Соборный двор - Александр Щипков

Одно из самых больших препятствий, с которым сталкиваются якутские неоязычники, – это отсутствие у якутов навыков организационного оформления религиозной жизни. Традиционно патриархальная языческая религиозная жизнь в деревнях не имеет никаких форм институционального оформления. Многие сельские жители поддерживают на чисто добровольной индивидуальной основе своих религиозных лидеров не только морально, но и материально. Но этого сегодня явно недостаточно для эффективного становления религии Айыы.

В 1993 г. неоязыческие лидеры создали свою формальную зарегистрированную организацию «Кут-Сюр». Но в 1997 г. в ней состоит не более 15 человек. Изучающих учение Айыы и распространяющих его по республике – несколько сот человек. «Кут-Сюр» инициировал также создание общественно-политической организации «Саха кэскелэ», которую возглавил ближайший сподвижник Афанасьева Иван Уххан.

В политическом плане неоязычники считают себя идейными наследниками просветителя начала XX в. Алексея Кулаковского, «демократа и оппозиционера», которого они противопоставляют «оппортунисту» Дмитрию Ойунскому, порицая последнего за то, что «до революции он был апологетом православия, а после революции стал правоверным коммунистом» (что не спасло его, однако, от расстрела в 1937 г.).

«Саха кэскелэ», фактически являющаяся политическим крылом неоязыческого движения, блокируется с движениями и партиями демократической оппозиции президентам Николаеву и Ельцину. Социально-экономические взгляды этих оппозиционеров в московском раскладе ближе всего к «Яблоку». При обсуждении политической ситуации в Якутии Афанасьев и Уххан сетовали, что их русские политические единомышленники слишком расколоты и пассивны, поэтому демократическая оппозиция вынуждена опираться в основном на якутов.

С момента возникновения «Кут-Сюр» подвергается давлению со стороны властей, которые видят в нем угрозу идеологии культивизации. Дважды, в 1993 и в 1996 гг., правительство пыталось запретить преподавание учения Айыы. В якутской прессе организовывались специальные кампании. Один из основоположников концепции культивизации Суорон Омоллоон выступил с рядом критических статей против Афанасьева и его единомышленников. В ответной статье Афанасьев заявил, что учение Айыы – единственный путь спасения нации, которую вслед за коммунистами продолжают разрушать культивизаторы. За оскорбление в этой статье Суорона Омоллоона Афанасьев был привлечен к суду и оштрафован на три миллиона рублей.

«Кут-Сюр» планировал поставить в центре Якутска скульптуру, изображающую «дерево жизни», вокруг которого намеревались проводить национальные праздники и мировые моления. В старину во время общинных молений народ собирался вокруг священного дерева, одновременно символизировавшего цикличность жизни (смерть – оживление) и разрастание племени подобно ветвям. Это дерево украшалось цветными платками, каждый из которых посвящался одному из умерших предков. «Кут-Сюр» намеревался придать этому каменному изваянию общенациональное значение. Власти запретили установку этого памятника. Проекты по созданию в Якутске общенационального храма Айыы тем более вызвали непонимание властей.

К 1996 г. конфликт между «Кут-Сюром» и президентом М. Николаевым приобрел характер открытого политического противостояния. В газете «Сахада», печатном органе «Саха кэскелэ», Иван Уххан опубликовал статью, в которой обвинил Николаева в том, что тот вознамерился отнять мировоззрение у народа, к которому сам практически не принадлежит: по крови имеет русскую примесь, а в области религии из утилитарных политических соображений ориентируется на православие. В действительности же, пишет Уххан про своего президента, он и не православный, и не коммунист, и не тенгрист. У него мировоззренческий провал; М. Николаев потерял свой кут. Человек, потерявший свой кут, не имеет права быть президентом – делает вывод Уххан. Статья о президенте, потерявшем кут, вызвала шок в якутском обществе.

Конфронтация между неоязычниками и культивизаторами в 1997 г. приобрела принципиальный политический и идеологический характер. В каком-нибудь другом субъекте федерации такая конфронтация могла бы вызвать политический кризис или откровенно диктаторские действия партии власти. Но следует учитывать политическую и идеологическую культуру Якутии, атмосферу терпимости и склонность основных идеологических сил к компромиссам. Политическая жизнь Якутии более цивилизованна по сравнению с большинством республик в составе федерации и многими областями. Иван Уххан, несмотря на резкость его позиции, остается членом Консультативного совета при президенте. М. Николаев проводит с ним личные встречи для «выяснения отношений».

При всей резкости полемики президент Николаев в своих выступлениях постоянно признает ценность и важность сохранения «национальной культуры и духовности»; при необходимости он может расширить свое понимание «национальной духовности». И это было бы вполне в традициях синкретичной и эклектичной религиозности якутов.

Естественным для этих традиций было быстрое распространение в республике бахаизма, занесенного туда американскими миссионерами в начале 90‑х гг. Бахаистские общины сейчас существуют почти во всех регионах России, но почти повсюду это маргинальные, незаметные группочки. Однако среди якутских бахаи уже сейчас есть свои депутаты якутского парламента, крупные госчиновники и уважаемые идеологи – такие, как профессор-эколог Октавий Толстыхин, автор нескольких теологических бахаистских брошюр. Причем якутские идеологи бахаизма стремятся расширить сферы религиозного опыта, которые включает в себя бахаизм (ведь эта эклектичная религия пытается соединить в себе все монотеистические религии), за счет язычества и шаманизма.

В русле этой эклектичной, синкретической традиции и большинство лидеров «Кут-Сюр» (в отличие, скажем, от идеологов возрождения язычества в Поволжье) не отрицает христианства полностью, признавая за ним частные достоинства и некоторую истинность. Л. Афанасьев и его сподвижники даже в пылу полемики никогда не объявляли своей конечной целью изгнание православия из республики или искоренение православия среди якутов. Мало того, они призывают обеспечить государственную поддержку традиционным для Якутии религиям, к которым они причисляют не только учение Айыы, но и православие, старообрядчество, ислам, католицизм. И эти требования защиты «традиционной» религиозности со стороны без сомнения демократически и миролюбиво настроенных неоязычников (равно как и якутских православных) отражают страх, который даже у них вызывает не просто открытость, но «всеядность» якутов, готовых принять любой новый религиозный опыт. «Самый древний народ» на поверку оказывается самым молодым народом: склонностью к поискам нового он пугает собственных лидеров.

Круглик. учение об истинно казачьем свете

1997, июнь. Публикуется впервые.[28]

В обиходе религиозную принадлежность часто связывают с национальной. Всех татар считают мусульманами, хотя есть большие православные татарские общины, всех калмыков считают буддистами, хотя процент посещающих хурул (калмыцкий дацан) невелик. Всех казаков – православными. Так ли это на самом деле?

Жил-был в городе Краснодаре инженер-электрик Дмитрий Подлипенцев. В перестроечные годы он был втянут в водоворот демократических преобразований. Казачье происхождение подтолкнуло его влиться в казачье движение. Будучи последовательным антикоммунистом, антимонархистом и сепаратистом – сторонником создания Независимой Казачьей Республики Кубань на территории Краснодарского края, Подлипенцев не прижился ни у красных казаков, ни у белых. Создал свое собственное казачье движение и стал атаманом «Кубанского казачьего круга» со званием «генерал-ефрейтор». Генерал – поскольку атаман, а ефрейтор – поскольку был ефрейтором во время срочной службы в советском спецназе в начале 70‑х годов.

Неудачно баллотировался в городскую Думу, выступал за переименование Краснодара в город «Нова Сичь», в своей газете «Круглик» резко критиковал местную администрацию за то, что она служит московским интересам, бранил красных казаков атамана Громова, служащих этой власти, бранил белых казаков атамана Нагаева за предательство казачьей вольности и монархизм, бранил и тех и других за приверженность православию, в котором видел идеологический форпост российских интересов. Подлипенцев снискал славу политического экстремиста и казачьего националиста. В результате он был выдавлен демократами из либерального крыла краевой политической тусовки, а патриотами – из консервативного.