Пруденс (Чужой мужчина) - Джилли Купер

Береника посмотрела на него с явным неодобрением.

— Джеймс, ты просто не осознаешь, как пагубно действует на тебя эта белая мука. Меня поражает ваша кошмарная английская еда — какие-то отбросы. Айвен в Нью-Йорке жил на одних гамбургерах, когда я с ним познакомилась. И неудивительно, что он почти довел себя до язвы.

— Когда выходит твоя новая книга? — спросил Джек.

— В январе. Она будет переведена на пятнадцать языков.

— Да, а для начала ее не мешало бы перевести на английский, — сказал Туз.

— Издевайся, дорогой, издевайся, — ответила Береника, смеясь. — Айвен не выносит моего литературного стиля. Да, боюсь, он слишком академичен, но я привыкла писать, рассчитывая на наиболее интеллектуальную категорию читателей. Знаете, я до сих пор не могу поверить, что нахожусь наконец в родных местах Айвена.

—  — Мы тоже никак не можем поверить, что ты уже здесь, — сказал Джек. — Туз, по-моему, мы должны заказать не меньше четырех бутылок вина?

— Так интересно пойти для разнообразия в ресторан, где меня абсолютно никто не знает, — продолжала Береника. — В Штатах я не могу даже через улицу перейти, чтобы передо мной не расстилали ковровых дорожек.

«Крайне отвратительная особа», — подумала я.

— Не падай духом, дорогая, — прошептал мне на ухо Джимми Бэттен. — Как у тебя дела с Пендлом?

— Он приедет в субботу и заберет меня отсюда.

— Значит, не слишком хорошо? Я кивнула.

— Так я и думал, — он еще понизил голос. — Все еще гоняется за Мэгги? Бедняжка Пру. Мне следовало предупредить тебя, когда мы встречались в Лондоне. Мэгги, кстати, тоже выглядит ужасно. Я еще никогда не видел, чтобы кто-нибудь так быстро дурнел. А ведь она привыкла быть «такой красивой».

Ужин, казалось, продолжался целую вечность. Я заставляла себя есть и часто глотать вино из бокала. Туз обсуждал с Джимми Бэттеном проблему подростковой преступности в Нью-Йорке. Береника не уставала осуждать «совершенно невозможный» стиль жизни Джека и восхвалять свой собственный «здоровый образ жизни».

— Ты должен избавиться от всех земных прихотей, — вещала она, помахивая в воздухе вилкой с кусочком цветной капусты. — Я это сделала и прикоснулась к божественной красоте вселенной.

— Ну, я никак не могу отречься от всего земного, — протестовал Джек. — Я должен зарабатывать деньги, чтобы прокормить две семьи.

Потом Береника стала рассказывать о своем последнем муже:

— Я хотела, чтобы между нами установились отношения, базирующиеся на доверии и открытости, а ему был нужен только его .спорт. Мне кажется, мы с ним вообще не были способны найти ни одной точки соприкосновения.

— А может быть, вам с Тузом тоже не удастся найти общих интересов? — спросил Джек. Внезапно я почувствовала, как его ступня начала тереться о мою ногу.

— О, их совсем нельзя сравнивать. Тут совершенно другой случай, — горячо возразила Береника, накрывая руку Джека своей прекрасной загорелой рукой. — Айвен — человек, который вызывает благоговейный ужас. Он умеет совмещать несовместимое, и это так прекрасно. У нас с ним было множество весьма продуктивных многочасовых бесед.

— Удивляюсь, что ты находишь его не слишком убедительным, — сказал Джек.

— Ну конечно, он ведет себя в споре как лев, — согласилась Береника. — Но я стараюсь с этим бороться и получаю огромное удовольствие от дискуссий с ним.

Встретясь на мгновение взглядом с Тузом, я почувствовала, что краснею, и сразу отвела глаза.

— Конечно, я уже была большой звездой, когда встретила Айвена, — продолжала Береника. — Но до нашей встречи моя жизнь была абсолютно пустой. Мне не хватало любви для полного счастья и заботы другого человека, который бы полностью посвятил себя мне. Ты даже не представляешь себе, как радикально Айвен изменил мой образ мыслей.

— Но Туз никогда не бросит своего дела ради кого бы то ни было, — серьезно сказал Джек.

Но Береника, казалось, не заметила его реплики и продолжала развивать выбранную тему. Она так увлеклась, что даже не обратила внимания на то, как Джек перекатил по столу поближе ко мне пустую бутылку из-под тоника, горлышко которой было заткнуто свернутой в трубочку бумажкой. Я вытащила ее и развернула. Там было написано одно слово: «Помогите».

Я написала на обратной стороне бумажки «Я тебя люблю», воткнула ее на прежнее место и перекатила бутылку обратно к Джеку. Было очень приятно осознавать, что Джек так же, как и я, считает Беренику непроходимой дурой. А Береника определенно была без ума от Туза. Она достигла той стадии влюбленности, когда уже она не могла не думать и не говорить о нем каждую секунду. Ей страшно хотелось каждое мгновение прикасаться к нему, вот и сейчас ее рука блуждала то по его волосам, то по его руке, то по бедру.

Потом она решила и меня подключить к разговору. Она перевела на меня взгляд и спросила, что я думаю о положении в Северной Ирландии. Но как раз в этот момент мой рот был занят непрожеванным куском цыпленка, поэтому я только потрясла головой. Тогда она стала говорить, что, по ее мнению, у людей в этой стране поразительное и совершенно непостижимое для нее стремление к насилию.

После этого она повернулась к Мэгги. Мэгги сегодня была одета в ту самую юбку, которую Туз привез для нее из Штатов.

— Маргарет, я так рада, что ты носишь эту юбку. Мы с Айвеном обошли по меньшей мере дюжину магазинов, пока подобрали необходимый оттенок, — сказана Береника, повернулась к Тузу и лизнула его в ухо. — Дорогой, ты даже не представляешь себе, какой подарок я тебе приготовила. Но ты получишь его попозже, — громко заявила она.

Я больше не могла это выносить. К тому же в ресторане было слишком жарко: я чувствовала, как капли пота выступают на моем лбу.

— Мне надо пойти в уборную, — пробормотана я, выбираясь из-за стола. Я вышла из зала в холл и поспешно устремилась в туалет.

Выйдя оттуда, я увидела в холле Джимми Бэттена.

— Я отвезу тебя домой, — предложил он.

— О, пожалуйста, — почти плача попросила я.

Я снова почувствовала себя совсем больной, у меня кружилась голова.

— Сейчас, только схожу предупрежу остальных.

— Разве нельзя попросить официанта сообщить им это после нашего отъезда?

Мне не хотелось сейчас видеть Туза.

Снег продолжат падать, когда мы с Джимми ехали домой. На кронах деревьев, крышах домов и воротах уже образовались целые сугробы. Когда мы доехали до деревни и уже направлялись по последнему прямому участку дороги к дому Малхолландов, то увидели на обочине большой плакат, надпись на котором гласила: «Неогороженная дорога. Осторожно — животные».

— Совсем не животных здесь надо опасаться, — с горечью сказала я.