Лицо врага: Окно первое (СИ) - Ингверь Елена "Пыльц"

— А кроме слухов у вас ничего приличного не найдётся? А у него — какой-нибудь нормальной должности?

— Нормальная должность у него называется «глава внутренней разведки». Не спрашивайте, почему так и кем они там народ своей собственной страны считают, просто примите это как данность. Ну и он генерал, конечно. Был. А Марений Косов — есть. А что до слухов — на тот момент у нас вообще ничего приличного не было, даже Отрядов Будущего ещё почти не было. Было много разрозненных сепаратистских организаций, но и у них тоже по сути не было никаких способов узнать, что происходит в стане врага. Надо сказать, что Косов, сколько бы подчинённые ни называли его солнышком, всё-таки редкостный раздолбай. Как он меня ловить пытался, — Юлий хулигански усмехнулся, — так мы потом всем Стольгородом ржали, и всем Беловейском. Он безусловно самый адекватный и самый человечный во всей тайной службе, но в умении работать ему до Хорогова далеко.

— Солнышко наше, — повторила Вера с улыбкой.

Юлий согласился:

— Действительно, если живым захватить удастся, будем только так в плену и называть.

— Ласково гладить по головке и благодарить за существование Отрядов Будущего?

— Да, вроде того. Он ещё и рыжий, такой, светло-рыжий, золотистый, можно сказать…

Тут, наконец, не выдержала Яня, до этого улыбавшаяся вместе со всеми:

— Никогда не видела этого Косова и ничего о нём не слышала, но теперь вот захотелось. Однако, не хочу никого расстраивать, но мы всё ещё сидим внутри коробки из магии, которую заботливо сделала нам Хеля, и всё ещё понятия не имеем, что нам сейчас делать. Может, мы всё-таки об этом подумаем?

— Зачем?

— Действительно, зачем думать. Мы прекрасно жили и без этого.

— Нет, я имел в виду, что наши действия сейчас целиком и полностью зависят от того, что будут делать службисты. Нет, можно, конечно, продумать разные ответы на разные варианты их действий, но пока мы вообще не знаем, на что они способны и чего конкретно они от нас хотят, и лучше заняться чем-то другим.

— Хорошо, — сказала Вера. — Тогда придумайте, пожалуйста, пару вариантов их дальнейших действий, чтобы мы подумали без вашего участия.

Он сделал очень оскорблённое лицо, но потом и правда задумался.

— Если честно, понятия не имею. Я никогда раньше в такие ситуации не попадал. Я либо убегал, либо… тоже убегал, но попозже.

— И больше ничего не умеете? — скептически спросила Яня. Она явно хотела сказать что-то ещё, но внезапно откинулась к стенке и забилась в судорогах.

— Ну вот, — устало сказала Вера, поддерживая её под голову. — Опять. Юлий Сердвеевич, ну вы же отрядник, или кто там, не знаю, сепаратист. В любом случае, человек думающий и боевой…

Я решила, что мне надоели эти вечные споры, и захотела прекратить новую перепалку ещё до её логического начала:

— А почему мы не можем просто подождать, пока не явится Древнее Зло?

Они умолкли.

— А с чего ты решила, что оно, явившись, предпочтёт их, а не нас? — спросил Юлий.

— Их больше, и они ближе.

— Но у них есть возможность разбежаться в разные стороны, а у нас нет.

— А почему это у нас нет? — вдруг подала голос Вера. — Эта дрянь нам ничуть не мешает, пусть она и такая дурацкая.

Наверное, мне следовало бы обидеться, но я была полностью согласна. Я совсем не помнила, чтобы при создании защиты вплетала в неё какие-то подобные функции. Ну вот откуда там могла взяться эта несчастная стена?!

— Может быть, потому, что мы совсем не видим, куда нам бежать, а вокруг как бы лес, стволы деревьев как бы, и эта милая коробочка от них как бы никого не защищает? — с издёвкой ответил Юлий. — Да и пункт «в разные стороны», знаете ли, в нашем случае на редкость хорошо выполним.

— Ну зато мы летать умеем, — не отставала Вера. — Эту штуку легче всем вместе левитировать, чем нас и шмотьё по отдельности. Наверху только ветки, а это терпимо. Взлетим, подождём, пока Древнее Зло этих господ подразгонит, потом спустимся и вылезем. Если недолго, то несложно.

Яня тем временем пришла в себя и зачем-то задумчиво вчитывалась в своё видение, но этого никто не замечал. Я тоже не стала переводить тему, поскольку не очень понимала одну вещь:

— А как мы узнаем, что явилось Древнее Зло? Мы ничего не видим, передвигается оно, насколько я поняла, бесшумно, и криков службистов мы тоже не услышим.

Да и Вера его не чувствует.

— Мы услышим, как они разбегаться будут, — сказала она.

— А вы разве не заметили? — удивлённо спросил Юлий. — Когда Древнее Зло рядом, возникает иррациональный страх, даже если ты не знаешь, что оно рядом. У всех возникает. Мы же вроде уже об этом говорили… ну, не важно. Мы точно сразу узнаем, что оно тут. А, ещё, службисты ведь тоже узнают, и разбегутся заранее. В этом случае взлететь — неплохая идея, мне нравится…

Теперь уже возразила Вера:

— По страху невозможно понять, с какой оно стороны и на каком расстоянии, так что они должны сначала его увидеть. А так как это как бы лес, тут деревья как бы растут, кустики, веточки и так далее, — она довольно паршиво скопировала его интонацию, — то оно в этот момент будет уже очень близко, а бежать им будет очень трудно… и далеко они разбежаться не успеют. И оно сожрёт их на месте, а после этого уже заметит нас наверху. Что оно, кстати, с людьми делает? Жрёт?

— Никто не знает. Может, и не жрёт. Но в живых не оставляет. Когда я сам от него бегал, я обычно высматривал его с деревьев, а потом уже убегал в нужную сторону. И я думаю, что у этих тоже есть караульные где-то на деревьях, они успеют. Высота ему не помеха, и левитировать бессмысленно, так ты только становишься заметнее для службистов, но так ты в любом случае дальше от него, и за целями ближе оно погонится… ну, так скажем, с большей вероятностью. В общем, тут двойственно.

— Бред какой-то.

— Короче, план есть, — подытожила я. Мне казалось, что дальнейшие рассуждения бессмысленны. — Службистов в любом случае больше. А почему оно за реку не лезет? И вы, кстати, не ответили, что за институт.

— Откуда я знаю? В Стольгородской волости есть легенда, что реку защитил какой-то святой. Не помню, какого бога. А может, и какой-то бог даже… неважно, всё равно не помню. По слову этого святого свершилось чудо, и вода в реке стала страшным ядом для любого, в ком есть хоть капля тьмы, и все порождения зла навсегда оказались заперты… ну, вы поняли. Никакой особой магии, аномальных искажений фона, скрытых плетений и так далее здесь нет, это исследовалось Ковеном. Правда, исследовалось оно двести лет назад, так что хрен его знает. Мне вот куда интереснее, как тайная служба защитила от Древнего Зла свой лагерь, тюрьму, люциановые шахты и институт, потому что Высыльные горы, как все мы знаем, никакой нечисти не помеха и никогда не были, и Древнему Злу, судя по всему, тоже.

Вера хмыкнула и отхлебнула из фляги очищенную магией речную воду. Мылись мы тоже ею, и вряд ли примитивные способы отделения воды от всякой живности, которая в ней есть, способны испортить божественное чудо. Разве что водоросли там святые плавают, а черви прямиком возносятся на небеса, прожив самую праведную червиную жизнь. Но неужели Ковен двести лет назад так просто оставил этот вопрос?

Веру же интересовало другое.

— Люциановые шахты? — спросила она. — В Богоси добывают люциан?

— Да. Его там очень мало и он некачественный, и нормальная добыча была бы убыточной. Но тайная служба нагнала заключённых, всё засекретила и радуется жизни. Он, естественно, весь идёт на нужды института. Не знаю, сколько там получается магии в результате, но точно больше никуда. Ну и, кстати, им там удобно подопытных подбирать из заключённых.

— О боги, вы можете уже наконец сказать, что это за институт?! — не выдержала Вера.

— Если бы ты не перебивала, я бы сказал. Я же не могу одновременно выдать вот вообще всё! Институт души и бессмертия. Тайная служба, — он усмехнулся, — возомнила о себе невесть что и считает, что она уже круче Ковена, а с наукой можно обращаться так же, как они привыкли обращаться с людьми. А царь очень жаждет бессмертия.