Осень 93-го. Черные стены Белого дома - Андрей Орлов

— Нет, Сережа, никаких бандитов я там не видел. А произошла большая беда. Потом когда-нибудь я тебе расскажу, как все было.

— А Белый дом весь сгорел, да?

— Нет, не весь, только верхняя часть. Сейчас его ремонтируют. Наверное, скоро сделают, и будет ничего незаметно.

— Интересно посмотреть… как там все сгорело. Папа, давай съездим туда, а! — Сережа вопросительно посмотрел на отца.

— Ты что, Сережа! — Оля даже всплеснула руками. — Туда нельзя, там все закрыто, охраняется милицией!

— Но папа же был в Белом доме! Значит, пускают туда!

— Папа там был по работе. У него есть специальный пропуск. А нам делать там нечего. Вот отремонтируют — тогда и съездим, да, Нинуля? — Оля прибегла к помощи сестры Сергея, которая была старше его на четыре года.

Нина снова ничего не ответила, а только пожала плечами.

— А почему, собственно, не съездить? — неожиданно сказал Андрей. — Давайте в воскресенье съездим в центр. Там сами посмотрите, как и что.

— Ты что, Андрюша? — жена расширенными от удивления глазами давала понять, что его предложение, по меньшей мере, неразумно. — Туда еще нельзя, там опасно. Тем более с детьми.

— Ничего там уже не опасно. Белый дом огорожен. К нему, конечно, не пройти. А вокруг… Люди там везде ходят, с детьми в том числе. Никаких опасностей нет.

— Андрюша, но зачем детям это? Что им там смотреть? Для чего вообще это нужно? — Олю не на шутку взволновало предложение мужа.

— Не знаю. Может быть, нужно, — задумчиво ответил Андрей.

Они помолчали некоторое время, думая, наверное, каждый о своем. Молчание нарушали только звон чайной ложки, которой Нина тщательно размешивала сахарный песок в чашке, да звуки, которые издавал Сережа, отхлебывая чай.

Потом ребята быстро засобирались, сначала, схватив свой рюкзачок, убежал Сережа, затем ушла Нина. Андрей посмотрел на часы — стрелки показывали без четверти девять. Скоро должна была подъехать машина.

Они стояли у окна. Оля прижалась к Андрею, а он, поглаживая ее плечи, тихо шептал:

— Ничего, все скоро образуется. Все придет в норму.

— Андрюша, я не могу понять, что происходит, и очень боюсь за тебя. Вчера весь день передавали какой-то указ Ельцина. Вроде как везде распускаются Советы. Что это значит? Чего нам ждать теперь? Не будет опять какого-нибудь переворота?

— Переворота, думаю, никакого не будет. Хотя теперь я понимаю, что у нас в стране может случиться все, что угодно, даже то, что трудно себе представить в самом страшном сне. Стрельба из танков по своему парламенту… Такого, по-моему, в истории еще не было. А указ… Этот указ означает только одно: советской власти пришел конец.

— Как это?

— А так, Советов больше не будет! То, за что боролись белогвардейцы! Вот теперь они гражданскую войну выиграли! Спустя семьдесят лет!

ДОКУМЕНТ: «…В целях укрепления основ народовластия, обеспечения реформы местного самоуправления в Российской Федерации, а также учитывая инициативы и предложения органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления и их ассоциаций, постановляю:

…4. Деятельность городских и районных Советов народных депутатов прекращается, их функции выполняет соответствующая местная администрация.

5. Провести в период с декабря 1993 г. по июнь 1994 г. выборы в представительные органы местного самоуправления. Дата проведения выборов определяется органами государственной власти субъектов Российской Федерации.

6. Установить, что главы местных администраций, назначенные или избранные до вступления в силу настоящего Указа, являются главами местного самоуправления…

Президент Российской Федерации Б. Ельцин». (Из Указа Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина от 26 октября 1993 года № 1760 «О реформе местного самоуправления в Российской Федерации».)

Они помолчали немного. С высоты открывался чудесный вид на столицу— силуэты жилых домов и знаменитых московских высоток, среди которых особенно выделялось здание МГУ, стела в Парке Победы, окрашенная в желтые и оранжевые краски лесопарковая зона, прилегающая к гребному каналу и велотреку. И только одна маленькая деталь этой панорамы вступала в явный диссонанс с красотой окружающего пространства. Там, где виднелись коробки высотных зданий Нового Арбата, торчала, как обугленный пень, верхняя часть Белого дома.

Проследив за взглядом Андрея, Оля тихо прошептала:

— В ту ночь Белый дом горел каким-то мерцающим огнем. Было очень странно смотреть на это. Странно и страшно. В центре Москвы — пожар, который специально устроили сами люди и который никто не собирался тушить. Когда ты мне тогда позвонил, у меня отлегло от сердца. Я ведь боялась, что ты можешь оказаться там.

Андрей поцеловал жену:

— Успокойся, теперь все в порядке.

— Но ты же там, внутри, да?

— Да, но это несложная и неопасная работа. Мы там разбираемся с разными документами. Простое бюрократическое занятие.

Жена с недоверием посмотрела на Андрея, но ничего не сказала, а только покачала головой.

— Все, пора!

— Ты опять будешь работать ночью?

— Нет, что ты! Сегодня постараюсь пораньше. А в выходные съездим в центр, и вы сами посмотрите, что там все спокойно.

— Давай не будем загадывать.

Ровно в девять черная служебная «Волга» отъехала от жилого дома на Крылатских Холмах и направилась в сторону центра Москвы.

27 октября 1993 года, среда, утро

Москва. Кутузовский проспект

Черная «Волга» повернула с Рублевки, «потолкалась» немного в пробке у выезда на Кутузовский и, не задерживаясь среди верениц машин, преимущественно советского производства, стремительно понеслась по резервной полосе. Несмотря на то что синих спецсигналов у машины не было, спецталон гарантировал водителя от неприятностей. Во всяком случае, гаишники сквозь пальцы смотрели на нарушения, совершаемые служебными машинами со спецталонами.

Вообще езда по резервной полосе чаще всего была вызвана не служебной необходимостью, а привычкой при наличии документа ехать не в общей толпе, а отдельно. Правда, в случае с Орловым, легкие нарушения правил дорожного движения можно было бы считать оправданными, особенно в тех случаях, когда он торопился на какое-то важное совещание или встречу. Тем более что он, несмотря на то, что работал в Администрации Президента, оставался сотрудником министерства безопасности.

Взгляд Орлова скользил по мелькающим справа от проспекта домам, ставшим к середине осени какими-то особенно серыми, фигуркам людей, уже одевших плащи и куртки, по припаркованным у тротуаров «жигулям», «москвичам» и «волгам», по пожелтевшей листве деревьев и жухлой траве газонов.