И весь ее джаз… - Иосиф Гольман

А я напряженно размышлял по поводу профессора.

Как же до меня раньше не доперло! Уже многое можно было бы предпринять.

Профессор, несомненно, умен и со связями – раз.

Второе – он охоч до бабла. Это очень важно, потому что не азартный человек не склонен к риску за деньги.

И наконец, что, может быть, самое важное – профессор вполне упертый мужчина. То бишь – не вполне рациональный. И это вообще замечательно, потому что любой рациональный мужик после моей смерти заберет у беззащитной Наргиз все деньги.

А еще его упертость важна потому, что игра предстояла серьезная. И что-то мне подсказывало, что если этот тип даст слово – то он его не нарушит.

Такое внезапное «внутреннее» открытие резко поменяло мои планы.

Прежде я думал в ближайшие три часа переехать на очередную хату – в старой слишком прижились. Ничего страшного, с руками моей девочки и новая хата к вечеру станет домом. Вторым делом было продумать конкретный план встречи с Амирчиком. Он приезжает ко мне завтра, и я не хочу импровизировать на ходу.

Но теперь все будет по-другому.

Я лихорадочно набирал номер Береславского.

Как жаль, что озарило меня только сейчас!

Наргиз с некоторой тревогой наблюдала за моими действиями.

– Все хорошо, малышка! – улыбнулся я. Она улыбнулась в ответ – как будто тучки ушли с ясного неба. И снова стала кормить кошку.

– Алло? – сразу откликнулся Береславский. Очень хорошо, он на месте.

А мог бы куда-нибудь уехать, разбив все мои едва появившиеся планы. Хотя это же мобильный! Он может быть где угодно. Напряжение вернулось.

– Добрый день, Ефим Аркадьевич! – сказал я вполне светским голосом.

– Здравствуйте, – сухо ответил профессор. Сергей Краснов явно не был его лучшим другом.

– Хотел бы с вами встретиться.

– Мы недавно встречались, – вежливо отказал собеседник. Это действительно было так – он привез первые триста тысяч рублей из своего долга.

– Сейчас по другому вопросу, – сказал я.

– А разве у нас есть другие вопросы? – удивился профессор.

– Мне нужна ваша помощь, – вырвалось у меня. Господи, этих слов я не произносил лет пятьдесят! А может, и вообще никогда не произносил.

– Хорошо. Где и когда? – ответила трубка после слегка затянувшейся паузы.

– Где скажете, – сказал я.

– На Красной Пресне. Набережная возле ресторана «Генацвале». Кораблик называется «Васисуалий». Буду там через час.

– Спасибо, – еще раз я использовал несвойственную мне лексику. Кстати, умных слов уголовник Грязный знает немало – в тюрьме сохранились прекрасные библиотеки. И читать мне всегда нравилось. Может, потому что другими интересными делами я там не был отягощен. Так что за двадцать три года плотного чтения можно было поднабраться красивых слов.

– Мы куда? – спросила моя жена. Ни тени тревоги. Просто ради информации. Куда муж, туда и жена.

– К одному профессору, – сказал я.

– К врачу? – напряглась она.

– Профессор – не обязательно врач, – повысил я ее культурный уровень. – Просто умный человек.

– Хорошо, – сказала она и засмеялась. Видать, что-то было смешное в слове «профессор». Хотя она в любом слове могла найти что-то смешное.

Мы поймали мотор и направились на Красную Пресню. Свою «Приору» с астраханскими номерами я продал на запчасти, без документов, а в метро уже давно не совался, можно было случайно попасться на глаза какому-нибудь наблюдательному менту. Хорошо хоть в сентябре похолодало, и моя куртка уже не так глупо смотрится.

Приехали явно рано, он сказал, что будет через час.

Ну и отлично, есть время осмотреться.

Корабликов с именем «Васисуалий» стояло целых три, боком друг к другу. Приглядевшись, я увидел что Васисуалии все-таки разные. Один, самый маленький, – просто «Васисуалий». Другие имели индекс 2 и 3.

Я посмотрел на часы – можно было потихоньку двигаться.

– Пойдем, – позвал я жену и начал спускаться по ступенькам схода.

Спиной почуял, что Наргиз сзади нет. Метнулся назад – она по-прежнему стояла у гранитного парапета, наблюдая за проплывавшим мимо маленьким банкетоходом «Лоцман». Глаза у нее были распахнутые, и вся она, похоже, витала в каких-то нездешних сферах.

Я обнял малышку.

– Хочешь прокатиться?

– Очень, – выдохнула она. И почему-то не рассмеялась.

– Заметано, – сказал я. – Может, сегодня и прокатимся.

Она схватила меня за руку, и мы пошли вниз, к причалу.

Я шел и думал, что обязательно сегодня прокатимся. Даже если это не предусмотрено расписанием профессора и кораблика. В конце концов, плыть или не плыть суденышку, решает толщина пачки. А у меня деньги имелись – Полей переслал все обговоренное, так сильно ему хотелось перевести стрелки заказа. И тратить эти деньги на прихоти Наргиз было не только не жалко, но удивительно приятно. Траты на себя такие ощущения даже близко не вызывали.

– Можно увидеть профессора Береславского? – спросил я у матроса, складывающего мусор в пластиковый контейнер.

– А он – профессор? – удивился матрос. И объяснил: – На «Васисуалии», в кормовой каюте. Он всегда там, когда приходит.

– Котором «Васисуалии»? – уточнил я.

– На просто «Васисуалии». Остальные – с номерами.

– А почему «Васисуалиев» три? – Этот вопрос не мог оставить меня равнодушным.

– Потому что у Вась Васича – три кота. И все – Васисуалии, – весьма странно ответил матрос. Теперь вместо одного вопроса у меня их было целых три. Кто такой Вась Васич? Зачем ему три кота? И все тот же первый: зачем называть три судна одним и тем же именем?

Но задавать их я больше не стал, а изысканно закончил беседу:

– Благодарю вас.

Необходимо было мысленно настроиться на учтивый тон. В прошлые разы я разговаривал с профессором Береславским неправильно.

Мы прошли сквозь два корпуса суденышек и попали на просто «Васисуалий». Обойдя по боковой тропке, дотопали до кормы. Дверка крошечной каюты была открыта. Я попросил Наргиз остаться снаружи – она была счастлива. Пахло водой и шашлычком, над рекой летала чайка, а вокруг были столичные виды, за которыми издалека приезжают туристы.

Внутри каютка была действительно маленькая, три шага в длину. Зато с окнами на обе стороны, двумя диванчиками и небольшим столом, на котором стоял электрочайник.

– Здравствуйте, – сказал я.

Профессор, что-то писавший в ноутбуке, от неожиданности вздрогнул:

– Добрый день. Присаживайтесь.

– Присаживайтесь вместо садитесь – это обдуманно или случайно? – шутливо поинтересовался я. Мне не хотелось его напрягать.

– Случайно, – сказал он. Ему не хотелось со мной шутить.

– Послушайте, Ефим Аркадьевич, – мне тоже расхотелось шутить. – Когда я сказал про помощь, то имел в виду не себя.