Сабля Чингизидов - Арсений Ахтырцев

— Вы должны были это понять, генерал, еще в прошлую нашу встречу, — томно заметила баронесса, подавая генералу руку для поцелуя, который не замедлил последовать.

— Ах, — горестно вздохнул генерал, — где мои пятьдесят, да что там пятьдесят, хотя бы шестьдесят. Я бы всех ваших поклонников, баронесса, разбросал как щенков.

— Не сомневаюсь, генерал. Нормальная женщина против такого, как вы, мужчины устоять не в состоянии.

— А ненормальных нам и не нужно, — поддержал генерал светскую беседу.

Лидия взяла баронессу под руку:

— Наслышаны про ваши с Аркадием трудности. Просто ужасно, после десяти лет демократии мы все еще не доверяем людям.

— Да какой там демократии, — отозвался старший Арсанов, — только болтают, а делают что хотят, как и раньше.

— Я просто не знаю, что делать, — пожаловалась баронесса. — У меня троюродный брат Ян, полковник голландской армии, так он уже три раза ездил в Санкт-Петербург. И у него нет никаких трудностей с его начальством. Он у них, по-моему, вообще не спрашивает.

— Я пригласил одного моего знакомого, депутата Госдумы, — сообщил генерал. — Надеюсь, что он нам поможет.

— Это кого? — заинтересовался Розум. — Сазонова?

— Его. Знаю, знаю, Алексей, скользкий тип, но обладает большими возможностями. Что ж поделать, если у нас телефонное право все еще процветает. Без таких, как он, не обойтись. А вот и он, легок на помине.

Сазонов пружинистой походкой шел по дорожке от своего «мерседеса». В руке он нес букет белых роз. Еще два алых букета в специальной корзинке нес за ним его водитель, еле поспевая за подвижным депутатом.

— Белые розы невесте. — Сазонов поцеловал ручку баронессе, вручая белый букет. — А красные розы — хозяйке и доченьке. — Депутат повторил процедуру дважды с Лидией и Еленой.

— Подарки не принес, жду приглашения на свадьбу, — хитро улыбнулся Андрей Степанович.

— Ну, без тебя разве обойдутся? — усмехнулся генерал.

— Считайте, что вы уже приглашены, — милостиво известила баронесса галантного кавалера.

Розы пришлись как нельзя кстати к праздничному столу.

— Ну что, культура, поможешь нашему новому родственнику? — перешел к делу Арсанов после многочисленных тостов за жениха, невесту и бельгийско-российскую дружбу.

— Я вот что подумал, — с готовностью поделился Сазонов, — может, мы нашего капитана к военному атташе российского посольства в Брюсселе прикомандируем? Месяцев на пять-шесть? А там видно будет.

— Голова! — Генерал значительно покачал указательным пальцем в сторону Сазонова. — Отличная идея. А что для этого требуется?

— Во-первых, официальная бумага из Министерства обороны с обоснованием и заданием на командировку. Здесь твоя помощь нужна, Роман Платонович. — Арсанов согласно кивнул. — А во-вторых, распоряжение на прикомандирование от Министерства иностранных дел. Это я беру на себя.

— Ой, как здорово, — тихо обрадовалась баронесса, боясь спугнуть удачу, — а это возможно?

— Для кого-нибудь другого нет, а для вас, баронесса, нет ничего невозможного, — поклонился Сазонов Эмилии.

— И когда это можно осуществить? — спросила баронесса. — Когда Аркадий может приехать в Брюссель? Я вас не тороплю, Андрей Степанович, но все же хотелось бы хотя бы приблизительно знать.

— Ну, ничего гарантировать я не могу, но у меня совместное заседание с коллегией МИДа в четверг, так что на следующей неделе, я думаю, Аркадий получит приказ, если наш генерал не подведет, конечно.

Арсанов замахал руками:

— Я не подведу.

— Так что на конец ноября можете назначать свадьбу, — ободрил молодых Сазонов.

— Андрей Степанович, вы гений. Я у вас в долгу на всю жизнь. — Эмилия прижала руки к груди.

— Осторожнее с ним, баронесса, — предупредил Арсанов, — он таких заявлений не прощает.

— А я никакого прощения и не ищу, — весело парировала баронесса. — И разрешите мне сейчас же сделать официальное заявление. Мы с Аркадием приглашаем вас всех к нам на свадебный ужин в Брюссель. Официальные приглашения я вышлю, как только мы определимся со сроками.

Стояла тихая и солнечная погода, редкая для этого времени года, и пить коктейли гости вышли на воздух.

— Ну, что там у вас слышно с саблями, Алексей? — спросил Сазонов, подойдя к Розуму.

— Вам и это известно? — удивился Розум.

— Мы друг друга пока мало знаем, Алексей, но я вас могу заверить, что все, что меня интересует, во всяком случае в России, становится мне рано или поздно известно. Да вы не напрягайтесь так, в вашей организации утечек нет. Это мне Разуваев по старой дружбе шепнул. Мы с ним старые друзья, не один пуд соли съели.

— Не утерпел, значит, профессор, проболтался?

— Ну, вы слишком многого хотите от старого профессора. Вы его в такое возбуждение ввели, что он до сих пор трясется. Шутка сказать, такие раритеты!

— А вас они тоже чисто из профессиональных соображений интересуют?

— А что тут удивительного? Я ведь тоже доктор искусствоведения, как и профессор. Хотя на экспертизу вы мня не пригласили.

— Я эти вопросы не решаю, — сухо ответил Розум.

— Да знаю я прекрасно, кто у вас вопросы решает. Мне для этого ваша помощь не нужна. Вы мне вот что скажите: как будут решаться вопросы собственности на эти вещи?

— Я не знаю, — пожал плечами Розум. — Эти вещи сейчас проходят по уголовным делам об убийстве барона и похищении баронессы фон Ройбах. Дальше будет решать юридическая экспертиза.

— Но вы понимаете, что Лена и ее мать могут претендовать на эти вещи как наследники Каратаева?

— Да, я знаю, но право наследования надо еще доказать.

— Вот в этом я и могу вам помочь.

— Извините, но ничьей помощи в этом я не ищу, — твердо ответил Розум.

— Послушайте, Алексей, я прекрасно знаю, что вы настоящий офицер, человек чести. Но, положа руку на сердце, неужели вы верите, что вам, ну не вам, Лене с Лидой, отдадут эти ценности? Ну скажите, верите?

— Не очень.

— А я вам могу сказать со знанием дела — не отдадут ни при каких обстоятельствах. Передадут в фонд какому-нибудь музею. Музей сам произведет оценку. И поверьте, это будут какие-нибудь смешные копейки, ничего общего не имеющие с реальной стоимостью вещей. Но и этих денег у музея не окажется. Где вы видели сейчас в России музей с деньгами? И будет он вам выплачивать помесячно тысяч пять. Рублей.

Но мало того, на оборудование системы безопасности для таких ценных экспонатов денег тоже не будет. Их положат в запасник. И будут они там лежать годами. Пока их оттуда не сопрут, заменив на копии. Сейчас реплики можно сделать тысяч за десять, от оригинала не отличишь. А оригиналы вывезут за рубеж. Но вы исправно будете получать от музея по пять тысяч в месяц.

— Ну, не так-то просто их вывезти.

— Для кого? Для вас? Может быть. Но не для тех, кто их будет вывозить. Этих людей никто никогда не досматривает. А теперь скажите мне, как вы считаете, это справедливо? По отношению к Лене, к Лиде? Ведь сабли, вне всяких сомнений, их наследство. Вы же сами прекрасно знаете. И все документы Архипа Каратаева на владение коллекцией в целости и сохранности. И оставил он их своим прямым наследникам. Не Панину, не баронессе, а именно Лене с Лидой.

— Знаете, — прервал депутата Розум, — даже если все, что вы тут описали, правда, я все равно ничего предпринимать не собираюсь. Пусть будет как будет.

— А это не нам решать, дорогой мой подполковник. Вы у Лиды спросили? Согласна она просто так выкинуть на ветер целое состояние? Лично я в этом сильно сомневаюсь.

Тут Розум полностью разделял сомнения Сазонова. Представить, что Лида легко смирится с потерей состояния, было трудно.

— Ну хорошо, а что вы предлагаете? Выкрасть сабли у Стригункова?

— Нет, я вам предлагаю приобрести у вас, ну не у вас, у Лены с Лидой, права на эти ценности.

— Приобрести права? — Розум с изумлением смотрел на Андрея Степановича. — А кто приобретать-то будет? Вы?

— Нет, не я. Без меня найдутся желающие. Это же не яйца Фаберже, а национальное достояние, воинские реликвии России. Да и не только России. Вы, наверно, уже в курсе.

— Да, — задумчиво подтвердил Розум, — меня уже просветили.

— Тогда вы должны понимать, что историческая ценность этих вещей не имеет денежного эквивалента. Любой, кто вернет стране эти ценности, навечно останется в российской истории. Его имя будет вписано в эту историю золотыми буквами. И поверьте мне, желающих на эти буковки выстроится целая очередь.

— Я подумаю, Андрей Степанович.

— Пожалуйста, думайте быстрее, — настойчиво посоветовал Сазонов.

— А почему вы обратились ко мне, а не к Лиде?

— Я обратился к вам как к самому здравомыслящему члену семейства. Во-первых, я не хочу, чтобы сведения о находках преждевременно стали достоянием гласности. Как только это произойдет, процесс сразу выйдет из-под контроля. Сейчас о сокровище знает ограниченный круг людей, и предложение получили только вы и только от меня. А представьте себе, если бы о ценностях узнала Лидочка и она стала бы получать десятки предложений каждый день от самых разных людей, которых она в глаза не видела. С ее самомнением и полным отсутствием опыта. Да еще если Арсановы к этому ажиотажу подключатся. Тут у самого трезвого человека голова кругом пойдет, а в нашем случае ни на какое здравомыслие рассчитывать не приходится, случай клинический. Не вам объяснять, что в сегодняшней России это просто смертельно опасно.