Прыжок - Роман Злотников

Между тем, насильер оценил его рывки и перемещения как еще один признак страха. Он разинул рот в еще более широкой ухмылке и демонстративно шумно втянул воздух ноздрями.

— О-о, я чувствую запах страха! Он будоражит кровь сильного и парализует слабого. — После чего максимально распахнул глаза и взревел: — Гляди же, на что способен насильер, гляди и бойся еще больше! — После чего… полоснул себя своим ножом по левой руке. Тиэлу на мгновение опешил. Это как перед боем нанести самому себе рану, снижающую твою собственную боеспособность? Он что, совсем дурак, что ли?

— Гляди и бойся! — взревел насильер и полоснул себя по груди. — Бойся! — И новое движение ножом, располосовавшее левую грудную мышцу. — Бойся!!!

Тиэлу окончательно остановился, насмешливо глядя на беснующегося перед ним насильера, перешедшего к полосованию уже собственного лица. Так вот, значит, откуда у него на лице шрамы. Сам себе устроил. Да и на теле их, похоже, тоже немало. Только на фоне этих татуировок они не очень-то видны… Но если все, на что способны насильеры, это резать самих себя, то предположение адмирала о каннибализме, похоже, не имеет под собой оснований. Если только они не хрумкают какие-нибудь кусочки, которые откромсывают от себя же. Это как, тоже каннибализм, или данное извращение стоит именовать как-нибудь иначе? Например… каннэгоизм.

— А теперь почувствуй мое насилие на себе! — взревел уже до предела распалившийся насильер и, воздев нож в картинной, но совершенно идиотской с точки зрения достижения максимальной эффективности при атаке готового к ее отражению противника позе, ринулся на Тиэлу. Тому даже не пришлось применять никакого приема. Мастер просто дождался, пока его противник не приблизится, а затем скользнул в сторону, наградив насильера звучной затрещиной по затылку и придав ему этим действием солидное дополнительное ускорение. Горемычный Пиллис влетел прямо в одно из полотнищ, висящих между колоннами, пробив его ножом и запутавшись. Полотнище затрещало и… рухнуло на насильера. Тиэлу несколько мгновений рассматривал образовавшуюся на полу шевелящуюся и воющую кучу с вызывающе-насмешливым видом, а потом развернулся к оставшейся за столом шестерке «балахонов».

— Это и есть истинный насильер? Я не слишком впечатлен.

В зале повисла напряженная тишина. Некоторое время шестеро сидящих за столом и стоящий перед ними руигат молча рассматривали друг друга, потом Примар медленно произнес:

— Хм, значит, вы, руигат стараетесь уклониться от насилия, а не встретить его с радостью и благодарностью? Я был о вас несколько другого мнения.

Тиэлу пожал плечами.

— Ну да, именно так. Мы, руигат, считаем глупостью и применять насилие к самому себе, и специально подставляться под чужое. Но мы его не боимся, ибо слишком хорошо ему обучены, чтобы в схватках друг с другом иметь шанс обойтись без потерь. В отличие от схватки с… — тут он повернулся к Пиллису и все так же нагло усмехнувшись, припечатал, — истинным насильером.

— Ты! — взревел наконец-то выпутавшийся из-под упавшего полотнища Пиллис, снова вздымая свою дурацкую художественную поделку и бросаясь в атаку. — Я убью тебя! Я… ы-хек! — булькнул он в тот момент, когда Тиэлу отправил его в полет в противоположенный конец залы.

— У тебя слишком большая инерция, — объяснил насильеру мастер, когда он медленно сел, тряся головой, которой чувствительно приложился об пол. — Ты перебрал со скоростью, да и ноги ставишь совершенно бестолково. Так что, чтобы сбить тебя с ног, не нужно прилагать ну совершенно никаких усилий.

— Ы-ы-ы! — ревел насильер, поднимаясь на ноги и снова бросаясь на Тиэлу. — Ты-ы-ы… Я вырву твое сердце, съем твою печень! Я сотру… ухк!

— А еще ты не умеешь падать, — продолжил оценку действий своего противника мастер, отправив противника в очередной полет. — Это вообще-то очень важно — уметь правильно падать. Если ты овладеешь этим искусством, то при падении будешь получать куда меньше повреждений.

— Й-а-а вырву тебе язык и выколю глаза! — взвыл насильер, снова кидаясь на Тиэлу. — Ты сдохнешь зде-е-екх-ыхк…

— И выброси ты этот свой дурацкий ножичек, — посоветовал мастер Пиллису. — Судя по тому, как ты с ним обращаешься, он куда опасней для тебя самого, чем для кого-то… ну вот, я же говорил, — закончил Тиэлу с крайне расстроенным видом, аккуратно придержав насильера и мягко опустив его на пол залы.

Эта дурацкая схватка должна была быть завершена не менее эффектно, чем проведена, поэтому на этот раз он не стал кидать атаковавшего его Пиллиса, а принял его неуклюжий, размашистый удар ножом на блок и, захватив его кисть, развернул ее так, чтобы вычурный нож насильера оказался повернут лезвием к его же животу. После чего тот сам насадился на собственный клинок.

— Эй, где тут у вас тут поблизости регенерационная капсула? — спросил мастер, разворачиваясь от упавшего противника, с растерянным видом пялящегося на свой клинок, торчащий из его же живота, к сидевшим за столом «балахонам». Но тех, похоже, охватил шок. И эту ситуацию стоило обыграть максимально.

— Вы что, окаменели, что ли? — насмешливо протянул Тиэлу. — А еще щеки надували: да мы, да насильеры, да бойся-пугайся, а то в песочницу не пустим… а как один из ваших сдуру на свой же ножичек наткнулся, так сразу штанишки обмочили?

— Ты! — Примар взвился в воздух, выбросив в сторону мастера над вкусом вытянутый палец, дрожащий от возмущения. — Ты убил его! Ты не выйдешь отсю…

— Да ладно вам — убил, — грубо оборвал его Тиэлу. — Этим, что ли? — И он пренебрежительно щелкнул по рукояти клинка, торчащего из живота Пиллиса, отчего того всего перекосило. — Этим убожеством вообще хрен кого убьешь. Если только курицу. С такой-то формой…

— Ты насмехаешься над священным клинком насильера? — тут же взъярился еще один «балахон», но в этот момент в разговор снова вступил тот, кто сидел справа от Примара:

— А ты уже кого-нибудь убивал, руигат?

— Да, — спокойно ответил мастер, а затем показно-заинтересованно спросил: — Этого тоже, что ли, надо добить?

В зале мгновенно установилась абсолютная тишина. Даже валяющийся с клинком в кишках Пиллис, казалось, затаил дыхание. Около минуты все, находившиеся в зале, молча сверлили друг друга взглядом, а затем правый «балахон» торжественно поднялся с кресла и… откинул свой капюшон на спину, открывая лицо.

— Меня зовут Канно Игресиал. Я — Примар насильеров Иневера. Я приглашаю тебя к нам, руигат. Тебя и всех твоих друзей. Клянусь, у нас вы в полной мере сможете утолить свою страсть к убийству!

Глава 12

— Пламенная!!!

Отчаянный крик Виксиля, уже давно тайно влюбленного в нее и потому при малейшей возможности оказывающегося поблизости от Пламенной, донесся до нее в тот момент, когда она уже раскрыла купол своего «овала». Тэра вздрогнула и резко обернулась. Прямо за ее спиной маячило трое Деятельных разумных мужского пола и… весьма неприятного вида. Но куда больше Пламенной не понравилось то, что творилось за их спинами.

В Тинири она вылетела с усиленной группой в двадцать восемь Избранных. Место было неприятное — в это поселение Избранные вылетали на вспышку насилия уже четырнадцать раз. И каждый раз купировать очередную вспышку становилось все труднее и труднее. Слава Богам, ближайший Координационный центр располагался всего в трех минутах полета, так что время реакции не превышало десяти минут. Поэтому ни единого срыва в этом поселении у них пока что не случалось.

Месяц назад она решила усилить местную группу срочного психоэмоционального воздействия. Ну, не только местную, — всего было усилено восемнадцать групп, что мгновенно съело все ее невеликие резервы, народившиеся вследствие того, что удалось провести через ускоренный курс психологической устойчивости набранных с бору по сосенке танцоров, откликнувшихся на призыв Симпоисы оказать помощь Избранным. С бору по сосенке потому, что это был уже, считай, девятый набор, а каждый последующий оказывался намного скуднее предыдущих. Кроме того, появились потери и среди Избранных, ибо постоянно выдерживать такое напряжение, какое выпало на их долю, люди были просто не способны. Тэра, как могла, старалась снизить и выровнять нагрузку, регулярно проводила ротации, заменяя группами из Координационных центров, на которые приходилось меньше всего вызовов, те, на которые приходилось их максимальное количество, отслеживая наиболее уставших и отправляя их на отдых. Причем, часто принудительно, потом что многие отказывались бросать свой пост в такое напряженное время.

Она вообще гордилась своими юношами и девушками. Большинство из них действительно были настоящими Избранными, элитой Киолы, людьми, способными положить свою жизнь и здоровье на благо всего общества. Поэтому на ней лежала великая задача: сохранить их для Киолы, не дать им сгореть и надорваться. Но за каждым не уследишь, и у некоторых наступал перегруз, а вслед за этим и неизбежный срыв. Поэтому, время от времени, среди Избранных появлялись те, кто, по тем или иным причинам отказывались от своего почетного бремени. Их было немного, но они были. И этот тоненький ручеек, уносящий с собой лучших, самых стойких, самых подготовленных, но… более не способных нести это очень тяжкое бремя, все больше и больше ослаблял Избранных.