Одержимость - Фридрих Незнанский

Мовсесян закончил разговор, недовольно передернул плечами. Лица его Жене видно не было — стоял спиной, но тетушка смотрела на него сперва с подозрением, а после довольно пространных и виноватых, опять же судя только по движениям плеч, объяснений разразилась гневной тирадой.

— Девушка, вы чего замерли? — напомнил о себе таксист. — Сдачу думаете брать или мне тут час сидеть с протянутой рукой?

— Да, спасибо. — Женя, не глядя, сунула деньги в карман.

Ангелина Марковна и Мовсесян тем временем продолжали выяснять отношения, Жене показалось, что это тетушка наезжала на тренера, он только разводил руками, потешно взмахивая портфелем. Закончился разговор тем, что тетушка, гордо вздернув подбородок, двинулась обратно к крыльцу, а Мовсесян — к машине.

Женя, естественно, не имела ни малейшего понятия, кто звонил тренеру. Но этот кто-то, очевидно, назначил Мовсесяну срочную встречу, ради которой он вынужден был пропустить совещание. Решающее, между прочим, совещание с оргкомитетом и разработчиками, куда он так не хотел пускать Чиркова, поскольку каждый голос против их позиции был как ножом по сердцу, а значит, и каждый голос «за» — на вес золота. Естественно, у него могли возникнуть какие-то семейные и прочие форс-мажорные обстоятельства непреодолимой силы, но тогда тетушка вела бы себя, возможно, скромней, а возможно, и нет. но, в конце концов, почему бы, чем изводить себя гаданием на кофейной гуще, просто не поехать за ним и не посмотреть? Может ведь и повезти: вдруг встреча (если это все-таки встреча) назначена на воздухе, на бульваре, например, или в кафе с хорошо вымытыми большими окнами…

— Девушка, может, снимете сумку с капота? — На этот раз таксист вышел и осторожно потеребил ее за руку. — С вами все в порядке? Задумчивая какая-то…

— Вот именно. — "… и если это встреча с… с кем-то имеющим отношение к делу…» — Я передумала, давайте вон за тем белым «фольксвагеном», только постарайтесь не мозолить ему глаза, пожалуйста.

Таксист удовлетворенно крякнул и пулей метнулся за руль:

— Сделаем в лучшем виде. Даже лишних денег с вас не возьму. Ну разве что чуть-чуть.

— Только таранить не надо! — вскрикнула Женя.

Мовсесян на первом же перекрестке резко тормознул на желтый, но таксист знал свое дело — виртуозно вписался в синхронно замедляющую ход колонну машин, умудрившись даже пропустить вперед, между собой и «фольксвагеном» чистенькую, словно не от мира сего, «девятку».

— Я, девушка, в такси уже скоро пятьдесят лет, с тех еще пор, когда две копейки километр стоило прокатиться. вас тогда еще и в планах не было. Кого я только не возил, за кем только не гонялся!

Мовсесян, выскочив на Садовое кольцо, двигался на восток, они приклеились к нему почти вплотную, повторяя все маневры тренера, перестраиваясь за ним из ряда в ряд.

— Иван Васильевич, вы бы поотстали, — попросила Женя (на карточке, закрепленной на «торпеде», значилось, что уважаемых пассажиров обслуживает Иван Васильевич Буйнов). — Заметит же.

— Не заметит, — заверил таксист. — Вон, посмотрите, сколько таких, как мы, вокруг, каждая третья машина — такси. Я тут книжку недавно читал одного французского писателя, там один таксист покрасил, значит, свою машину в красный цвет с черной полосой, салон желтый, чехлы на сиденьях серые, а еще повесил по лобовику гирлянду из бутылок от кьянти, и на переднем сиденье у него настоящий граммофон стоял — вот такую тачку, конечно, заметил бы ваш… кстати, он вам кто? Не хотите, можете не говорить, мне просто интересно, но знать вовсе не обязательно.

Женя предпочла промолчать, никакая правдоподобная басня в голову не лезла, а мямлить что-то о происках врагов и конкурентов, зачем? Да и таксист, похоже, даже обрадовался ее молчанию.

— Я, знаете ли, в таксисты пошел как раз из-за таких вот приключений. Кто-то говорит: мол, дальнобойщики — вот где романтика, дорога, чужие страны. А мне чужие страны без надобности, это только в сериале красиво и романтично, а на самом деле прихлопнут где-нибудь в чистом поле, и поминай, как звали. Другое дело город, тем более Москва, тут такого насмотреться можно, я один раз даже в самой настоящей милицейской операции по задержанию опасного преступника участвовал, жизнь человеку спас. Году, наверное, в семидесятом… — Он прищурился на Женю, делая вид, что мучительно вспоминает. — Да нет, конечно, точно я помню: 7 июля семьдесят первого дело было, это я так, для форсу вид делаю, что забыл. Такое не забывается. самое яркое приключение за всю мою жизнь. Муровцы, два опера, засекли кого-то аккурат около Лубянки — бандит, значит, на «Волге», а они, горемычные, на «Запорожце» ушастом, может, помните, были когда-то такие. И этот «Запорожец», как назло, перегрелся — зимняя же машина, с воздушным охлаждением, — и ни в какую, чихает подлец, а ни с места. А бандит-то уходит. А я как раз дамочку у магазина высаживаю с дитем. Они ко мне. То есть один побежал к телефону подмогу вызывать, а другой меня уговаривать: отдай, мол, машину, нужно для задержания. А я, значит, тоже на «Волге» — новенькая, только полгода как в таксопарке, думаю: побьют мне машину, может, из зарплаты и не придется ремонтировать, милицейское задержание все-таки, дело общественно значимое, но на какую-нибудь старушку развалюшку точно пересадят. Нет, говорю, не проси, товарищ, все понимаю, но машину не дам. Вот и не дал… Такие дела.

— Что?! — расхохоталась Женя. Она как будто сосредоточила все внимание на «фольксвагене» Мовсесяна и к таксисту особо не прислушивалась, но смысл рассказанного, хоть и с некоторым опозданием, до нее дошел. — А приключение-то в чем?

Таксист мечтательно вздохнул:

— Вот в этом самом и приключение.

— А жизнь человека, которую вы спасли?

— Спас, конечно, жизнь. Этого рецидивиста аккурат в двух кварталах от Лубянки и взяли, на Кузнецком мосту, — как раз подмога с Петровки вырулила, и он прямо им в руки. Отстреливался, трех человек подранил, две машины милицейские разбил, вот и выходит, что если бы мы за ним быстренько погнались, то вся эта катавасия на наши бы головы и вылилась. А ребят этих я уже спокойно потом на Петровку отвез, тот, который меня уговаривал вначале, потом сам же благодарил: рецидивист все равно изловлен, они его обнаружили, то есть им все равно благодарность от руководства, зато живы остались и у меня машина целая, потом еще лет десять на ней ездил. А погоню, какая она могла бы получиться, я потом себе сам придумал, иногда кому-нибудь про нее и рассказываю, но вам не стану: много в ней кровавых и ужасных подробностей. А ваш-то нарушает безбожно, сейчас тормознут его гаишники, и кончатся наши догонялки.

Мовсесян действительно очень торопился. По Большой Садовой шел на максимально возможной скорости, нахально подрезал, метался из ряда в ряд, не заботясь о включении поворота. Но, видимо, очень нервничал, поскольку таксист, совершенно не рискуя и маневрируя плавно и аккуратно, тем не менее не отставал.

— Не в зоопарк ли он собрался, а? — хмыкнул таксист, выворачивая вслед за тренером на Красина, а дальше на Зоологическую.

— Если остановится, приткнитесь где-нибудь рядышком, хорошо?

— Само собой.

Мовсесян и самом деле тормознул на стоянке у главного входа в зоопарк, выскочил из машины, повертел головой в разные стороны, кого-то заметил, махнул рукой, но от машины не отошел. К нему спешил плотный высокий господин в сером пальто до пят. Норинский! Лучший друг и наперсник Болотникова. Ну, мерзавцы! Вот, значит, как! Срочные конспиративные переговоры мужской половины двух пострадавших сторон. Значит, Гончарова и Ангелина Марковна отправились на совещание…

— На такой случай у меня в бардачке поляроид имеется, хотите? — почему-то шепотом поинтересовался таксист.

— Хочу, — тоже шепотом ответила Женя и, не сводя глаз с беседовавших, нащупала фотоаппарат.

Норинский, веерно жестикулируя, в чем-то убеждал Мовсесяна, тот, судя по покачиванию головы, не соглашался. Норинский настаивал, потом Мовсесян чуть ли не рукой заткнул ему рот и пару минут сам в чем-то убеждал.

— Понимаете, о чем они? — еще тише спросил таксист.

— А вы и по губам читать умеете?

— Нет, — вздохнул таксист.

— Вот и я — нет.

Она успела сделать три снимка, последний — в момент итогового рукопожатия. Беседа длилась около семи минут, и, видимо, стороны достигли некоего компромисса, поскольку попрощались хоть и не сердечно, но вполне мирно, после чего разбрелись по своим машинам и отчалили.

— Следим дальше?

— Давайте, — кивнула Женя, хоть и была почти уверена, что Мовсесян вернется на Гоголевский бульвар и либо подождет тетушку в машине, либо хоть и с опозданием, но попрется-таки на совещание.

Тренер на совещание поперся. Щедро расплатившись с таксистом и получив в нагрузку к снимкам клочок бумаги с его домашним телефоном (на случай если еще понадобится кого-нибудь отследить), она проводила тренера до самой двери конференц-зала, в котором заседали оргкомитетчики, но естественно, тут уж ничего ни увидеть, ни услышать было невозможно.