Сквозь Топку - Джеймс Дашнер

Томас чуть с ума не сходил со страху. Он взглянул на Бренду — та сидела совсем тихо и прислушивалась. Наконец, их взгляды встретились. Поскольку рот ей залепляла лента, она могла только вопросительно поднять брови.

Ой, как ему всё это не нравилось! Наверху разгром, а они сидят здесь, притороченные к стульям, и шансов спастись — ноль. Хряски-танцоры против таких, как мистер Носик, не выстоят, это ясно, как день.

— А что, если там, наверху, — банда совсем пропащих хрясков? — вслух раздумывал он.

Бренда промычала что-то сквозь кляп.

Томас, напрягая все мышцы, начал крохотными прыжками продвигать свой стул туда, где сидела она. Он уже преодолел фута три, когда звуки борьбы внезапно стихли. Он застыл, уставившись в потолок.

Несколько секунд ничего не происходило. Потом послышались чьи-то торопливые шажки. И грохот падения. И ещё один. Затем ещё. Наверняка кто-то кого-то швыряет на пол, понял Томас.

Затем отворилась дверь, ведущая в их комнату.

На лестнице раздался быстрый топот. Тяжёлый и твёрдый. Ступени скрывались в тени, так что нельзя было увидеть, кто там бежит. Томас покрылся холодным потом.

И наконец визитёр вылетел на свет.

Минхо. Грязный, окровавленный, на лице следы от ожогов. В обеих руках по ножу. Минхо!

— Да вы, гляжу, неплохо устроились! — сказал он.

ГЛАВА 39

Несмотря на все ошеломительные события последнего времени, Томас не мог припомнить, чтобы он когда-либо до такой степени терял дар речи.

— Что... как... — заикался он, пытаясь выдавить из себя хоть что-нибудь путное.

Минхо заулыбался. Какое прекрасное зрелище! Особенно если принять во внимание, что парень выглядел сущим выходцем из ада.

— Ну вот, нашли! Ты что — думал, что мы разрешим этой ораве паршивых рях сделать с тобой что-нибудь? За тобой теперь должок. Ба-альшой-большой. — Он подошёл к Томасу и принялся разрезать путы.

— Что ты имеешь в виду — нашли? — Томас был так счастлив, что готов был захихикать, как полоумный. Они не только спасены — его друзья живы! Живы!

Минхо продолжал резать.

— Хорхе провёл нас через город. Он своё дело знает — на хрясков мы не натыкались, жратвы находили вдосталь. — Освободив Томаса, он направился к Бренде, не переставая рассказывать: — Вчера утром мы, ну, вроде как рассеялись, пошли разнюхивать там и здесь. Котелок как раз заглянул за угол переулка, где эти трое шенков наставили на вас пушку. Он вернулся, мы сильно рассердились и стали планировать нападение. Застали большинство этих козлов спящими или в отключке.

Как только путы Бренды были перерезаны, она тут же сорвалась со стула, пронеслась мимо Минхо и направилась было к Томасу, но приостановилась. Он не мог сказать, то ли она вне себя, то ли просто на взводе. Затем девушка пошла дальше, на ходу срывая липучку со рта.

Томас поднялся, но голова закружилась, комната поплыла и его чуть не стошнило. Он плюхнулся обратно на стул.

— Ой, мля. Аспирину не найдётся?

Минхо только расхохотался. Бренда подошла к подножию лестницы и остановилась, сложив руки на груди. По-видимому, она таки была вне себя. И тут он припомнил, чтó сказал перед тем, как отключиться.

«Кажется, я влип...»

Он сказал, что она никогда не заменит Терезу.

— Бренда! — опасливо позвал он. — С тобой всё в порядке?

Нет уж, об их более чем странном танце и столь же необычном разговоре при Минхо лучше не упоминать.

Она кивнула, по-прежнему стоя к нему спиной.

— В полном. Пошли. Хочу увидеть Хорхе. — Короткие, рубленые слова. Без малейших эмоций.

Томас застонал. Слава богу, все подумают — он стонет, потому что у него раскалывается башка. Точно, Бренда на него злится. Хотя нет, злится — неверное слово. Судя по виду, она, скорее, глубоко уязвлена. Ей больно.

А может, он слишком много о себе вообразил, и на самом деле ей плевать?

Минхо протянул ему руку:

— Вставай, старик. Головка бо-бо или не бо-бо, а надо убираться. Кто знает, сколько времени наши пленники будут вести себя смирно. А ну как поднимут бучу...

— Пленники? — переспросил Томас.

— Да называй как хочешь. Мы не можем выпустить их, пока сами не уберёмся подальше. Неполная дюжина парней удерживают там более двух десятков. К тому же эти два десятка ну очень недовольны своим положением. А ну как им взбредёт в голову, что они вполне могут нас похватать? Вот только очухаются от похмелья.

Томас вновь поднялся на ноги, на этот раз осторожнее. В голове словно кто-то в барабан дубиной колотил, и с каждым ударом, казалось, глаза выскакивали из орбит. Он опустил веки, подождал, пока комната не перестала ходить ходуном. Потом глубоко вздохнул и взглянул на друга:

— Ничего, переживу.

Минхо просиял:

— Наш человек! Пошли.

И рванул к лестнице, Томас — за ним. Около Бренды он задержался, но так ничего и не сказал. Минхо бросил взгляд через плечо. В его глазах ясно читалось: «Что это с ней?» Томас только головой качнул.

Минхо передёрнул плечами, затопал вверх по ступеням и вынесся из комнаты. Томас же остался стоять рядом с Брендой. Та не двигалась. И отказывалась смотреть ему в глаза.

— Мне очень жаль, — сказал он, имея в виду свои безжалостные, необдуманные слова во время танца. — Я, кажется, нагрубил тебе...

Она резко вздёрнула голову и уставилась прямо ему в лицо.

— Слушай, да мне наплевать и на тебя, и на твою девчонку, понял? Мне только хотелось потанцевать, забыться, расслабиться, знала — потом начнётся дерьмо. Ты что, вообразил, что я в тебя влюблена, что ли? Да уж, прямо таю в ожидании того дня, когда ты предложишь мне стать твоей хряснутой невестой! Не воображай о себе слишком много!

В её словах было столько бешенства, что Томас отшатнулся; ему стало больно, словно она залепила ему пощёчину. И прежде чем он успел ответить, Бренда, грохоча башмаками, взлетела по лестнице. Ещё никогда он так не тосковал по Терезе, как в этот момент. Поддавшись минутному отчаянию, он мысленно выкрикнул её имя. Но никто не отозвался.

В помещении для танцев стояла такая вонища, что у Томаса дыхание спёрло.

Пот и блевотина.

На полу валялись давешние танцоры: кто ещё спал, а кто сидел, подтянув колени к подбородку и трясясь всем телом. А кое-кто, кажется, был и вовсе мёртв. Хорхе, Ньют и Арис стояли на страже, медленно поворачиваясь вокруг себя и держа наготове ножи.

А вот и Котелок с остальными приютелями. И хотя голова по-прежнему раскалывалась, Томас почувствовал прилив сил.

— Ребята, что с вами случилось? Где вы были?

— Эй, это же Томас! — проревел Котелок. — По-порежнему живой! И всё такой же уродливый!

Ньют кинулся к нему, от души улыбаясь:

— Чёрт возьми, как же я рад, что ты жив, Томми!

— А я рад, что ты жив!

Тут до Томаса внезапно дошло — он даже слегка ошалел от этой мысли — что фраза-то знаменательная. Жизнь пошла такая, что встретившись с друзьями через два дня после расставания, приветствуешь их подобными словами. Ну и ну.

— А как все остальные? — спросил он. — Все живы? Где вас носило? Как попали сюда?

Ньют мотнул головой:

— Нас по-прежнему одиннадцать. Плюс Хорхе.

Томас выстреливал свои вопросы, как из пулемёта, никто не успевал отвечать:

— А Баркли и его дружки как? Не видели? Это они устроили тот фейерверк?

Ему ответил Хорхе. Он стоял у самой двери, сжимая в руках очень грозного вида меч. Клинок покоился на плече Долговязого Страшилы — он и Конский Хвост сидели, скрючившись, на полу.

— Не видали. Мы очень быстро убрались оттуда, а эти подонки боятся углубляться в город.

Увидев Страшилу, Томас слегка забеспокоился. Белобрысый! Где Белобрысый? У него же пистолет! Неужели Минхо и остальные управились и с ним? Интересно, как. Он обшарил взглядом помещение, но блондинистого красавчика нигде не было видно.

— Минхо, — позвал Томас и жестом попросил того подойти к ним с Ньютом. Когда они собрались вместе, он наклонился и тихо проговорил: — Тип с очень короткими светлыми волосами. По-моему, их вожак. Что с ним случилось?

Минхо пожал плечами и взглянул на Ньюта.

— Наверно, свалил, — ответил тот. — Многим удалось уйти — мы не смогли задержать всех.

— А что? — спросил Минхо. — С чего это ты так разволновался за него?

Томас оглянулся и ещё больше понизил голос.

— У него был пистолет. У всех остальных только ножи и прочая дрянь, он единственный с пушкой. К тому же не очень-то приятный тип.

— Ну и насрать, — отрезал грубый Минхо. — Через час нас в этом долбаном городе не будет. Надо уходить. Срочно.

Лучшая идея за последние несколько дней.

— О-кей, я с огромным удовольствием уберусь отсюда, пока он не вернулся.

— Эй, все, слушайте сюда! — провозгласил Минхо, прокладывая себе дорогу через толпу. — Мы уходим. Не пытайтесь нас преследовать, и тогда с вами ничего плохого не случится. Пойдёте за нами — пожалеете. Выбор, я думаю, ясен?