Карибский кризис - Федор Московцев

Хороший конец бывает только в сказке… ну, говорят еще, что «в женщине, как в сказке, должен быть хороший конец»… ну а данный эпизод с векселями кое-для-кого завершился отнюдь не сказочно. Тот самый посредник, который вывел Блайваса на Лечи, а также еще один черт, дружбан этого посредника, были застрелены в собственном офисе на Тверской улице. А один из моих подставных людей, получавший товар на фирмах, просто бесследно исчез.

По результатам этого проекта я планировал избавиться от проблемных долгов — расплатиться с кредиторами, однако по мере поступления средств на расчетный счет они расходились куда угодно, но только не на погашение задолженности. Как только появлялись свободные деньги, они моментально засасывались в страшные черные дыры. Так, на оборудование и ремонт аптек, переданных горздравотделом, к началу 2004 года было израсходовано около пяти миллионов рублей, и, несмотря на то, что под векселя было взято много аптечного товара, потребовались дополнительные расходы на приобретение медикаментов для аптек.

Что касается Экссона — там, хоть и было стабильно, и доходы постоянно росли, но, чем больше мы зарабатывали, тем жестче действовали наши конкуренты. Кроме того, постоянно менялись условия работы с нашими основными партнерами — Управлением железной дороги и аккумуляторным заводом Балт-Электро. Ответственных исполнителей Управления РЖД тасовали, как карты, достигнутые вчера договоренности сегодня уже могли ничего не значить, многих поставщиков динамили с оплатой годами — они поставляли продукцию, а им не платили, судиться же с такой структурой совершенно бесполезно. Вопросы конкурентной борьбы и взаимоотношения с контрагентами не входили в круг моих обязанностей, но я знал, каково приходиться Артуру и Владимиру. Они успешно преодолевали всё возрастающие трудности, но в любой момент всё могло закончиться. Всем было ясно, что наша тема с заводом Балт-Электро не вечна и когда-нибудь нам придётся искать что-то новое. Но найдётся ли мне месте в новом проекте?!

Чем быстрее развивались события на Экссоне, тем повелительнее становится требование развивать альтернативный путь (медицинский и аптечный бизнес — то, чем я располагал). Я поставил перед собой задачу добиться ультимативных успехов в этом направлении. Во что бы то ни стало мне нужно было обеспечить себе запасной аэродром на случай, если на Экссоне что-то пойдёт не так.

Я мог сделать и действительно делал всё возможное и невозможное, дабы преуспеть на нескольких фронтах. Я был готов пожать плоды победы. Но когда запущенная мной с авантюристической смелостью финансовая машина оказалась на краю пропасти и оставалось только две возможности — либо проскочить над этой бездной по рельсам успешного медицинского бизнеса (в чем уверенности не было), либо провалиться в неё и навсегда прослыть в деловом мире безнадёжным банкротом, — я не колеблясь и без сожалений впутывался во всё более и более рискованные авантюры. Что руководило моими действиями?! Не иначе как потусторонние существа с рогами и копытами.

Глава 29,

Повествующая о реальном человеке

Моё знакомство с Василием Кохраидзе состоялось летом 1996 года благодаря моей подруге Кате Третьяковой. Василий, плотный, коренастый, круглолицый, усатый, с большим разбойничьим носом, был другом Катиного отца, и на своей машине отвёз нас в Абхазию, где поселил у своих родственников. Мы провели там два незабываемых месяца. Мы с Катей планировали пожениться, но обстоятельства сложились таким образом, что она уехала в другой город (как потом выяснилось, во Владивосток, где служил её отец), и мой с ней контакт был утрачен. В июле следующего, 1997 года, я женился на Мариам. Катя вернулась в Волгоград в августе. На второй день после приезда и за день до своего 24-го дня рождения она погибла в автокатастрофе.

Следующая моя встреча с Василием произошла летом 1999 года — совершенно неожиданно он появился в моём офисе, никак не объяснив причину своего внезапного приезда (на тот момент он проживал в Москве). Он пробыл в Волгограде неделю. Мы каждый день виделись, он побывал у меня в гостях, мы съездили на Катину могилу (как раз была годовщина), много говорили о делах. Оказалось, Василий возглавлял компанию «Медкомплекс», торговавшую медицинским оборудованием — не учредитель, а наёмный директор. То есть занимался примерно тем же, что и я. Если я специализировался на продаже продукции Джонсон и Джонсон и Б. Браун, то его компания занималась в основном продажами лабораторного оборудования и расходных материалов.

Цель его приезда выяснилась в день его убытия. Я провожал его на поезд, и на перроне он поведал, что в своё время его кинули ребята, ставшие впоследствии хозяевами московского банка «Совинком». И если раньше невозможно было призвать их к ответу, то сейчас появились рычаги воздействия, ведутся переговоры. Узнав о существовании волгоградской компании с таким названием, Василий решил проверить — может, появятся дополнительные зацепки для взыскания долга. Оказалось, это просто совпадение. Видно невооружённым глазом: явно не тот уровень.

Услышав это, я почувствовал себя бараном, которого провезли мимо бойни.

— Ну, ты чего так напрягся, всё в порядке, — сказал Василий, протягивая руку.

Пора было уже заходить в вагон. Попрощавшись, мы расстались.

— Рад был встрече, увидимся! — крикнул Василий из тамбура.

Окончательно поняв смысл приезда Василия, я невольно вздрогнул. Для меня это были дни скорби, дни воспоминаний (Катя очень много для меня значила, и её уход стал для меня трагедией), а для моего гостя — дни пытливых наблюдений. Скорее всего, Василий не ограничился одними наблюдениями, и тайно обыскал шкафы, тумбочки, и все места, где хранились документы.

Далее, у нас завязались деловые отношения. Василий отгружал мне на реализацию крупные партии товара — рентгенпленку, шприцы, системы, химреактивы, инструменты, недорогое отечественное оборудование, и т. д. Сроки реализации не оговаривались, и я часто перехватывался деньгами, которые должен перечислить на Медкомплекс — впрочем, не утрируя, чтобы не испортить отношения. Сложилась такая ситуация, при которой Совинком постоянно ходил в дебиторах у Медкомплекса. Меня очень выручали эти деньги, особенно учитывая, что летом 2001 года я перебрался в Петербург и вступил в новый бизнес.

В конце 2001 года у Василия возникли проблемы. При взыскании долга со своих дебиторов (учредителей банка Совинком), он, бывший военный, отслуживший в Афганистане, применил самый эффективный калькулятор — АК-47, и в дебиторских рядах появились невосполнимые потери. На него завели уголовное дело и выставили в розыск. Он приехал ко мне в Петербург и попросил отдать ему наличными то, что Совинком задолжал Медкомплексу, плюс пять тысяч долларов в долг. Итого набегала сумма $30,000. Это грозило неприятностями с учредителями Медкомплекса, так как я задолжал фирме, а не лично наёмному директору, теперь уже бывшему. Но Василий попросил меня довольно убедительно отдать деньги ему в руки. Прямо ничего такого не говорилось, но мне стало ясно без лишних слов, что я достаточно долго кредитовался, пользовался чужими деньгами, теперь пришла пора платить по векселям. Ибо сказано: ничто на земле не проходит бесплатно.

Для передачи денег мы встретились в кафе «Онтромэ» на Большой Морской улице, напротив Внешторгбанка. Как всегда, стоял гул дневных голосов, играла заунывная психотропная музыка, которую можно с легкостью использовать для терапевтических программ в психушках. Перед Василием стоял фужер с дымящимся латте (высокая стеклянная чашка на ножке, по форме напоминающая фужер для шампанского) и тарелка с двумя французскими пирожными; передо мной просто латте. В момент передачи денег, только что снятых со счета (то были, как обычно, оборотные средства — перечисленные клиентами деньги), мне показалось, что в кафе наступила мгновенная тишина, хотя я продолжал слышать и гул голосов, и музыку; и было бы естественно, чтобы это состояние разразилось какой-то катастрофой. Но ничего не случилось, я старался поддерживать непринужденный разговор, делая вид, что для меня это самое обычное занятие — снимать со счета деньги и отдавать их тут в кафе, потягивая латте из фужерчика. А в голове проносились кошмарные видения — снова где-то перехватываться деньгами, товаром, возможно, новые займы, финансовые дыры, недостачи, проблема зависшего склада. Ведь берёшь чужие деньги, а отдаёшь-то свои. В свете всего этого мне показалось, что сидящий напротив человек потерял всякое сходство с давно известным мне Василием. Он говорил о вещах, которые в прежнее время никогда не могли бы ему прийти в голову.

— …да, новая жизнь, Андрей, новая жизнь, — сказал тогда Василий, пряча пачки банкнот во внутренних карманах пиджака. — Сколько я их прожил, штуки три, наверное. Был Афганистан, мы заезжали в села на БТР-ах и расстреливали всех подряд, как уток в тире. Потом Москва, жизнь с богатой тёткой на положении друга сердца — немного странно для бравого офицера и самостоятельного мужика. И многое, многое другое…