Возрождение - Чарльз Шеффилд

- Рядом с трупами?

Капитан удивленно поднял брови.

- Ну да. Ты хочешь выбросить их наружу? Может, нам утром захочется провести вскрытие, а под дождем они за ночь совсем развалятся. Покойники и так не в лучшем виде.

Ханс говорил холодно и небрежно. Дари приходилось видеть его другим, но сейчас капитан не проявлял никаких признаков эмоций. Наверное, только таким и должен быть эксперт по чрезвычайным ситуациям. Сочувствие и человеколюбие - это по части Грейвса. По объему знаний никто не может превзойти Талли. Если вам нужна консультация по артефактам Строителей или способам общения с их слугами, то надо обращаться к самой Дари. А вот в опасной ситуации, угрожающей жизни, никого нет лучше Ханса Ребки. Потому что эмоции и высокие чувства - не лучшая подмога для быстрого принятия решений.

Бен устроился в кресле пассажира, Ханс возился с чем-то сзади, устраиваясь, Дари не решилась обернуться и посмотреть, что он делает. Она смотрела в окошко. Солнце опустилось еще ниже, почти коснувшись горизонта. День на Марглоте был длинный, и им предстояла такая же длинная ночь. Мокрая растительность блестела под дождем, который все лил и лил. Безрадостная картина. Сейчас нужно отдохнуть, а завтра придется решать вопрос с пищей - запасы скафандров скоро иссякнут. Еще неизвестно, могут ли люди выжить на Марглоте. Дари устремила невидящий взгляд в окошко. Она так устала, что ни о чем больше не могла думать. Неожиданно ее внимание привлек яркий луч света, пронзивший густые темные облака. Свет все нарастал, пока его столб не достиг нескольких метров в ширину.

- Ханс!

- Что?

Невероятно! Похоже, он заснул.

- Смотри! Там, перед машиной! Что-то происходит.

- Погоди… - Ханс выглянул из-за плеча Дари. - Что- то новое?

- Оно только сейчас появилось, я видела! Что это?

- Не знаю. Оно меняется…

Столб света начал укорачиваться, угасая с верхнего конца, в то время как нижняя его часть поднималась над землей и уплотнялась, приобретая определенную форму. В результате образовался сияющий эллипсоид - он висел над промокшей землей на высоте примерно трех метров, постепенно превращаясь в сферу. Сфера начала медленно опускаться - три метра, два, один… Наконец она коснулась земли и взорвалась, осветив окрестности ярчайшей вспышкой, от которой светочувствительные защитные стекла шлемов стали почти черными.

Когда путешественники снова прозрели, светящаяся сфера уже исчезла. Но не бесследно. Три человеческие фигуры в скафандрах сидели спиной к спине на склоне холма, вытянув ноги.

Дари с изумлением взирала, как одна из фигур медленно поднимается на ноги. Человек смотрел в другую сторону, и она не могла видеть его лица. Машину он, по-видимому, еще не заметил.

- Ну что ж, пожалуй, это можно назвать прогрессом, - произнес голос. - Когда ты только что был нигде, да еще в условиях почти тройной перегрузки, оказаться где-то уже неплохо. Что же касается того, зачем мы здесь…

Человек умолк, но Дари большего и не требовалось. Только один человек в рукаве Стрельца обладал таким глубоким звучным голосом.

Джулиан Грейвс.

Рядом с ним неуверенно поднимались на ноги еще двое - на их лицах было написано такое же удивление, какое испытывала Дари. Спутников советника она узнала сразу: Торран Век и Тери Даль.

Оставался только один вопрос. Зато самый важный. Его и задал Джулиан Грейвс, обращаясь к экспертам по выживанию. Правда, вопрос этот в равной мере относился и к Дари, Хансу и Бену - зачем они все оказались здесь?

Глава 24

Последние

На борту «Все - мое» царила растерянность. Его обитатели шушукались по углам. Каллик, Ж'мерлия и Архимед сбились в кучку - насколько это вообще достижимо, если имеешь дело с таким гигантом, как Архимед, - в двигательном отсеке корабля.

- Господин Ненда очень рассержен, - заявила Каллик. По ее тону было ясно, что она здесь главный источник информации о капитане.

- Он ругает нас? - испуганно спросил Ж'мерлия.

- Ты думаешь, он меня выпотрошит? - присоединился Архимед.

- С какой стати ему это делать? - удивилась Каллик.

- У зардалу это обычное проявление неудовольствия.

- Не советую тебе говорить об этом хозяину. Во всяком случае, он не сердится на тебя, и на нас тоже. - Многочисленные блестящие глазки Каллик зашевелились, проверяя, не приближается ли кто-нибудь. - Он ругает Клавдия. И Синару Беллсток.

- А за что? - Архимед быстро учился говорить по-человечески, хоть предпочитал язык зардалу. - Разве мы не на орбите Марглота, как и хотели? Каллик, ты же сама сказала!

- Да, это так - по крайней мере это планета с четырьмя полюсами. Я не думаю, что во всей галактике найдется еще одна такая же. Тем более - в рукаве Стрельца.

- Но я не вижу здесь никаких полюсов, а ты говорила, что мои глаза лучше, чем у любого из нашей команды.

- Ты что думаешь, Архимед, полюса - это столбы с вывесками, которые торчат из земли? Посмотри сам. У этой планеты, как и у любой другой, есть два полушария: одно из них освещено солнцем, а другое - нет. Планета вращается вокруг своей оси, и полушария все время меняются местами. Концы этой оси и есть полюса - Северный и Южный. Только эту планету можно разделить на полушария и по- другому. Одной стороной она всегда обращена к газовому гиганту, он горячий и нагревает эту сторону. Эта сторона и есть теплое полушарие, а противоположная сторона - холодное полушарие. Их центры - это вторая пара полюсов: Теплый и Холодный.

- Значит, мы попали как раз туда, куда хотели - на планету с четырьмя полюсами. Почему же тогда хозяин так злится на Клавдия и Синару Беллсток?

- Потому что они нас задержали. Если бы мы вылетели с Кайфа сразу, то не прибыли бы сюда последними. Тогда бы мы получили преимущество. Клавдий и Синара нас его лишили.

- Хозяин выпотрошит Клавдия и Синару?

- Нет. И перестань, пожалуйста, об этом говорить.

- Постараюсь. И все-таки я не понимаю. Когда мы только прилетели сюда, господин Ненда был очень доволен. Он сказал, что сигналов с других кораблей здесь нет, а значит, мы всех опередили.

- Это я виноват. - Ж'мерлия уронил свою маленькую головку в почти человеческом жесте раскаяния. - Я отвечал за связь и доложил своей хозяйке Атвар Х'сиал, что в этой звездной системе нет ни одного работающего сигнального маяка.

- Это была неправда?

- Нет. Правда, но неполная. Я не догадался поискать слабые сигналы отдельных скафандров - они передаются на других частотах. К моему великому стыду, господин Ненда сам подумал об этом и обнаружил эти сигналы, исходящие с поверхности Марглота. Хуже того, оказалось, что почти все остальные члены экспедиции уже там. Не хватает только позывных Лары Кистнер.

- Как это может быть? - Архимед удивленно выглянул в иллюминатор, уставив на планету свои огромные блестящие глаза, как будто они могли различить отдельный скафандр с высоты пятисот километров. - Если люди на Марглоте, то как-то они туда попали! А корабельных маяков нет… Каллик, где же корабли?

- Господин Ненда спрашивал то же самое. К моему стыду, я не знаю, что ответить. Он очень сердится.

- И не зря. Мы подвели его. - Архимед нервно оплел свое туловище темно-синими Щупальцами. - Он наверняка всех нас выпотрошит. Сначала зарежет Клавдия и Синару Беллсток, а потом нас. Каллик, ты дольше всех служишь господину Ненде и лучше всех его знаешь. Пожалуйста, поговори с ним! Постарайся смягчить его гнев и попроси, чтобы он не наказывал нас слишком строго. Мои внутренности мне очень дороги.

Луис и в самом деле был очень зол. Прежде всего на Клавдия, который в стельку изжарился на Кайфе и бросил «Все - мое» в Бозе-узел, чуть не погубив любимое детище и единственную собственность Ненды, не говоря уже о тех, кто был на борту. Торговец ни минуты не сомневался, что Клавдий врал, как истый полифем, когда утверждал, будто в таком состоянии управляет кораблем еще лучше.

Сам Клавдий сейчас валялся на полу грузового отсека - обмякшая и хнычущая куча огуречно-зеленых отбросов. Он стенал, уверяя, что страдает от самого жестокого похмелья за всю историю галактики. Только ему не удалось пробудить в Луисе ни единой крупицы жалости. Тот лишь пнул Клавдия и вышел, кипя от злости.

Да еще эта Синара Беллсток! Что она там пила или нюхала на Кайфе - ее личное дело и Луиса не касалось. Только его определенно касалось то, что было потом. Эта дрянь, можно сказать, силком затащила Ненду в постель, и когда он еще только разгорелся и готов был продолжать хоть до тех пор, пока «Все - мое» не развалится на куски, взяла и одним махом отрубилась! И разбудить ее было нельзя даже пушками. Луис мог трудиться сколько угодно - она ничего не чувствовала. Некрофилия, правда, была ему не в новинку, да вот ни о каком удовольствии уже не было и речи. Луис отволок девицу в ее каюту и оставил отсыпаться. Затем пошел к себе, оделся и стал бродить по кораблю, ища, кого бы убить.