем Нилом, никогда не прерывалась.

Заповеди преподобного о скитской жизни, его главы «О мысленном делании» в Ниловой пустыни не забывали. Каждый год накануне Великого поста, в Прощеное воскресенье, иноки Ниловой пустыни собирались в храме «прощаться», т. е. просить прощения друг у друга. Перед чином прощения обязательно читалось «Предание» «опасно иночествующаго во времена сия и подражателя древних святых отец, постника, пощенника Господня и отца нашего инока Нила», обращенное к тем, кто начнет «терпеть» и спасаться в его скиту (ГИМ. Щук. №212. Л. 116).

«Устав скитскаго жития», «Предание начальника старца Нила» часто переписывали в Пустыни для монастырской братии и на заказ: «писал старец Серапион два предания начальниковых», он же «переделывал наново книгу устав, от переплетай за кожей за главу дано 6 алтын 4 деньги» (ГИМ. ОПИ. Ф. 484. On. 1. Ед. хр. № 74. Л. 12 об.; 26 об.). Такие записи часто встречаются в приходно–расходных книгах Нилова скита. Скитский устав обращал особое внимание иноков на то, что без Божественных писаний, без их постоянного изучения невозможен путь к духовному совершенству. «Неумеющим писаниа» полагалось учиться у искусных братий: «не умея книг же пети или прочитати, да учится, елико есть мощно» (РНБ. Кир. — Бел. № 25/1102. Л. 211 об.). Знание грамоты и Божественных писаний было необходимо скитскому иноку, т. к. книга подчас заменяла духовника.

Устав наставлял «вся исповѣдавати духовным и разсудительным. И по тѣх разсуждению творити о веѣх, а не уповати на себе… Горе уповающимъ на ся и имъ же, несть окормлениа, падают яко ж листвие» (РНБ. Кир. — Бел. № 25/1102. Л. 234 — 234 об.). Юные иноки, согласно уставу, обязательно должны были находиться со старейшими и учиться у них. «Кроме ж старейшихъ младым пребывати никако ж подобает» (Там же. Л. 221).

Двое или трое монахов могли собираться вместе только «по нужному прилучению о имени Господнем». Если собиралось больше трех иноков, все должны были повиноваться «единому старейшему по чину послушаниа въ всякой вещи» (Там же. Л. 231 об.).

Эти правила традиционно соблюдались в скитах для того, чтобы опыт монашеского делания обязательно передавался от старца к ученику. Таких примеров можно много найти в «Скитском патерике»[502]. Но и составители Скитского устава, и преподобный Нил понимали, что найти духовника трудно[503]. Поэтому предупреждали, если духовник «не имѣя духа или слепень, по Господню речению, таковому не исповѣдати, иже вринути тя вь яму и пропасть невежьствиа»[504]. Тогда единственным духовным руководством оставались Божественные писания.

Небольшой скит, затерянный среди лесов и болот, имел богатую библиотеку. В ее составе было большое число богослужебных книг (напрестольные Евангелия, Апостолы, октоихи, прологи, Псалтири, минеи, служебники, часословы, обиходники, триоди, канонники, святцы и др.) Кроме этих книг, описи называют прологи и «соборники писмяные», составленные, как правило, из житий и поучений святых отцов, патерики скитской и азбучной, творения святых отцов: «Лествицу» святого Иоанна Лествичника, «главы» аввы Дорофея, «слова» святого Ефрема Сирина, Исаака Сирина, «Маргарит» святителя Иоанна Златоуста, а также «Ниловы главы», т. е. главы «О мысленном делании» преподобного Нила Сорского (ФИРИ. Кол. 115. Ед. хр. № 693. Л. 13 об. — 18).

Самые древние рукописные книги Нило–Сорской библиотеки, сохранившиеся до наших дней в Кирилло–Белозерском собрании РНБ, датируются XV — началом XVI в. (т. е. временем жизни преподобного Нила Сорского). Это Четвероевангелие служебное (РНБ. Кир. — Бел. № 61/66), Четвероевангелие толковое (Кир. — Бел. № 13/138), Евангелие воскресное с избранными поучениями святых отцов и «от многих божественных писаний» (Кир. — Бел. № 17/142), «Лествица» (Кир. — Бел. № 43/168).

Библиотека быстро пополнялась (по описи 1641 г. в Пустыни находилось 70 книг, а в 1689 г. — уже 140)[505] благодаря книжным вкладам в монастырь, книги также покупали, но главным образом их переписывали сами иноки скита. Переписка книг была самым распространенным рукоделием сорских монахов. В монастыре имелись даже специальные «книжные снасти» для изготовления книг[506]. Отдельные приписки на рукописях, описные и приходные книги скита свидетельствуют о постоянном книгописании в Нило–Сорской пустыни.

В конце книги поучений и посланий аввы Дорофея (РНБ. Кир. — Бел. № 129/254) после текста тем же почерком, что и вся рукопись, следует надпись: «Лета 7153 (1645) августа месяца в 14 день написана сия книга преподобного отца аввы Дорофея с переводу печатного Киевскаго в дому Сретения Господня и преподобнаго и богоноснаго отца нашего Ефрема Сирина в стране Белаезера, зовомо в Сорской пустыни в ските преподобного отца нашего Нила чюдотворца скитскаго. А трудившийся многогрешный чернец Козма Колмогорец, постриженник Пречистыя Богородицы Кириллова монастыря. Инок обители скита Нилова, братства церковнаго страны Белозерския, православия греческаго». Книгу аввы Дорофея старец Козма вложил в скит «по себе и по своих родителех». Его письму принадлежит также «Псалтирь» 1640 г. (ныне: РНБ. Кир. — Бел. № 18/23) и, видимо, «Часослов» (РНБ. Кир. — Бел. № 251/508), имеющий запись: «Часословец чернеца Козьмы Кириллова монастыря, живущего в Ниловой пустыне в ските». Род старца книжника Козмы Колмогорова был внесен в скитский синодик для вечного поминания (КБИАХМЗ. РК. 127. Л. 29).

Другая рукопись из скитской библиотеки — «Шестоднев» (РНБ. Кир. — Бел. № 550/807; XVII в.) — написана монахом Герасимом, который по своему смирению называл себя Глупым и просил «по смерти его написати в Сенаник» (РНБ. Кир. — Бел. № 550/807. Л. 12). Он же написал «Соборникъ» для Сретенского храма Ниловой пустыни (РНБ. Погод. № 1563). Здесь он назвал себя: «многогрешный Герасимъ Скудной» (Л. 16).