Лицо врага: Окно первое (СИ) - Ингверь Елена "Пыльц"

Яня слегка напряглась, задумавшись, но потом вспомнила и оживилась:

— Был. Он странный. Чуть ли не всё время его видели с Миреей Марской. Шутили о том, что он ходит за ней хвостиком. Ну, про фамилию. То есть, понятно, что каждый занимался своими делами, но для него Марская была, ну, не знаю, вроде какого-то непостижимого авторитета. Богини, что ли? Точно вроде того. Не знаю уж, что она для него такого сделала, поговаривали, что спасла на войне то ли его, то ли семью, то ли ещё что-то, но он с неё чуть ли не пылинки сдувал. Причём в прямом смысле тоже — вечно следил, чтобы у неё даже складочки на платье ровненько лежали. Если Явлосова обязательно должна была кого-то заставлять, то у Марской был свой собственный добровольный раб. Он всё за неё делал, постоянно следил за её комфортом. Вроде бы он занимал тоже какой-то важный пост, но, знаете, он вообще никому не перечил. Он постоянно молчал и всегда улыбался, у него ещё был такой светлый-светлый взгляд… даже жалко его временами было — чего он за этой ужасной женщиной всё время ходит и изображает из себя её личную подстилку для ног. Временами, знаете ли, бесило. И говорил ещё тихо-тихо, и тоже как-то очень светло. И очень умный был. А, и, не знаю уж, что о нём это говорит, но мне почему-то запомнился такой странный случай: как-то Одосторский очень грубо и тяжело выговаривал ему, что, мол, это всё-таки научный институт, а поэтому ни шиша не смыслящие в их работе люди, даже тайный советник, — я помню, что он именно в мужском роде говорил, возможно, у них принято в мужском роде о ней разговаривать, — так вот, даже тайный советник должен убираться в задницу и не мешать занятым людям. А Хвостьев кивал и соглашался. Вот.

— У Хвостьева нет семьи, — немедленно вставил Юлий. — Его родители давно умерли от старости, а других родственников вроде не было. Ему в любом случае больше ста, он выглядит молодо только потому, что очень сильный маг. За это время обычно теряются связи с семьёй, и если ты не интересуешься жизнью потомков тех, кого когда-то знал, то ты отдаляешься от них насовсем. По крайней мере, так с очень старыми магами обычно и случается. Он не женат, он для этого, вообще для любых отношений слишком поглощён магией и наукой… всегда был, по крайней мере, хотя у меня к нему много вопросов. И я не помню, что он делал на войне, но… по-моему, вряд ли он мог пересечься с Миреей Марской. Хотя, конечно, кто его знает.

— Ну, это же только слухи. Мало ли что могло случиться.

Я зачем-то спросила:

— Что же из себя представляет этот Одосторский, раз этот зашуганный тип боялся его больше, чем тайную советницу? И, кстати, если он такой сильный и такой старый, то чего он так себя ведёт?

— Он правда очень страшный.

— Я понятия не имею, чего он так себя ведёт. Проблема не в этом, — задумчиво сказал Юлий. Судя по выражению его лица, он сейчас в чём-то очень сильно засомневался. — По нашим данным, архимагистр Хвостьев — директор этого института. И, кстати, вы, возможно, не помните, но до Теана в Совете от нас был он. Потом ушёл добровольно, никому не объяснил причины. Яня всё правильно описала — тихий, молчаливый, любитель поулыбаться и очень светлый человек, даже я был в шоке, когда узнал, что он службист. Я вообще не понимаю, зачем бы ему это понадобилось. Честно, теперь в наших данных я сомневаюсь. Может, его заставили? Хотя кто может заставить такого человека…

— Или его долг перед Миреей Марской настолько велик, что он по-другому не может, — с лёгкой грустью возразила Вера.

Юлий печально кивнул.

— Что же он такого мог ей задолжать? Она же страшная, ледяная, и ей на всех глубоко наплевать?

На это ответа ни у кого не нашлось, и даже строить предположения почему-то не хотелось.

— Одно точно, — озвучила я свои мысли, — Мирея Марская точно не может быть тайной советницей. Иначе Хвостьев сказал бы Одосторскому что-то другое, пусть он и страшный.

— Безусловно, — сказала Вера. — И, судя по всему, тайной советнице совсем не обязательно проводить время в институте и чем-то там заниматься. То есть, возможно, Яня её просто не видела, поэтому состав дам в институте и среди гостий Неяндра Хорогова имеет только… два с половиной общих звена. Это самое точное число, которое я могу назвать, да. Но, как мы все прекрасно понимаем, Яня и её дар — вещи, которые для тайной службы куда полезнее, чем непонятное и плохо достижимое бессмертие для царя. Нет, Яня, я совсем не хотела называть тебя вещью, но тайная служба вряд ли относится к тебе иначе, — поправилась она, поймав мой укоризненный взгляд. Яня в ответ лишь пожала плечами. — Я хотела сказать, что тайная советница должна была заинтересоваться Яней и как минимум посмотреть на неё, подумать над тем, что с ней можно сделать. Но Хейгорёва и эта, как её… Гузнова ничего подобного делать не стали. В общем, мутно это всё. — Кажется, в конце концов она сама запуталась. Но я поняла. И правда мутно.

Вдруг Юлий встрепенулся.

— Кстати о тайной службе. Мы тут так упоенно болтаем, но совсем забыли, что она самая находится от нас в трёх шагах и явно времени даром не теряет. И мы не то чтобы знаем, чем они там занимаются и какие планы уже успели прийти к ним в головы.

— Вы же сами говорил, что надо лишь подождать, даже думать не обязательно, — фыркнула Вера. — Вот мы и сидим. Ждём. Что тебе опять не так?

О боги, может, хоть сейчас стоит обойтись без подколок и прочих подобных глупостей? Нашли, мать их, время и место.

— Понятия не имею, — просто и неожиданно спокойно отмахнулся Юлий. Судя по выражению лица, Веру он неплохо этим озадачил. Она ожидала нового дурацкого спора, что ли? Но Юлий меня порадовал своим пониманием, что сейчас не время и не место. Может, и глупо, но в нашей компании этого явно не хватало. — Кажется. — А, нет, не озадачил. — Можно сказать, что интуиция, можно сказать, что опыт, но меня напрягает, что они так долго ничего не делают. Если так, то они, видимо, совсем дебилы, причём такие, что даже тайная служба их только могилой и исправит. Ну или… тоже дебилы, но не совсем, и поэтому сейчас ждут кого-то, кого позвали себе на помощь. Или кого послали им на помощь.

— Судя по тому, что сказала эта Хейгорёва, им не должны были никого послать, разве нет? Более того, вряд ли она это одобрит. Ну, в смысле, если они за помощью пошлют.

— Как будто они ей скажут, — хмыкнул Юлий.

— Вообще не понимаю этой системы.

Вера скептически фыркнула.

— Это не система, это бардак, напрямую вытекающий из самодурства. Если тайная советница и прочее руководство ведёт себя так же, то они сами себя в конце концов сожрут.

— Да нет, у них довольно нормальное руководство… ну, если можно вообще называть их нормальными. Косов самый… наименее неприятный, наверное, хотя далеко не самый умный, — Юлий вновь усмехнулся, видимо, вспоминая какую-то историю, связанную с великими служебными деяниями этого Косова, — Марская, кстати, тоже вроде ничего, только относится ко всему очень наплевательски. Хотя, может, мне так кажется, потому что я сам привык к совсем другому отношению. Ещё там есть такой Верговодский, это внешняя разведка, он очень любит, чтобы его боялись, но в принципе хотя бы по отношению к подчинённым справедливый и ничего такой. Этот самый Хвостьев, про него я уже только что говорил, он вообще довольно милый, но, кажется, генерал он только на словах. Не знаю, в общем.

— Понятно, — вздохнула Вера. О чём-то задумалась.

Я этому затишью неожиданно для себя обрадовалась — поняла, что мне надо сосредоточиться и подумать. Что-то в своей защите я навертела странное, и совсем непонятно, как. И ладно бы, тогда навертела, но сейчас это творение пьяного вурдалака какие свойства имеет и как распутывается? Стенка на вид была абсолютным монолитом, как будто её такой и создавали. Столь любимое мною золотистое свечение нитей уже дико надоело и вызывало отвращение при каждом взгляде, а не смотреть было невозможно. Вот почему нельзя цвет нитей менять по одному желанию, а? Бесит…